них рекламу. Сунешь такие в сапоги, и даже пьяный шататься не будешь, такая это вещь.
Короче, набралось у меня порядочно. Замороженный сок тоже ничего так оказался, из томатов с генами кишечной палочки. Они иммунную систему защищают, так было на упаковке написано. Мамаша любит такие штуки, одобрит. А в подарочном коробке лежала куча нанодвигателей. Штука, наверное, нужная, но мне они зачем? Разве что поставить на байк, чтобы стекло опускали-поднимали, или к смарту приспособить. Помню, у меня робот был, когда я ещё в школу ходить не начал, так у него веки такими двигателями открывались.
Да, ещё горсть эмпешек купил, с древними хитами. Уже возле выхода. Пускай отец молодость вспомнит. Загрузил покупки в карманы штанов и домой поехал, на кибертране. Тут ещё не такие грязные типы ездят… Надо же почиститься и «демона» взять. Пропало моё посещение Аокиной ротэмбуро.
Когда я забрался по лесенке на свой этаж, увидел Ёсико, опять на мароне.
– Яххо! – крикнула она и подкатила мне под ноги, будто уронить хотела. – Ну ты грязнуля, где только так уделался? Кто это к тебе приходил такой крутой?
– Товарищ-байкер.
– Завёл друзей! Познакомишь? Кстати, отличный у тебя хентай! На Полосе купил?
Почему она не спросила про тюрьму, неужели ещё не знает? Хотя к чему ей по голику новости смотреть, её только анимэ и эччи интересуют. Но родители наверняка расскажут, когда по маншёну слух расползётся. Запретят со мной водиться.
– Верни, – нахмурился я. – Это мне подарили. А если родители поймают?
– Да им плевать, симатта. Держи, я уже посмотрела сто раз. – Она покопалась во внутренностях марона и достала мой танкобон. Вроде он стал ещё более потёртым, хотя куда уж было? – Я хочу гейшей стать, они самые уважаемые. Могут эсу с извращениями заниматься и кучу иен за это иметь.
– Уверена? – Я вспомнил сестру Аоки. Что это, новая девичья мода?
– Я даже танец нивака изучила, по голику. Показать?
– А я где-то слыхал, что по голику настоящих гейш на работе не показывают. Это всё равно что театр масок Но крутить, запрещено же. – Я поглядел на часы и хотел уже отодвинуть Ёсико в сторону, чтобы пройти к себе. Но марон торчал крепко. – Одного танца нивака мало. Надо ещё петь научиться, играть на куче музыкальных инструментов, грамотно говорить… И не ругаться при этом.
– Откуда ты знаешь? – насупилась девочка.
– Ещё составлять букеты и заваривать чай. А…
Я хотел сказать про затраты Сатою на обучение, но никаких чисел в мозгах не обнаружил. И физиономия у Ёсико была такая обиженная и упрямая, что я промолчал. Только просочился мимо девочки вдоль стены и поспешил заскочить в свою квартиру. Обошлось, за полу суйкана меня не ухватили.
Пока я гигиеной занимался да одёжку от грязи отчищал, всё про последние свои деяния размышлял. Как ни вертел я их в голове, выходило плохо. Денег не добыл, в полиции засветился, Урсула какими-то ген- страстями пугает… Вернулся к нулевому варианту, выражаясь по учёному. Одно только обнадёживало. Раз я Тони от ступора подсобил вылечить, то может, он мне долги скостит или даже вовсе их аннулирует. Значит, что-то у меня в рукаве имеется. Вернусь к прежней жизни, стану ходить на работу и про камайну забуду.
С такими «светлыми» мыслями я сел на байк и к предкам покатил.
– Хвала Будде, с тобой всё в порядке, – обрадовалась мать, когда я к ним ввалился. – Мы уже думали, что ты в тюрьму сядешь. Тут такое в новостях показали! Соседка записала и переслала нам сюжет. Голодный?
Я понял, что хочу есть. Видно, обед в кутузке совсем не питательный оказался.
– Отпустили, – сказал я. – За отсутствием состава.
Не рассказывать же им, что я лез грабить родной зоопарк. Родители хоть и обрадовались, но всё равно были какие-то слишком мрачные. Пока я варёных кальмаров рубал под соевым соусом, они на меня поглядывали. Даже голик у оядзи орал не так напористо, как всегда.
– Жалко малыша, – выступила наконец мать и вытерла глаз платочком. Вид у неё был такой, словно она потеряла родственника. – Представляю, что сейчас Генки… ваш чувствует. Завтра поеду его навестить. Ты не знаешь, куда этот гад мог мальчика утащить? Как его, Давид… Уродец позорный. А ты ещё его учителем называл. Вон он какой кисама оказался!
