– Барон, откройте, это я! – ответил женский голос.
«Какой-то подвох?» – спросил сам себя юноша, но щеколду отодвинул, пряча за спиной руку с лучемётом и сам прикрываясь дверью, поскольку на нём было лишь полотняное бельё, напоминавшее земные кальсоны.
В неверном свете ночника и более яркой лампы, горевшей в коридоре, он увидел юную баронессу Феофану. В платье из блестящего материала, с распущенными и перехваченными широкой золотистой лентой волосами она казалась ночной феей, выступившей из мрака. Больше в коридоре никого не было – даже стража куда-то исчезла.
Богдан вытаращил глаза, не находя слов.
– Барон, похоже, вы мне не рады?! – Феофана сделала обиженное лицо, надувая губки, и только тут землянин понял, что она изрядно пьяна.
«Пьяная женщина – ангел в постели», – вспомнилось ему когда-то слышанное выражение.
– Что вы, баронесса, как можно, – пробормотал он, стараясь непроизвольно сдержать плотоядную ухмылку, растягивавшую рот до ушей. – Весьма рад такому неожиданному визиту в мою скромную обитель. Однако прошу меня простить – я не успел одеться…
Феофана махнула рукой, решительно входя в комнату:
– Что за вздор вы говорите?! А что вы там прячете за спиной?
– Ровным счётом ничего! – осклабился Богдан, показывая пустые руки: он успел засунуть лучемёт за пояс своих подштанников, и ствол оружия сейчас приятно холодил ему правую ягодицу, что почему-то только стимулировало желание.
– Ну так обнимите меня! – потребовала баронесса, делая шаг к нему и прижимаясь всем телом. – Не поверю, что вы этого не хотели!
– А я и не убеждаю вас… – пробормотал Богдан, хватая пошатывающуюся девушку.
Сквозь мягкую и не слишком толстую ткань он ощутил молодое упругое тело. Одновременно жаркие губы баронессы, опережая всех и вся, нашли рот юноши.
«Чёрт побери, – подумал он, – ради такого стоило не выспаться!»…
Часа через два, когда за окном уже брезжил рассвет, Феофана уснула. Сам Богдан всё ещё балансировал на грани провала в сон и ещё не до конца растраченного желания. Усталость и недосып принуждали его забыться приятным покоем сна, но сладостное присутствие рядом красивой юной женщины побуждало вновь и вновь заниматься любовью. Но Феофана уснула и, несмотря на готовность ещё какое-то время продолжать доставлять себе и женщине удовольствие, Богдан, прикрыв отяжелевшие веки, откинулся на спину.
Воздержание, как бы то ни было, вещь полезная. Оно позволяет не пресытиться довольно долго и по- настоящему оценить минуты наслаждения, выпадающие после череды дней, когда о таковых думать не приходится.
Богдан не мог сказать, что до минуты, когда он отворил дверь и увидел юную баронессу на пороге своей формальной тюрьмы, он сильно страдал от длительного отсутствия женщин. Уже почти три месяца он не то что не обнимал – просто не видел особ противоположного пола (впрочем, как и людей вообще). Но всё это время он был переполнен эмоциями и заботами, зачастую его жизнь находилась в опасности, и думы о женщинах если и посещали его, то весьма абстрактно, не вызывая нервного напряжения муками невозможности заняться любовью.
Сейчас же, когда женщина – и какая! – сама прыгнула к нему в постель, природа и молодость взяли своё, и Богдан даже сам немного себе удивился.
«Да, – снова подумал он, уже засыпая, – да! Уже хотя бы ради такого стоило найти ту железяку в груде мусора! Что бы там ни было…»
Разбудил его стук в дверь, и Богдан увидел, что в стрельчатые окна комнаты уже вовсю светит солнце. Тонкое шерстяное одеяло сползло на пол, а сам он и Феофана, уткнувшаяся лицом в подушку, спали совершенно голые.
