Но она хоть актриса стоящая, хотя и старовата для роли молоденькой девочки. Ну да это ничего, сыграл же Меньшиков в сорок лет сопливого юнкера в «Сибирском цирюльнике»? Сыграл. И Маргоша справится, если жрать столько не будет, а то отрастила, понимаешь, филейную часть. Ладно, я не об этом. Короче, с любовницей ты лажанулась. Хотя, собственно, не совсем. Не буду тебя мучить, скажу: Анжелика и в самом деле любовница, только не Круглова, а кое-кого покруче. Такого крутого спонсора себе нашла девочка, что он этот сарай купил, отреставрировал, забил под самую крышу антиквариатом и предоставил в наше полное распоряжение – снимай – не хочу. Но с одним условием, как это водится. Догадываешься, с каким?
– Анжелику взяли на главную роль?
– Умница! Вот такой вот дилеммус: или дом с красоткой – или ни того и ни другого. Прямо как в советские времена – продажа с нагрузкой. А дом он сразу после реставрации на саму Лику записал. Подарок, стало быть.
– Ни фига себе подарочек.
– А что делать? Кому сейчас легко? Се ля ви, как говорили мушкетеры.
– И что, Анжелика абсолютно безнадежна?
– Ну как тебе сказать. – Видно было, что Майя старается быть беспристрастной. Я заметила, что сплетничала она как-то беззлобно, за ее довольно резкими словами не видно было ни зависти, ни ревности, получалось даже обаятельно. Сейчас она уже жалела, что проехалась на счет Анжелики, поэтому постаралась сгладить ситуацию, насколько позволяли обстоятельства. – Анжелика старается не ударить в грязь лицом, все это видят. Возможно, у нее получалось бы лучше, если бы она сумела расслабиться, не зажиматься так перед камерой. Но она не может, чувствуя, что она здесь, в общем-то, чужая. От этого проблема только усугубляется. Тебе, наверное, трудно это понять, да?
Ответить я не успела. В комнату вошла девушка с великолепными золотисто-рыжими кудрями. Сейчас я поняла, что имела в виду Майя, когда говорила о том, что Маргарита Галицкая не слишком подходит на роль молоденькой героини. Она оказалась права на все сто. Сейчас, когда Марго была без грима, при ярком свете, падающем из окна, я увидела, что ей хорошо за…даже не решаюсь сказать, за сколько именно, но не двадцать пять, это точно. Марго была самой высокой из трех. Сейчас она сменила обтягивающее платье на простую голубую рубашку и белые узкие джинсы, но даже в этой, самой повседневной одежде она выглядела вызывающе сексуальной, несмотря на довольно солидный возраст, который она тщательно старалась скрыть. Ее зеленые глаза, притененные красиво загибающимися, черными ресницами, придирчиво изучали меня, не замечая, как мне показалось, присутствующей в комнате Майи, как будто та была невидимкой. Марго нисколько не смутилась собственной бесцеремонности, вообще, она вела себя в моей комнате как хозяйка и ее самоуверенность (если не сказать наглость) произвела на меня гораздо большее впечатление, чем яркая красота.
Актриса продолжала изучать меня еще несколько минут, а потом неожиданно выпалила:
– У тебя хороший рост и красивое лицо, но ты абсолютно нефотогенична.
Я рассмеялась, так как не знала как еще реагировать на это заявление.
– Я – Маргарита Галицкая. – Представилась она с таким видом, словно я должна немедленно рухнуть на колени от восторга и припасть к ее ногам. Естественно, я ограничилась только вежливой улыбкой, хотя уже вспомнила, что видела ее в нескольких нашумевших фильмах. Кажется, это было, когда я только начала ходить в школу…
Моя реакция Маргарите не понравилась, и она спросила, желая, видимо, задеть меня побольнее:
– Тебя, правда, зовут Андрейка?
– Меня зовут Андрэ, но некоторые предпочитают звать Андрюшкой. – Поправила я ее.
– Фу, как это некрасиво звучит. О чем думали твои родители, когда давали тебе такое дурацкое имя?
