протянула руку за кофемолкой.
Телефон зазвонил снова.
Я поставила кофемолку на кухонный стол и включила радио на полную громкость. Немного режет уши, зато телефонных звонков почти не слышно. Ага. Заткнулся. Вода уже закипела, я спохватилась, торопливо насыпала кофейные зерна в кофемолку, закрыла крышечку и надавила на кнопку. Одновременно с жужжанием до меня вновь донеслись настойчивые трели. Они что там, издеваются? От совокупного воя радио, кофемолки и телефонных звонков у меня закружилась голова. Похоже, количество децибел превысило норму. Я раздраженно выключила радио и отключила кофемолку. Телефон, словно в отместку, сразу же замолк. Но не надолго. Когда я высыпала коричневый порошок в бурлящую воду, он заверещал с новой силой. Я поняла, что это не кончится никогда, и решила сменить тактику. Ну, сейчас я покажу кому-то, где раки зимуют.
Схватив трубку в последний момент, я рявкнула:
– Да!!!
На том конце испуганно молчали. Наконец, с большой долей сомнения меня спросили:
– Андре?
Теперь настал мой черед онеметь на некоторое время. Что я и сделала, потеряв дар речи от неожиданности. Я ожидала услышать кого угодно, но только не Кибиткина. А это был именно он, собственной персоной. Не знаю, как он там истолковал мое молчание, но заговорил он первым, не дожидаясь, пока я отомру.
– Вы не вышли сегодня на работу, Андре. – Произнес он укоризненно.
– Не вышла. – Подтвердила я.
– Но вы мне нужны! – Заявил он таким тоном, как будто это могло заставить меня немедленно броситься к нему сломя голову. Ага, разбежалась. Ему будет легче научить свою старую каргу печатать на компьютере, а ворону – стенографировать, чем заставить меня еще раз переступить порог его чертова логова.
– Алло? Вы меня слышите? Мне нужно, чтобы вы немедленно вернулись на работу, Андре.
– Сожалею, но это невозможно. – Ответила я спокойно.
– Как это невозможно?
– А как вы узнали мой номер телефона? Я вам его не давала.
– Что? По справочнику, разумеется. Квартира записана на вас. Черт, при чем тут ваш номер? Вы что, собирались скрываться от меня? Я вас нанял, и вы обязаны…
– Ничего я вам не обязана. – Начала злиться я. – Мне не понравилась работа и я нашла более подходящую. Денег за те три дня, что я проработала на вас, мне не надо. По-моему, вопрос полностью исчерпан. Всего доброго, господин Кибиткин.
– Подождите, Андре! – Остановил меня его дрогнувший голос. – Вы не понимаете. Мне действительно необходимо ваше присутствие. Я должен немедленно выехать на съемочную площадку, а другого секретаря мне так быстро не найти.
И тут я допустила роковую ошибку, о которой потом много раз жалела. Мне надо было немедленно положить трубку и навсегда забыть о Богдане Кибиткине. Если бы я только сделала это! Скольких неприятностей удалось бы тогда избежать… Но…я этого не сделала, меня подвело банальное женское любопытство. Услышав о съемках я навострила уши и, не удержавшись, переспросила:
– О какой съемочной площадке идет речь?
Все. Капкан захлопнулся.
– Об этом долго рассказывать. У меня сейчас совершенно нет времени. Если вы приедете, то сами все поймете.
– Приеду куда?
– Я же говорю, на съемочную площадку, где снимается фильм по одному из моих романов. Я готов заплатить вам тысячу долларов.
– За какой срок? – Ляпнула я, видимо, тронувшись умом от неожиданности.
– За тот, который вы согласитесь проработать у меня, пока я не найду вам замену. Даже если для этого понадобится один день.
Господи, где были мои мозги, когда я это слушала? Ну как можно было не понять, что если человек, который годами платил своим секретаршам копейки, предлагает тысячу условных единиц за один день работы, то с этим что-то не так? Да что толку сожалеть. В тот момент у меня вместо мозгов был омлет, и я слушала Кибиткина, как завороженная. Его предложение даже казалось мне заманчивым. Еще бы, от фамилий актеров, которые он называл, у кого угодно голова бы закружилась. Кроме того, мне казалось, что это совершенно безопасно. Там, на съемочной площадке, будет множество людей, и не будет Инны Теодоровны. Что плохого может со мной случиться?