Богдан, продирая глаза и пытаясь смочить слюной пересохший рот, тем не менее, залюбовался девушкой. Каскад чуть вьющихся длинных тёмно-золистых волос опускался ниже пояса. Сквозь эту «занавесь» проступали выпуклые ягодицы, переходившие в длинные, пропорциональные ноги. Конечно, по меркам современной Богдану Земли, тело баронессы было слишком белым – похоже, здесь не злоупотребляли загаром, но оно было прекрасно.
В дверь снова негромко, но настойчиво постучали. Богдан встал, глотнул остатки вина из кубка и негромко, чтобы не будить Феофану, поинтересовался, кто его беспокоит.
– Барон Богдан, что вы в самом деле! – прозвучал из-за обитого железными полосами дерева голос Тассилона. – Вы обычно встаёте раньше…
Богдан взглянул на руку, но часы он снял ещё ночью и не знал, сколько сейчас времени. Затем он оглянулся на спящую Феофану: можно ли сейчас открывать барону? Но и не открывать было бы странно. Не в том он положении, чтобы не впускать своего благодетеля, можно сказать.
«Будь что будет», – решил Богдан.
Он отодвинул внутренний засов, но, тем не менее, приоткрыл дверь лишь на треть, наваливаясь на косяк и препятствуя входу в комнату.
Тассилон, впрочем, смотрел на Богдана без особого удивления.
– Так вы меня не впустите? – Он заложил руки за широкий, расшитый золотом пояс, на котором висел богато украшенный короткий меч.
«А чего это я скрываю? – вдруг сообразил Богдан, косясь на стражника, стоявшего чуть поодаль в коридоре. – Наверняка охрана доложила, кто у меня в гостях. Эх, будь что будет!..»
– Проходите, барон! – Богдан решительно распахнул дверь.
Вопреки его ожиданиям, Тассилон улыбнулся и помотал в воздухе ладонью:
– Что вы, мой дорогой Богдан, понимаю: у вас женщина, – он скользнул глазами по высовывавшемуся из-за выступа стены краю кровати, где виднелись голые ноги Феофаны. – Она не одета. Это не вполне прилично. К тому же она спит – будите её сами. Просто примерно через час начинается очередная бальная церемония, где баронессе следует присутствовать по этикету. Я просто хотел предупредить. Попросите её привести себя в порядок, а я пока распоряжусь, чтобы вам прислали завтрак. Надеюсь, вы не возражаете?
– Что вы, барон, – негромко заверил Богдан. – Я ценю вашу любезность. Как вы считаете, я не нарушил каких-то местных законов, устоев?..
Он сделал движение глазами в сторону кровати.
– Ну… – губы Тассилона тронула лёгкая усмешка, – вы же не насильно затаскивали баронессу к себе в постель. А если она пришла к вам, то вас никто никогда и не может осудить.
Богдан снова оглянулся на Феофану и кивнул. Как бы то ни было, в этом обществе имелся явный прогресс в социальной области: можно было себе представить, какова была бы реакция на подобную ситуацию в обществе средневековом. Здесь же внешний антураж практически не изменился, но, судя по всему, суть человеческих взаимоотношений претерпела серьёзную трансформацию. Странные метаморфозы, связанные с многократным увеличением продолжительности жизни: с одной стороны, такой порядок вещей, казалось бы, должен был «консервировать» общий уклад – одежду, архитектуру, предметы обихода. С другой стороны, изменения всё-таки происходили, и существенные, судя по данной ситуации.
«Впрочем, – подумал Богдан, – я рассуждаю некорректно». Надо ещё учитывать, как влияют на все эти штуки вмешательства пресловутого «Создателя». Ведь кто его знает, как цивилизация здесь развивалась бы, не карай он за воздушные шары и тому подобные технологические прорывы.
С другой стороны, возможно, именно из-за этого стали происходить более серьёзные изменения взглядов. Хотя и времени-то прошло более чем достаточно, а поколений сменилось куда меньше, чем на Земле. Но за такое время общество Земли шагнуло далеко и в области технологий, и в области сферы социальных отношений…
– Ну и?.. – Богдан вопросительно посмотрел на барона.
Тассилон чуть пожал плечами:
– Вам нужно будить баронессу. Совершенно ни к чему мне делать это в данной ситуации, понимаете?
