– Тайша-то где?
– Её какой-то дэбусэн пасёт. А как начнёт в штаны лезть, она ему про свой вич на ушко шепнёт, сама сказала.
Все засмеялись.
– А вообще-то верно Гриб говорит, – встрял Такиче. – Чем экстази греться, лучше псилоцибин хавать. Вот у меня…
– Мне сёсуй надо, – сказал я. Херми мне мочевой пузырь отдавила.
– Пойдём, я тебя провожу, – оживилась она и вскочила.
Она потянула меня за собой сквозь толпу, в дальний угол подвала. На сцене упражнялась на плохих инструментах дзоку, особенно тайку старался, лупил по своим барабанам. В паре метров от сцены видно было тёмное ответвление, едва задёрнутое плёнкой. Оттуда пованивало. А там разные стороны вело две расхлябанных двери – возле одной кучковались девчонки и курили, а рядом со второй никого не было.
– В мужской пойду, а то в бабский не протолкаться, – сообщила мне девушка и прошмыгнула передо мной. – И за пацана принять могут, со мной бывало… Пьяные же все. Как давай визжать, яриманы.
Я вошёл следом. Навстречу нам попался Минору, он увидел Херми и хотел что-то сказать, даже рот открыл. Но потом посмотрел на толпу возле женского тойрэ и смолчал. И ещё Херми грозно так на него зыркнула.
Духан тут стоял крепкий, но терпимый, потому что кондишен вовсю работал, воздух освежал. И грязи почти не было, только возле урны валялись пустые коробки из-под разных таблеток, не говоря уж о крошечных окурках. И стены были целиком расписаны всякими грубыми словами и любовными признаниями.
Какого-то хилого отоко тошнило в раковину, а приятель макал его головой в струю воды.
Херми завалилась в единственную открытую кабинку и поманила меня за собой. Другие, похоже, были уже заняты. Я в сомнении остановился, но она в самом деле походила фигурой на мальчишку, и никто не возмутился. Хотя вообще-то было некому. Херми зашипела, и мне пришлось зайти в кабинку вслед за ней.
– Закрой дверь-то! – прошептала она. – Ну давай ты, а потом я.
Терпеть уже сил не было, и я помочился в унитаз, стараясь не думать, что рядом пыхтит девчонка, штаны расстёгивает. Пусть она и с тестостероном в крови, и варэмэ у неё нетронутая. А тойрэ нормальный был, тут даже ханагами на бачке лежала, и я взял один листик. Но не успел я данкон обратно спрятать, как Херми уже на унитаз с ногами взобралась и меня за тибу схватила. Штаны у неё уже спущенные были, и она нимало не смущалась.
– Уф… – Я услышал, как она сёсуй делает. И вдруг она наклонилась и надела губы мне на данкон, целиком закусила. Я ничего и сказать не успел! – Ну ты волосатый, симатта.
– Ты чего, Херми? – поразился я.
Попытался отодвинуться, но она сцепила ладони у меня за коленями и не отпустила, а дёргаться я побоялся, чтобы дверь спиной не вышибить. Пока я думал, как поступить, между ног у меня возникло такое напряжение, что хоть гвозди заколачивай. А Херми всё не унималась, двигала головой как заведённая, с закрытыми глазами.
– Хватит, а? – прошептал я через силу.
– В кэцу хочешь? – Она выпустила бокки изо рта и подняла довольное лицо кверху. Но язык у неё никуда не делся, а продолжал типатаму оглаживать. – Я тоже. У меня всё с собой, сейчас…
Она встала прямо на унитазе, оказавшись немного выше меня, и почти упёрлась головой в крашеную чёрным трубу. Медленно, словно перед камерой, она достала из кармана курточки тюбик и свинтила крышку. Тут бы мне и свалить, но я смотрел на неё словно парализованный. На ладонь ей выдавилась ракушка прозрачной мази. Потом Херми повернулась ко мне спиной, нагнулась и провела ладонью между маленьких ягодиц. Там осталось густое блестящее пятно. Она согнула колени и оперлась одной рукой на бачок. А второй потянула меня к себе, направляя бокки прямиком в цель.
Но тут в соседней кабинке кого-то затошнило, зашумела вода. Раздалась зычная ругань. Словно свежий ветер выдул из меня отупение, и я остановил Херми.
– Я не могу так… И вообще не могу.
Она обернулась с улыбкой.
