кухарками, вряд ли можно счесть сражением. Но смеяться над приятелем колдун не стал.
– В зале тоже – только и разговоров, что о войне. Что им здесь, на окраине, император с войной и нашествием? Айдонах совсем рядом, мир все еще не подписан – так что должно с ним забот хватать, не говоря уж о своих разбойниках вроде этого Тремлака. Скажи, Годвин, тебя заботит война с империей?
Воин сел в кровати и пожал плечами.
– Так войны-то пока нет.
– Вот и я говорю...
В дверь постучали. Джегед отворил – доставили ужин. Когда прислуга удалилась, приятели подсели к столу. Колдун снова заговорил:
– Что им до королевских забот? Вот меня ничуть не занимают распри сильных мира сего.
– Солдатам короля мало платят, – заметил Годвин с набитым ртом. – И риск несоизмеримый! Я полгода прослужил в гарнизоне, насмотрелся. До простых лучников никому нет дела, гоняют туда и сюда... А сдохнут – наберут новых. То ли дело с тобой, ты всегда продумываешь заранее, планируешь. Слушай, а я вот хотел спросить: этот маг, который в замке, он сильный? Ну, был?
– Я так и не успел оценить. Судя по первому удару – слабак. Здесь, на окраине королевства, сильные маги не живут, слишком далеко от столицы.
– Ты хочешь сказать, что чародеи с талантом предпочитают делать карьеру в Уртахе? При дворе?
– И это тоже... Видишь ли, Годвин, наша сила – она же от Павшего. Он наделил нас могуществом. А гробница Павшего – в Уртахе. Чем дальше от столицы, тем меньше возможности мага. Человеку с талантом здесь... как бы тебе объяснить... ну, тяжело, будто дышишь с трудом, не выходит всей грудью вздохнуть. И тянет в Уртаху к гробнице, и тянет... Чем больше твоя чувствительность к магии, тем сильней тянет.
– Священники учат, что он сошел с небес... отметил нашу землю, так сказать. – Воин уплетал снедь и говорил торопливо, урывками, между глотков. – Поэтому нам все и завидуют! И император тоже!
Джегед и ел, и говорил медленно и задумчиво, с расстановкой.
– Не знаю, сошел с небес к нам нарочно или же свалился, как учат имперские попы, однако от него исходит нечто, что позволяет нам творить магию.
– Нечто?
– Мы называем это эманациями. Эманации Павшего, слышал такое слово? В Уртахе, над его телом, эманации сильны. Чем дальше от гробницы, тем они убывают, рассеиваются. Это как запах – рядом с покойником воняет крепко, а отойдешь, так и не чувствуешь. Здешним магам не хватает божественной силы, поэтому они не могут навостриться как следует. Тут уж есть талант или нет, а ничего не поделать. Вот я зачаровываю доспехи и амулеты всякий раз, как бываю в Уртахе, обновляю наложенные на них заклинания.
– Ну да, я помню, ты ходишь в мавзолей Павшего всякий раз, как мы бываем в столице. А здешние?
– Они сидят по своим башням и берлогам, в Уртаху не ездят. Видел, каков, к примеру, этот Греспен? Небось и носа из башни не показывает. У себя-то он скопил по крохе, накрутил заклинания на каждый камень. А так, выйди он из башни – и слабак. Тем более разбойник, у которого даже башни нет! Здесь север, граница, от мавзолея Павшего далеко... Эх, ты не чувствуешь, как слабы здесь эманации.
– Угу...
– Ты помнишь карту королевства? Земля Павшего круглая! Круглая – потому что границы нашей силы находятся на равном удалении от Уртахи, от мавзолея. Эманации из гробницы распространяются равномерно...
– Круглая, да. Только снизу, на юге, как срезали.
– Линия побережья сформировалась задолго до нисхождения, – кивнул Джегед. – Поэтому море как бы отняло кусок, где эманации значительны. Только полуостров Хоррох торчит как палец.
– М-да... Полуостров Хоррох торчит. Только мне он не пальцем казался, а мужским достоинством.
– У тебя одно на уме.