Когда я закончила разговор и положила трубку, голова моя была как в тумане. Ничего не видя перед собой, я побрела на кухню, глупо улыбаясь своим мыслям. Даже жуткий запах не сразу вывел меня из состояния эйфории. Опомнилась я слишком поздно, весь кофе, оставленный без присмотра, не только вытек на плиту, но и прикипел к ней намертво, превратившись в каменный уголь. Но даже это не могло меня остановить.
Мне надо говорить о том, что через два часа я на полной скорости неслась по шоссе, торопясь прибыть на место до наступления темноты? Думаю, не стоит. Диагноз и так предельно ясен…
Через полтора часа, когда я отмахала больше сотни километров, современный многоярусный автобан перешел в привычную «совковую» трассу, впрочем, вполне культурную, по крайней мере, выбоин и прочих «приятных» неожиданностей на ней было мало. Машинка моя, словно почуяв свободу, неслась по дороге, легко выжимая сто километров в час. До самых «Зубцов» вокруг были только леса и поля, нежно-зеленые от молодой листвы. Через опущенное стекло мое лицо обдувал теплый ветер, пахнущий только что лопнувшими почками и сырой землей. Я радовалась этому ветру, солнцу, лесному запаху, в общем, тому, что вырвалась, наконец, из зоны сплошной экологической катастрофы. Надо же, а я и не чувствовала, живя в Москве, насколько отвратительным воздухом мы все там дышим. Принюхалась, что ли?
Проезжая «Нелидово», я заметила возле обочины, под указателем с непонятной надписью «Шахта № 4», сидящих на корточках мальчишек, а перед ними, на уложенном поверх двух кирпичей куске белого пластика, вареных раков. Красные, усатые, клешнястые раки были не слишком большими, но выглядели так аппетитно, что мне ужасно захотелось их попробовать. Я остановила машину и купила сразу три кучки, в общей сложности получилось штук пятнадцать. Пацаненок в оранжевой штормовке и синей джинсовой кепке, который был похож на самого главного в этой пестрой ватаге, с самым серьезным видом отсчитал мне сдачу и, подражая взрослым торговцам, сказал:
– Приезжайте еще.
– Спасибо, обязательно. Скажите, а далеко еще до «Березовой рощи»?
Мальчишки переглянулись и уставились на меня во все глаза. Самый маленький хихикнул.
– Вы из кино? – С любопытством спросил вожак.
– В некотором роде. – Кивнула я, не вдаваясь в подробности. Похоже, весть о съемках фильма уже успела разнестись по округе. Меня несколько смущало только напряженное выражение на мальчишеских лицах. Лишь малыш продолжал улыбаться. Спросить, что их так озадачило, я не решилась, да и вряд ли можно было рассчитывать на искренний ответ, но появилось смутное ощущение какой-то недоговоренности. Парень в штормовке как будто хотел что-то сказать, но внезапно передумал и стал объяснять дорогу. Делал он это толково, так что я быстро все поняла.
– Проедете еще пятнадцать километров, – говорил он, – там увидите поворот налево, дорога ведет в лес, вот по ней и езжайте. Как проедете лесную школу, там уже недалеко, километров десять. А усадьбу увидите сразу, дорога прямо в нее упирается.
Под конец мальчишка говорил все быстрее, как будто торопился отделаться от меня. Недоумевая, что же произошло, я, поблагодарив их, вернулась в машину, бросила пакетик с раками на заднее сиденье и тронулась с места. Оглянувшись в последний раз, я увидела, что мальчишки сбились в кучу и что-то оживленно обсуждают, время от времени бросая в мою сторону встревоженные взгляды. Ох уж эти мальчишки, любят они из всего делать тайну. Улыбаясь собственным мыслям, я неспешно катила по дороге, внимательно глядя по сторонам, чтобы не пропустить нужный поворот.
