интересы данного лица». Въезжаешь?
– Нет, – признался я. – Генки же не умеет говорить.
– Вот именно! Ни его детёныш, ни сам он не говорящие. И кто сказал, что они люди, где это написано? На клетке? Не вижу. Может, шимпанзе спросим? А давай ты будешь представлять «данное лицо»? – загорелась она. – Точнее, морду.
– Не понял, – сказал я.
– Да шучу я, – нервно рассмеялась девушка и пихнула меня кулачком в живот.
Я глянул на семью урода и столкнулся с хмурыми глазами самого Генки. Словно он прислушивался к нашей горячей беседе и всё понимал. Рядом прогуливалась его жена, а младенец торчал у неё на спине и подпрыгивал. Какой-то он был синеватый – замёрз, наверное. Предкам-то его волосатым что сделается? А малыш был совсем голый, но при этом весёлый. Я проверил показания датчиков на экране и убедился, что в халупе у них нормальная температура.
– Дзя мата, Егор! – сказала Урсула и повернулась, чтобы уйти, но я ухватил её за рукав косодэ.
– Постой, вопрос у меня есть… Мне мать вчера про свои яйцеклетки толковала, будто из них можно эти… столовые получить.
– Стволовые, что ли?
– Точно! Может, лучше ты на ней потренируешься? У неё склероз рассеянный. А я и так проживу.
Урсула уставилась на меня снизу вверх, даже очки на глаза опустила, будто плохо меня видела. И бумель прижала к животу, как училка.
– Ладно, я подумаю и потом тебе скажу, хорошо? Видишь, какие у меня сейчас проблемы с этим уродом из МКБ? Где, главное, раньше был, почему только сейчас обо мне вспомнил? Убила бы свистуна, симатта! А тут ещё ко мне в комп кто-то влезть пытался, сегодня ночью. Через Инет. Хорошо ещё, я все важные сведения на съёмной флэшке держу…
Она ушла, а я продолжал обход территории. Шагал я вдоль клеток, посетителям кланялся и детишкам улыбался. А сам всё об отоко из России размышлял. Какой-то он был подозрительно чистенький. «Только сейчас вспомнил»… Постой-ка! Ведь Шрам тоже свалился на мою голову только вчера! Я чуть в сакуру не врезался – перестал вокруг себя что-то видеть. А ночью в Урсулин комп хакер ломился. Может, он вполне успешно провёл атаку? Но при этом Урсула почему-то думает, будто всё у неё надёжно спрятано.
А в самом деле, почему этот эксперт в шляпе считает Генки человеком? А кто он вообще, кто его мать и отец? Надо будет Урсулу спросить. Тут я вспомнил слова Шрама возле лавки, как он про Генки говорил – ему, мол, при рождении анти-терапию сделали, гены покурочили. Значит, Генки человек?! Я остановился, потому что ничего не замечал вокруг и легко мог споткнуться. Он рождён от двоих людей или выведен клонированием от человека и животного? Кое-как я себя встряхнул и заставил шагать, а то посетители уже стали меня детям показывать, словно я сбежавший из клетки экспонат.
Наконец я добрался до своего ангара, с радостью выкинул мысли из головы и занялся робококами. Пора было им в масло антифриз добавлять, а то помёрзнут ещё ночью. Так я с ними и возился часа два, пока Давид не явился. На лбу у него красовалась гематома.
– Не болит? – спросил я осторожно. Как бы снова не начал сквозь стены ходить.
– Дайдзёбу! – ответил он и взгромоздился на стол. – Физическое тело – частность, темница. – Крепко же его проняло знакомство с непроходимой стеной. – Здоровье, кстати, сейчас мало кого трогает, я про посвящённых говорю. Это раньше все о своём теле пеклись – мол, здоровый дух в нём и так далее. Сейчас бессмертие, сила, вот что главное. Грибы будешь сушёные? Сётю из них покруче будет, конечно…
Я взял ножку мухомора и надкусил. После этого я вдруг понял, что подошло время обеда, и позвал нагваля в кафе. Он спрятал грибы в карман, и мы двинулись обедать.
– Я камни в нашем саду хочу передвинуть, – сказал он, когда мы уселись за столик. Он взял себе тарелку с соевым творогом, политым мисо, а я жареную каракатицу. – Поможешь?
– Что за блажь? Тебе не позволят.