– Ну, почему же... – Годвин утолил голод, рыгнул и облокотился на спинку стула. Теперь он ел медленнее. – Просто хочу тебя немного отвлечь. По-моему, ты какой-то грустный.
– Да все эти разговоры о войне...
– Нет, о войне повсюду говорят, на каждом постоялом дворе. Я везде это слышу, куда ни приедем! Слушай, а может, заклинание этого разбойника какое-то хитрое было? Может, оно с опозданием действует? Ты в порядке, а? Не ешь совсем... и бледный.
– Да ем я, ем...
Джегед улыбнулся, его тронула забота приятеля. Чтобы показать, что он здоров и не потерял аппетита, колдун схватил с блюда кусок побольше, но до рта донести не успел. Выронив еду, маг вскочил со стула, лицо исказила гримаса, он захрипел, прижал руки к животу и согнулся, потом резко выпрямился... упал на пол.
Годвин вскочил с кинжалом в руках и завертел головой – сперва он решил, что Джегеда поразили неким оружием, потом воин сообразил, что дверь и ставни плотно закрыты, он бросился к магу – тот с рычанием корчился на полу лицом вниз, локти ходили из стороны в сторону, будто Джегед душил кого-то невидимого. Между стиснутых челюстей чародея рвалось глухое рычание.
Годвин дернулся к выходу, потом остановился. Кого звать? Кто может помочь чародею?.. Шагнул к приятелю и склонился над ним. Джегед стал дергаться тише, и рычание снова перешло в хрип.
– Джегед... – неуверенно позвал воин. – Что с тобой?
Колдун, не разнимая стиснутых рук, поднялся на колени. Согнутая дугой спина мелко дрожала. Спутанные пряди волос скрывали лицо.
– Все... – выдохнул маг. – Все кончено.
Джегед с усилием развел локти, выпрямил спину и взмахнул правой рукой – небольшой предмет брякнул в стену и с перестуком покатился по доскам пола. Годвин оглянулся – перстень. Потом воин перевел взгляд на приятеля – тот тяжело поднялся и рукавом утер обильно выступившую испарину. Джегед был бледен, и ладонь дрожала.
– Мой брат умер, – объяснил маг.
– А-а-а... – протянул Годвин, как будто получил объяснение, хотя на самом деле по-прежнему ничего не понимал.
Джегед упал на стул, приятель тут же сунул колдуну свой кубок. Тот разом сглотнул, тяжело выдохнул и пробормотал:
– Перстень. Я все чувствую. Это отец придумал. Мы с Каспером постоянно ссорились. Он старше на четыре года... был. Но я всегда его обижал, я многократно талантливей его и развивался быстрее. Каспер...
Годвин быстро налил вина в опустевший кубок, Джегед снова осушил одним глотком.
– Он был тихий, добрый. Слишком тихий. И способности имел невеликие. А я постоянно лез к Касперу, задирал. Сам не знаю, зачем я его обижал?
Годвин снова налил. Он никак не мог сообразить, что происходит, но чувствовал: другу нужно выговориться.
– Может, из-за того, что наследство должно было достаться ему, старшему? Он получил башню Скарлока, хотя способностями уступал мне. Наверное, из-за этого я завидовал брату? Хотя вряд ли, это началось намного раньше, чем мне пришло в голову насчет наследства. Да Каспер поделился бы, позволил мне жить в башне с ним...
Джегед сделал несколько глотков, рука его уже не дрожала, напряжение отпускало мага.
– Вот отец и придумал, надел нам с Каспером такие кольца, чтобы каждый чувствовал боль другого. Чтоб не было охоты каверзы устраивать друг дружке. В основном это ко мне, конечно, относилось. Каспер никогда не начинал...
Годвин покачал головой – он никак не мог представить Джегеда, такого серьезного и сосредоточенного, молодым хулиганом, который подстраивает пакости старшему брату.
– Так, говоришь, брат хорошо к тебе относился?
– Да, он звал остаться. Я сам ушел. По глупости, мальчишкой был, дураком... Ну а потом как-то неловко было напрашиваться. Я привык странствовать, научился жить на дороге.