– Уймись, Марго, у нее нормальное имя. Тебя ведь тоже на самом деле зовут не Марго… – Вступилась за меня Майя.
– Прекрати! – Прошипела Маргарита. Ее глаза вспыхнули как у кошки.
– А что ты такого? Клава, по-моему, звучит прекрасно. – Как ни в чем не бывало, продолжала насмешница. – Жаль, что не Шиффер, конечно, но и так очень даже ничего. Правда, Андрэ?
Марго покраснела, скривила губы. Я ожидала, что она разразится потоком брани, но она только дернула плечом и, резко развернувшись, демонстративно удалилась. Она собиралась доставить себе удовольствие, громко шарахнув дверью о косяк, распахнула ее пошире, но ограничитель смягчил резкий толчок: дверь затормозила сантиметрах в двадцати от косяка и плавно закрылась. Я успела заметить выражение явной досады на хмуром лице Галицкой.
– Маргарите стоит еще поработать над сценическим движением. Пока получается не слишком эффектно. – Со смехом прокомментировала Майя.
– Она всегда такая вредная?
– Большую часть времени. Однажды по сценарию ей предстояло танцевать со змеей, но она так возненавидела свою длиннохвостую партнершу, что змея заработала маргофобию, шипела и пыталась уползти всякий раз, когда ее вешали на шею Галицкой.
Я засмеялась.
– Смешного на самом деле мало. – С серьезной миной укорила меня Майя. – Из-за этого чуть не сорвались съемки.
– А как вышли из положения?
– Весьма оригинально. Помог Круглов – он был режиссером практически всех ее фильмов – в этот раз он, не дожидаясь, пока дамы перекусают друг друга, загипнотизировал Марго. То есть не на самом деле, просто сделал вид, но эффект получился потрясающий. После того, как он, выпучив глаза и делая пассы руками, стал внушать Галицкой, что она – лучший друг всех рептилий, та перестала устраивать истерики при виде удава, и эпизод был снят. Более того, после окончания съемок Марго завела террариум.
– Со змеями?
– Нет, у нее жила жаба и тритоны.
– Почему «жила»?
– Потому, что потом сдохла. Марго ведь некогда было за ними ухаживать. Как-то уехала на съемки на целый месяц, а дело было летом – вода высохла.
В дверь снова постучали. Появился Роман.
– О, мне повезло! – Радостно сообщил он.
– В чем это? – спросили мы в один голос.
– Мне нужны вы обе. Я рассчитывал найти здесь только тебя, – он кивнул в мою сторону, – а нашел двоих.
– Ну, и зачем мы тебе понадобились? – спросила Майя.
– Тебя требует Круглов, а тебя зовут красить листья.
– Сочувствую. – Сказала мне Майя. В отличие от меня, она, по-видимому, поняла, что имеет в виду Роман.
ГЛАВА 21
Пока я размышляла над тем, что значит «красить листья», меня отвели в летний павильон позади главного дома. Оказавшись в одной из комнат, я поняла, что эту фразу следовало понимать буквально: половина помещения была заставлена раскрытыми картонными коробками, забитыми зелеными искусственными листочками. Другую половину занимали коробки с желтыми. А на большом столе стояли банки с быстро сохнущей желтой краской и лежали кисточки.
– Что это? – Недоуменно спросила я у провожатого.
– Реквизит. Будем снимать осень, пока деревья еще голые, а листья, которые удалось достать, как нарочно, зеленого цвета. Приходится перекрашивать. Приступай, а то Круглов мне голову оторвет за задержку. Видишь, сколько еще осталось?
Когда меня позвали ужинать, я уже находилась в состоянии ступора.
От запаха краски, забивающейся в ноздри, кружилась голова, и немного подташнивало, от желто- зеленой пестроты рябило в глазах. К тому же я замерзла – наступил вечер, а домик совсем не отапливался. С трудом разогнув закоченевшие пальцы, я выползла на свежий воздух и, проклиная все на свете, поплелась в сторону ярко освещенного дома.
