приборами…
– Эй, подруга, а чего это у тебя кошка такая дикая? – спросил Чипаня. – Ты её перепрограммируй, что ли, а то вон как из угла зыркает. Укусит ещё.
– Живая она, – отрезала хозяйка.
– Сугой! – Все поглядели на чудо живой природы.
– Шли бы вы домой, ребята, – посоветовала Урсула. – Пользы от вас никакой, отвлекаете только.
Гриб вопросительно глянул на меня, потом на Тайшу.
– Проводишь потом одзи, ёси? – сказал он девушке-камайну.
– Если очухается! – заявила Урсула.
Тайша вздохнула, но деваться ей было некуда, не бросать же Тони одного. Вдруг хозяйка квартиры испугается и стукнет в полицию о ранении? Хуже сценария и придумать нельзя – разве что полная кома вожака. Мы пожелали Урсуле удачи, выслушали её недовольное бурчание и вывалились вон. Настроение было гнусным, даже успешное убийство раннера уже не радовало. И я стал думать, что этот случай смахивает на предупреждение богов по моему адресу. Дескать, и тебе придётся несладко, ежели в зоопарк ночью полезешь.
– Задание тебе, Пец, – сказал Гриб на стоянке под домом, когда мы по байкам рассаживались. – Запись почисти, выдели все чёткие кадры с нашим резвым «дружком» и вычисли его имя. Делай как знаешь, реплейная атака и так далее… Только одзи должен знать, с кем он сегодня схлестнулся.
– Всеобщая война? – неуверенно пробормотал хакер.
– Именно. Подключись к полицейской программе распознавания и сопоставь цифровые портреты. Кто у нас по компам специалист, я или ты? Можешь Тадаси привлечь, или ещё кого, но имя и адрес этого акума кодомо выясни. Только в полицию не обращайся, симатта.
16. Всё ещё среда
Байк Тони мы оставили, понятное дело, под небоскрёбом Урсулы. Вечер оказался смазанным неприятной кэнкой с незнакомцем, и развлекаться дальше без вожака никто не захотел. Я думал отправиться домой и переждать остаток вечера, успокоиться и помедитировать с тренажёром нагваля, но меня вдруг Аоки к себе пригласила.
На эстакаде она пристроилась рядом и вышла со мной на связь:
– Егор, давай ко мне в баню, если ты не занят. А то делать совсем нечего.
Я чуть с байка не свалился от неожиданности, так меня её предложение взволновало. Даже про Генки с его младенцем почти забыл. Неужели я всё-таки ей нравлюсь?
– Только ненадолго, часа на два-три, – подумав, сказал я.
И правда, хватать грязными руками, в пыльном суйкане младенца было бы негигиенично. Вообще-то у меня, конечно, дома душ есть… Но торчать в квартире несколько часов, ходить из угла в угол и нервничать? Нет уж, лучше я в гостях это время проведу, да и полезно будет свои следы запутать.
В прошлый раз я дом не особенно разглядеть успел, больше аппаратом и Аоки интересовался. А сейчас полюбовался, как он фонарями красиво освещается – с лепным перекрытием и четырёхскатной крышей… Нихонский стиль синто, кажется.
– Ты моего папашу не бойся, он добрый, – сказала Аоки.
Мы загнали аппараты в гараж и прямо из него вошли в главную гостевую комнату. Свет тут же автоматически зажегся. Пол здесь был покрыт яркими татами, а посередине стоял настоящий деревянный столик-сёин. В парадном алькове, на небольшом возвышении торчала кадка с кедровым бонсаи. А с другого конца комнаты, рядом с бумажной фасума, имелся огромный каркас голика. Куда же без него? А сколько здесь валялось мелких вещиц и украшений, не счесть.
Мы разулись у входа и натянули на ступни тапочки. Моего размера, конечно, не оказалось. Тут же заявился многорукий робот типа «марон». Домоуправ оглядел меня подвижной видеокамерой на глазном отростке и выжидательно уставился на хозяйку. Но Аоки не била тревогу, и «марон» укатился прочь, охранять жилище.
– Экстази пожуем?