– А мы вечерком провернём. Всё это глупость, что один камень должен быть невидим. Кому это нужно? Любая дизайнерская программа с таким немудрящим делом справится. На самом деле надо валуны спиралью уложить, тогда пространство завихрится и энергия из космоса придёт.
– Она уже пришла однажды, с Луны, – вспомнил я историю появления Полосы.
– Это была не та энергия. Нужна психическая, понял? Такая спираль называется «космическим вентилятором», она ложь в людях убивает. И все тогда смогут жить как хотят, а не по принуждению, вот оно как.
– А почему спираль?
– Это символ такой. Для всего в мире есть свои символы, а для энергии очищения вот такой. Я сам его вычислил, точнее, увидел во время прозрения. Только важно не ошибиться, когда перекатывать камни станем, а то может прийти не истина, а наоборот.
Плохо я понимал нагваля, да и голова была забита совсем другими тревогами.
– А можешь увидеть такой знак, чтобы я стал нормальным? – спросил я.
– Да ты тут самый нормальный, Егор-кун!
Я рассказал Давиду о чиновнике из комитета, который Урсулу донимает, и про ночной налёт хакера. Нагваль отчего-то встревожился и уткнулся носом в творог, чуть не замазав нос. Чем-то возбудила его такая незначительная новость.
– А больше этот тикусёмо ничего от неё не хочет? – спросил он. – Этти суру не пожелал, видите ли. Я, может, тоже не стал бы с Урсулой эсу делать, потому что мы коллеги. А ты стал бы?
Я вспомнил про выезд на Полосу, тойрэ с Херми и съёмку для эччи. И организм у меня сам собой откликнулся. Урсула хоть и жутковатая, но тоже девушка. Не станет же она эсу предлагать, если у неё раньше отоко не было. Видно, крепко её претензии чиновника достали, раз она готова на такой поступок.
– Брешет она, – заявил вдруг Давид. – Не за ту себя выдаёт. Сам подумай – какой ей смысл самой разбираться с парнем, если у неё начальство в Университете есть? А вот насчёт компа – не знаю. Тоже как-то странно. Нет, тут дело нечисто…
Сказав так, нагваль замкнулся и второпях дожевал творог. Я спокойно разделался с каракатицей, а сам про Урсулу размышлял. Хоть и медленно, но всё-таки не совсем зря. Уже два человека мне сказали, что она не говорит правды. Ни журналистам, ни даже мне, своему сослуживцу. Давид ведь правильно, в общем, рассудил. Недаром он символ истины знает – значит, умеет за подкладку чужих речей заглянуть.
Работалось мне сегодня нелегко, поэтому я не стал задерживаться, когда зоопарк закрылся. А часов в десять мне Аоки позвонила, прямо в анимэ влезла. Я сидел смущённый и боялся, что она станет смеяться. Но она совсем про другое речь завела. Позвала меня завтра к Зиду на работу. А то, мол, давно что-то он с камайну никуда не выезжал.
9. Пятница
Встречались мы рядом с тумбой, об которую я треснулся. Она стояла такая же потрёпанная, на ней вроде бы имелась даже вмятина от моей головы. Тумба осталась прежней, зато я изменился. Прикид у меня был почти как настоящий байкерский, пока только нашивок с эмблемой собако-львов не хватало. Меня встретили как своего камайну. Никто не отпускал шуточек и не скалился, кроме Минору.
– Эй, Егор, ты дозу свою уже слопал? – скривился он.
– Урусай, – добродушно осадила его Флора. – Я поделюсь. Надо, Егор-кун?
– У меня ещё есть.
Но я пока не стал экстази закидываться, Гриб бы всё равно не позволил или эбселеном потом накормил. Какой смысл таблетку тратить? Тем более я только одну с собой захватил.
– А что это за гаракута? – спросил вдруг Тони и ткнул пальцем в фигурку ками у меня на переднем крыле байка. Я её вчера вечером суперклеем приделал.
– Дзидзо, бог дороги, – пояснил я. – У вас же есть собако-львы.
Все поглядели на ками внимательно, и по-моему, он байкерам понравился. Особенно когда я им дорожные знаки перечислил, которые у него под мышкой зажаты. Тони по крайней мере перестал хмуриться и даже кивнул Аоки в ответ на её одобрительное замечание.
– Как тебе цвет моих глаз? – спросила у меня Флора и распахнула их на сколько смогла. Они у неё были серебристые и даже немножко светились. – Контактные линзы новые купила. Нормально или цвет сменить?