– Мария, – с укоризной сказал отец.
– Что Мария? – вспылила она, но осеклась и словно бы проглотила слова. Потом поглядела на меня и вдруг спросила: – А ты можешь чем-то помочь полиции? Если знаешь, где он может прятать мальчика…
– Да что вы так вскинулись-то? – удивился я. Даже щупальце кальмара поперёк горла встало. – Ничего с мальцом не случится, никто его не убьёт. Зато новые лекарства произведут, от старости.
– Что? О чем это ты? Кто тебе такое сказал?
Оба родителя уставились на меня, будто я сообщил нечто сверхважное. Я чуть язык себе не откусил! Может, ещё и про Шрама им поведать и его планы выкрасть младенца? Ну я и бака!
– Он же уникальный, от мутанта и обезьяны родился, – выдавил я.
– Сам ты мутант! – вспылила мать, и тут же схватилась ладошкой за рот. – Ой, Егор-кун, прости меня, старую! Не подумавши ляпнула. Ты мой хороший! – Она полезла обниматься и заревела в три ручья, пришлось утешать её.
Тяжело тут оказалось.
Кое-как мне удалось их расшевелить, отвлечь от проклятого похищения. Да и то без химии не обошлось и подарков. Чуть про день рождения не забыли, так во взаимные обиды ударились. Хорошо, сиделка прикатилась и впрыснула нам успокоительное – я тоже себе попросил. Особенно мне обидно было, что мои злоключения их почему-то не волнуют, а какой-то Генки с младенцем для них прямо как родные дети.
А потом я достал подарки и вручил их оядзи. По-моему, он обрадовался. Эмпешки поворошил и сказал, что будет их на горшке слушать, или на прогулке, пока голик недоступен. Стельки даже примерить попробовал, но встать в них не рискнул. А мамаша моментом разморозила сухой сок и развела его водой, получился ужасный и полезный напиток с палочками.
Я показал ногу с ушибом, и мне налепили на неё гелевую лепёшку. В общем, вечер вошёл в норму, хотя какое-то напряжение я чувствовал. Даже бакусю и грибное вино его не смогли развеять. По крайней мере мать то и дело хмурилась. А вот оядзи оттаял и врубил-таки голик на полную мощь.
– Гляди, что сегодня утром показали, – сказал он и прокрутил запись.
– Опять рекламу будет гнать, – пожаловалась мамаша.
– Хотите искусственные мышцы? – бодро спросил моложавый отоко из голика. – Обращайтесь в клинику «Полимерная молодость»! Здесь не только вживят новые мышцы, но и заменят старую кожу! За отдельную плату здесь вам заменят сердечные мышцы и поставят туда микро-насос! А хотите искусственную кровь, устойчивую ко всем известным болезням? Ничего проще! Плохо слышите? Наши кохлеарные импланты передадут звук прямиком в мозг! Поглядите на меня! Я вновь бодр и полон сил! И знаете, какая теперь у меня самая крепкая мышца? – Отоко подмигнул, и за плечом у него выросла девичья мордашка с лукавым прищуром. – Ну, мне пора заняться сами знаете чем!
Отоко обнял девушку за талию и скрылся из кадра.
– Я бы тоже так хотел, – завистливо вскричал отец и даже подпрыгнул на футоне. – Одолжи денег, Егор, всего-то десять миллионов иен.
– Не слушай его, сын, – проворчала мать. – Мышцу ему подавай. Обман сплошной, а не реклама. Ты вот лучше сюда погляди… Мне рассылка здоровья сегодня пришла. – Она расправила на ладони экранчик своего смарта и показал мне яркую рекламу. Там про какие-то женские половые гормоны было, будто они молодость возвращают. – Время останавливается для вашего организма! – ткнула она пальцем.
– А почему это без меня? – встрял оядзи. – Мне тоже коли, цыпа.
– А если грудь вырастет, бака?
– Так круто же. Будем как две старые лесбиянки, ха-ха!
– Вечно все опошлит, бакаяро! – возмутилась мать.
– Это всё чушь, – авторитетно выступил папаша. – Лучше всего заморозиться лет на пятьсот, я на одном сайте видел. Потом тебя разморозят помаленьку и запустят внутрь триллион нанороботов. Они тебя живо починят, и станешь как новенький, всего за пару месяцев. Раковые клетки тебе выкосят, холестерин
