– А то. Калия с витаминами пожевала, гормоны опять же – порядок.
Она и мне кое-что подсунула, я даже не понял, что за химия такая. Но не психоделик, это точно, я бы сразу его распознал. Что-то вроде экстази, но с привкусом циалиса. Я его пару раз пробовал, и с тех пор почему-то запомнил. Мне мать давала, чтобы я с девушками легче знакомился, только не помогло.
Наверное, Тайша эту смесь сама из разных компонентов приготовила.
– Ковш насмерть разбился, – сказал я. – По голику в новостях видал.
– Это они любят, – отмахнулась Тайша. – Плохое дело тысячу ри преодолеет, правильно про журналистов говорят. Лишь бы кровь с трупами показывать. – Тут до неё дошло, кажется. – Что ты сказал? Ковш? Ну, он был в общем нормальный отоко… Глуповатый только и злой, а так ничего. Ты вот хоть и бака, зато добрый. – Тайша пожала плечами и подвинула мне ещё одну тарелку с какими-то жёлтыми суси.
«Я человека чуть не застрелил, – завертелось у меня на языке. – И детёныша собираюсь у матери- обезьяны отнять. Добрый, скажешь тоже».
Но тут, к счастью, мне захотелось вскочить и подвигаться! Явно Тайшина химия по мозгам ударила. Голик кстати переключили, и возникла реалистичная картинка с ринга. Голая девчонка, весьма мускулистая, билась с мощным электронным медведем-энти. Когти у того, понятно, отвинтили, зато силища осталась. За девкой же была ловкость и мобильность. Вот она исхитрилась проскочить у энти между ног и запрыгнула тому на спину. Задача у неё была проста – залезть монстру в ухо и повредить гироскоп. Но тот отлично ведал о своей «слабости» и не дал подруге продыха, закрутил её что есть сил. Девчонка визжала, медведь ревел! Камайну принялись активно болеть за человеческую самку и подбадривать её. А потом стали показывать, что ей надо делать, и я в том числе. Правда, меня быстро выбрали энти и повесили мне на шею Херми, пришлось её крутить и стараться сбросить. Но я на самом деле её оберегал, придерживал за руки. А все остальные катались по татами и лезли мне под ноги, будто нарочно свалить пытались. В общем, веселье разгорелось не на шутку.
А потом Гриб заставил нас раздеться и погнал в ванную, где облил из холодного душа. Пар от меня так и валил. Херми, Флора, Тайша, Минору, Зид и я клубком валялись на дне круглого бассейна и верещали. Зато не перегрелись, ведь это очень опасно под экстази.
Тойрэ тут больше на музей походил. Архитектурный шедевр какой-то – фигурки богов повсюду, писающие девочки и мальчики, говорящие дельфины, зубочистки из криптомерии, ажурные краники и унитаз в форме ладони. Повсюду хитрая электроника, мониторы и датчики. Даже гора резиновых тапок со стикерами «WC». Ну это понятно, чтобы гости или хозяева сгоряча в них по коридорам и каютам не двинули.
– А теперь все вниз! – крикнул Гриб. – Кто ещё горячий, в аквариуме искупаю.
Флора заверещала от испуга. Видать, сильный на этой яхте был аквариум. И точно! Мокрые и холодные, мы напялили халаты. Потом толпой загремели по лесенке и очутились в продолговатом и большом помещении. Я чуть обратно не кинулся, так мне жутковато стало. Стены тут были наклонные и прозрачные! А за ними виднелась бухта, её подводная часть, серая такая и мрачная. Только свет так переливался, потому что волны где-то выше перекатывались.
Кто-то улёгся прямо на пологую стену и уткнулся носом в пластик, таращась на дно. А я к аквариуму подошёл. Он был круглый, до самого потолка, обхватом человек в двадцать. Наверху у него видна была выдвижная шлюзовая камера, чтобы загружать внутрь рыб или растения.
– Зачем нам красота живой природы? – с кривой усмешкой сказал Тони. Он встал рядом и глядел вместе со мной на содержимое этой огромной ёмкости.
Посреди неё колыхалось нечто оптико-волоконное, похожее на светящиеся водоросли. А вокруг этих «волос» шныряли крупные твари. Одна была двух метров длиной, вся какая-то костистая и уверенная в себе. Другая походила на мелкую акулу, и вела себя так же – всё норовила что-нибудь цапнуть. Но в последнюю секунду не хватала и бросалась в другую сторону. А поживиться тут было чем. Рыбок помельче в аквариуме плавало без счёта, все цветастые и вальяжные. И ещё я заметил среди «водорослей» медузу. А по дну ползали раки. Кажется, некоторые суетились вокруг своих яичных кладок.