– Омонку сделать? Хорошо, я сама себя поглажу. А может, попробуешь? – И Херми неожиданно подалась назад, я не успел удержать её и вдруг ощутил себя глубоко внутри её кэцу. Как по маслу вошёл, симатта.
– Не надо, нэтан, – прохрипел я.
Но она не послушалась и стала отталкиваться руками от бачка, касаясь меня твёрдыми ягодицами. Не знаю, как я с ума не сошел и сдержался, когда она вскрикнула и стиснула меня. Едва соображая, я подождал минутку и осторожно отодвинул Херми от себя. Девушка вяло сопротивлялась. В это время шум снаружи стал какой-то слишком громкий, послышались возмущённые голоса, и в нашу дверь постучали кулаком.
– Эй, буру секкасу! – сказал кто-то резко. – А ну выходи, кисама.
– Сейчас, брат, – ответил я. Тело у меня непроизвольно дёргалось, словно я за голые провода под током ухватился.
Я кое-как затолкал бокки на место и помог Херми спуститься с унитаза, а то она плохо на ногах стояла, и подтянул ей штаны. Ремешок никак не хотел застёгиваться. Она вцепилась в меня и не желала открывать глаза. Я обнял её за плечи и отодвинул защёлку.
– Ну, что за дёсэай тут устроили? – буркнул стаф. – Проваливай в эсу-хотеру, если невтерпёж.
Это был крепкий кореец, но все же сильно меньше меня ростом. Он поглядел на вялую Херми, и его узкие глаза распахнулись – наверное, опознал в ней девчонку. Он окинул меня свирепым взглядом и заметно смягчился. Кажется, умно решил не применять силу. И отступил вбок, выпуская нас. Мы вышли из тойрэ и опять очутились в мешанине подвижных тел, только дзоку на этот раз играла что-то не очень быстрое. Я прижал Хермину голову к груди и стал как бы танцевать, просто покачивая её, и постепенно она очухалась.
– Ты чего? – Она подняла сочувственные глаза. – Ты совсем бака, да? У тебя ген верности? Это из-за него мужики однолюбами тухнут… Зачем вылез раньше-то? – Я промолчал. – Ты на Аоки запал, да? – Херми скривилась и толкнула меня в живот кулачком. – Точно бака. Да ты думаешь, если она тебя в банду заманила и байк отдала, то станет твоей онна? Они с Тони знаешь куда пошли?
– Куда? – окаменел я.
– Куда-куда! Туда же, куда он всех нас таскал не по разу, понял? Кроме Тайши. И меня тоже. – Я никак не мог сообразить, что она хочет мне сказать. – Ну, догадался? Ох, просто слов нет! Факку они пошли… Там за храмом этим долбаным эсу-хотеру есть, понял?
– Секс-отель? – переспросил я.
– Ну наконец-то допёр.
Как я не бросил всё и не ушёл из клуба, не знаю. Наверное, Херми доволокла меня до стойки, потому что я ничего не слышал и не видел. Знал ведь, что Аоки запретила мне считать себя моей онна, и всё равно обманулся. Кто-то сунул мне в рот таблетку апоморфина, а в руку – стакан ледяного сакэ, и я залпом проглотил лекарство. И стало как-то полегче! Я выдавил из себя улыбку и прислушался к разговору между камайну. Только никак у меня не получалось его нить поймать, слова проскакивали голову насквозь. Голоса звучали мирно и почти не мешали слушать отличную игру музыкантов и наслаждаться переливами света по стенам и фигурам танцоров.
– Психоделики повсюду в природе! – пробился ко мне голос Такиче. – Государство нужно, только чтобы навязывать нам корпоративные ценности – дом, машину, счёт в банке… Думаешь, они пробовали сернил? А я вот грибы всякие едал, и отвары из них литрами хлебал! Я-то знаю, о чем толкую. Когда они говорят: «Мескалин – наркотик!», я хочу плюнуть в них псилоцибиновой слюной…
Мне сунули расплющенный бургер и пакет чипсов, и я сжевал гохан, не глядя. В какой-то момент мне показалось, что в толпе мелькнула фигура чёрного отоко, что вчера на стоянке крутился, и я встрепенулся, стал таращиться на людей. Только резь в глазах заработал.
Не знаю уж, сколько я так тупо просидел с Херми на коленях, только вдруг очнулся и пошёл вместе со