Аоки залезла в шкафчик и вынула из жестяной банки две таблетки. Да, сегодня химия мне не помешает. Давно уже я не закидывался!
– Симпатичные у тебя тут картинки, – сказал я.
На стенах виднелись небольшие листы бумаги или ткани, а на них чёрно-белые пейзажи. Зимний, летний, еще какие-то.
– Пейзаж в стиле хабоку, – пояснила девушка и ткнула пальцем в ближайший. – Автор – Сэссю.
– Твой знакомый?
– Он в пятнадцатом веке жил. Это копии, понятно. Но тоже очень старые, им лет двести.
Тут из-за перегородки с аистом выскочил мохнатый зверёк, мяукнул и принялся тереться об Аоки.
– Неко! Соскучился, старый дахо! – Она стала трепать животное за уши. – Его ещё отец спроектировал, специально на мой пятый день рождения. Датчики по всей шкуре поставил, прикинь. Если его гладить, мурлыкает, а если шлёпнуть – орёт. Попробуй сам.
Я легко пнул зверька в брюхо, и он взвизгнул, словно живой.
– Ладно, пойдём с папашей познакомлю. Неко, за мной!
Но кот и сам знал, что делать. Я думал, что он затаил на меня зло и поцарапает в удобный момент, однако программу самообучения роботу, похоже, не поставили. Он даже не догадался укусить меня за пятку.
Господин Норико был очень толст и лежал на пышном футоне посреди своей комнаты, в дальнем конце дома. Он пребывал где-то в Инете. У него в жилище царил подлинный хаос. Какие-то плакаты вместо перегородок, электронные книги и разные пластиковые детали. Они вообще навалом повсюду лежали. Посреди этого хлама ползал робот-пылесос и тщетно жужжал. Наверное, трогать что-либо тут ему запретили, а выскребать пыль всё равно приходилось. Вот и пыхтел трилобит.
– Кэн-сан! – крикнула Аоки. Но толстяк не услышал её. Тогда девушка соединилась через свой смарт с компом отца и влезла в его виртуальную среду, пустив туда внешнюю помеху. Изобретатель очнулся и поднял очки на лоб.
– Аоки-кун, – расплылся он в улыбке. – А это кто с тобой, дочка?
– Егор. Правда, странный? У него Леф-1 испорчен.
– Здорово. А вы чего такие грязные? Давайте-ка в баню, нечего моего робота смущать. – Точно, трилобит почуял в нас угрозу и уже «обнюхивал», мечтая всосать пыль со штанов и плащей. Я понял, что мне становится жарковато, и стянул суйкан. Пусть поелозит.
– Ты над чем работаешь, ямабуси? – Аоки присела рядом с оядзи и заглянула в экран его смарта. – У, формулы.
– Новый источник химический энергии! Смотри, растения впитывают углекислый газ и переводят его в углерод. Например, кукурузная ботва. Добавляем отходы бумажной фабрики и получаем глюкозу, а уже из неё…
– Бумажной! Да сколько её делают-то? – Господин Норико собрался горячо поспорить на эту тему, но Аоки не дала ему, вскочила и поцеловала в лоб. – Всё, мы в ротэмбуро пошли. Сатою домой не собиралась?
– Как же, – нахмурился толстяк и поглядел на меня. – А чем твой друг занимается? Он тоже гакусэй?
– Нет, я в зоопарке работаю, – сказал я. – Мне трудно учиться.
– Ну, тоже дело. Возьмите там бакусю в холодильнике, я сегодня только ящик заказал.
Мне понравился Аокин оядзи. Правда, мои родители занимались моим воспитанием намного плотнее, чем этот толстяк. Но ведь я всегда плохо соображал, внимания мне много требовалось. А у его дочери со смекалкой всё в порядке…
Я отобрал суйкан у робота и увидел, что плащ почти чистый. Аоки поманила трилобита, и тот радостно покатился за нами. Видимо, ползать во владениях Кэна он уже замучился.
– Сатою – твоя мать? – поинтересовался я.
– Нет, имоуто. Она на гейшу учится.
– Младшая сестра! Это здорово.