– Так они все неживые, что ли?
– А разве не видно? Мраморные раки только настоящие, да и те уроды научные – сами себя клонируют. Бесполые, короче.
– Сугой.
Тут Гриб включил медленную музыку, и самая крупная рыба принялась кружиться как щенок айбо, который за своим хвостом погнался. Медуза тоже вылезла из укрытия и стала колыхаться вверх-вниз, будто игрушечный зонтик в руках саннэн-хойку.
– Как тебе мой целакант, Егор? – гордо спросил Гриб.
Флора, которая рядом очутилась, после этого вопроса звонко рассмеялась и чуть вообще не покатилась от хохота.
– Целакант! – крикнула она. – Ну ты брякнешь! Он дётэй, что ли? А почему тогда не девка, если целакант?
– Удзаттэ! – рассердился Гриб.
– Это медуза, что ли?
– Это ты медуза. Рыба! Самая крупная, гордость моей коллекции! Обдолбись, короче. В ней двадцать кило сервоприводов и электроники, а мозгов побольше, чем у некоторых людей. Сама умеет подзаряжаться, если света не хватает. – Гриб хлопнул по стенке аквариума, и медуза дёрнулась. Рыбки тоже прыснули в стороны. Только ракам было всё равно. – Видал? Вот какие умные. И материалы у них наилучшие – пластиковые смолы, искусственные мышцы, звука от них ноль.
– А поменьше – это кто?
– Рифовая акула.
– Никакая это не акула, а механизм, – сказал Тони. – Натолкал в бассейн монстров, и гордишься! – Гриб деликатно промолчал, но я-то видел, что он не согласен с боссом. – Лучше поплавай в бухте или открытом море, погляди на живых тварей. Но тебе ведь это не нужно, верно? Они тебе не интересны, Гриб. Ты предпочитаешь затолкать в лоханку с водой автомат и назвать его следующей ступенью эволюции, её прекраснейшим творением. Но пока животное торчит на всём готовом и не борется за себя и потомство, оно ничего не стоит для эволюции. Вот как городской человек.
– Ты по-своему прав, одзи, – согласился Гриб.
– Естественно, я прав. Любой настоящий целакант трахнет твоего в первую же минуту, если ты стравишь их.
– Не уверен, – возразил байкер. – К тому же мой – бесполый.
– Ничего, станет половой.
– Давай чего побыстрей заведём, – выступила Флора. Кое-как она с хохотом справилась, так её и распирало через ладошку, что она ко рту прижала. – А то я от смеха помру. Надо же, рыба-дётэй!
Того же и прочие камайну потребовали. Мы завели русский хоровод вокруг аквариума, только не сумели руками кольцо замкнуть, очень эта бочка была большая. Фигуры собако-львов, что по ту сторону пластика и воды двигались, смотрелись дико смешно. Тут уже не только Флора гоготала, а все поголовно.
В общем, тупая медуза нас испугалась. Что-то у неё в электронике накрылось, и прямо в воду полетели холодные искры. Тварь задёргалась в агонии, а Гриб прыгал напротив неё и тыкал в наклеенный на аквариуме пульт. Мы просто корчились в истерике. Давно я так не смеялся.
– Не ссаться! – бесился Гриб. Но его никто и не подумал послушать, Тони-то первый заржал. А он у нас главный.
Потеха что надо вышла, особенно когда рифовая акула, не смутившись, накинулась на медузу и стала кромсать её биоплазму керамическими зубами. Не хотел бы я попасть ей под горячую челюсть. Наверное, что-то в программе этой рыбёшки коротнуло, вот она и проявила свою хищную суть.
– Давай-ка, Егор, бери Пеца подмышки и толкай в кормёжный ящик, – приказал мне одзи.
Я уже ничего не соображал, настолько меня эта сцена в воде измотала. Сэйдзи отодвинул онемевшего Гриба от пульта и ткнул в него – наверное, разбирался не хуже хозяина. Я со смехом, при помощи Минору подхватил потного Пеца. Тот реготал без остановки и брыкался, норовил с себя штаны спустить вместе с трусами. Неужели подумал, будто мы его худую кэцу облюбовали? Буру секкасу!
– Эй, вы чего это? – спросила Аоки. Она вдруг нахмурилась и поглядела на одзи.
