секретом и ты должна пообещать, что не побежишь прямо в халате оповещать свою газету о сенсации.
– Не газету, а журнал. – Мрачно поправила я. Намек на мой внешний вид напомнил мне, что я выгляжу ужасно. Я запахнула халат, проклиная все на свете, но с места не сдвинулась. Ничего я тебе обещать не буду. Не хочешь – не рассказывай. Я тебя за язык не тянула.
– Почему же, расскажу. – Неожиданно миролюбиво сказал Гордеев. – Только не делай поспешных выводов.
– Ладно.
– Ходят упорные слухи, что это особняк послужил прототипом дома, описанного в повести Алексея Толстого «Упырь». Читала такую?
– Что я, по-твоему, неграмотная? Читала, конечно. Ну и что? Кстати, насколько я помню, дом генеральши Сугробиной находился всего в тридцати верстах от Москвы, а этот дом – гораздо дальше. Не сходится у тебя.
– Я же говорил, не делай поспешных выводов. Слышала как называется это место?
– Березовая роща. И что?
– Ну.
– Что «ну»?
– Вспомни книгу?
– Я ее читала в детве. Но не конспектировала же и наизусть не заучивала. Что именно я должна вспомнить?
– Пойдем со мной. – Он поднялся на ноги, бесцеремонно схватил меня за руку и потянул за собой. Я попробовала сопротивляться, но он держал крепко, и мне пришлось покорно тащиться за ним, как ослику на веревочке. Интересно, почему это в последнее время меня все время норовят куда-то тащить против моей воли? Я молила бога только об одном, чтобы наша живописная скульптурная группа не попалась кому- нибудь на глаза. Бог меня не услышал, спал, наверное. В самый неподходящий момент из-за поворота вышла Анжелика. Увидев нас, она прижалась к стене, личико ее побледнело. Видя, каких усилий ей стоило сохранить относительное спокойствие, я почувствовала острое желание немедленно остановиться и объяснить ей, что то, что она думает, совсем не то, что она думает, но Александр уже втащил меня в одну из комнат и захлопнул за собой дверь. Я так и не поняла, заметил он Анжелику или нет?
Мы оказались в библиотеке. Отцепившись от меня, Александр бросился к одному из шкафов, которых тут было множество, открыл застекленную дверцу резного дуба и принялся сосредоточенно рыться на полке. Мне стало не по себе. В конце концов, если верить Майе (а у меня не было оснований ей не верить), этот дом принадлежит Анжелике, и рыться в ее шкафах, по меньшей мере, неприлично, даже в книжных. Но судя по всему, подобные тонкости моего спутника совершенно не волновали, он вел себя совершенно непосредственно, перебирая корешки книг. Решив, что вся ответственность за вторжение целиком полностью лежит на Александре я, успокоив таким образом свою совесть, приблизилась к шкафу и осторожно заглянула ему через плечо. Полка, на которой он копался, выглядела довольно странно. То есть, не сама полка, конечно, а собранные на ней книги. Это были различные издания А. Толстого, некоторые выглядели такими старыми и потрепанными, что вполне могли быть прижизненными. Были и современные, самые разные, толстые и тонкие. Были несколько томиков на иностранном языке, очевидно – переводы.
– Что это? – Спросила я, указывая на книги.
– Это? Различные издания «Упыря». Есть и самое первое, 1841 года. – Рассеянно ответил мне Александр, пролистывая одну из книг, по виду – ту самую, сорок первого года. Он что-то искал и был полностью поглощен своим занятием.
Судя по солидной коллекции книг, Гордеев говорил правду. Скоро он представил мне еще одно доказательство. На странице, которую он сунул мне под нос я, путаясь в устаревших буквах, прочла название дачи, где происходили события, описанные в повести Толстого – Березовая роща.
– Убедилась? Название совпадает, этот дом тоже построил итальянец, я точно знаю. Если внимательно прочитать описание комнат, то не остается сомнений – Толстой описывал именно этот дом.
– Ну и что из этого? Он мог бывать здесь, что-то его вдохновило, он придумал фантастическую историю и действительно описал этот дом в своей книге. Хотя…
– А ты уверена, что он все придумал? – Глядя на меня как-то странно, спросил Гордеев.
– Ты считаешь иначе? – Усмехнулась я.
– Возможно. – Задумчиво протянул Саша. – после завтрака я покажу тебе кое-что еще. Надеюсь, это тебя убедит.
Мне надоело слушать его бредовые предположения. Кроме того, он напомнил мне о том, что пора идти на завтрак, а я до сих пор не оделась. Все загадочные истории разом выглядели у меня из головы, и я поспешила уйти, ничуть не заботясь о том, чтобы мое поспешное бегство выглядело вежливым.
ГЛАВА 23
За завтраком, на котором опять отсутствовали Кибиткин и его экономка, Гордеев не обращал меня никакого внимания. Я подумала, что это из-за того, что Анжелика исподтишка следила за каждым поворотом его головы. Впрочем, она его интересовала ничуть не больше чем моя скромная персона. Я было решила, что он отказался от своей идеи что-то там мне доказать. Это было весьма кстати. У меня были дела поважнее, а именно, я старалась определить, кто же ломился ночью в мою комнату. Ведь это был кто-то из сидящих за столом – посторонние не могли проникнуть в дом, я сама видела кучу охранников. Ничего подозрительного я не заметила, хотя очень старалась. Даже Круглов выглядел вполне нормально, хотя и шатался где-то всю ночь. Кстати, я не слышала, когда он вернулся, прикованная к тому, что происходило с моей дверью. Таинственные исчезновения режиссера по ночам выглядели подозрительно, хотя в комнату он ломиться не мог – в доме его в тот момент не было. Внезапно я засомневалась в этом. Ведь я видела только машину, разглядеть водителя в темном салоне я не могла, так что за рулем мог быть кто угодно. Занятая этими мыслями, я автоматически отправляла в рот кусочки отчаянно пересоленного омлета, пока не почувствовала, что в меня больше не лезет. Выпив залпом стакан воды, я поднялась из-за стола одной из первых и направилась к двери, собираясь прогуляться к охранникам и попробовать расспросить их кое о чем.
Мои планы нарушил Гордеев. Он выскочил в коридор следом и потребовал, чтобы я немедленно последовала за ним. Привел он меня в комнату странного назначения. Узкая и длинная, со сквозным проходом, завешенным тяжелыми портьерами, она скорее была похожа на коридор, но была богато обставлена и оформлена как комната отдыха, по крайней мере, здесь имелся обтянутый шелком диван, расположенный напротив изящно задрапированного окна. Вдоль стен стояли зеркальные тумбочки непривычной формы, скорее, напоминающие подставки, то есть абсолютно нефункциональные, но очень красивые. Естественно, вся мебель была подлинной, но к этому я уже успела привыкнуть и не понимала, что собирается здесь увидеть мой неугомонный провожатый. Сильно пахло сиренью. Она была здесь повсюду, комната буквально утопала в пышных букетах, усыпанных тяжелыми фиолетовыми кистями. С цветами был явный перебор, от густого запаха кружилась голова.
– Что мы здесь делаем? – Требовательно спросила я, недовольно посмотрев на Александра.
– Неужели не догадываешься?
Я грешным делом испугалась, что он заманил меня сюда, чтобы подло соблазнить (это проклятый диван навел меня на такие мысли), но он имел в виду совсем другое.
– Видишь этот портрет? – Спросил он, тыча пальцем в стену, на которой действительно висел портрет какой-то женщины. Не заметить его было невозможно – он занимал чуть ли не полстены. Молодая красавица с русыми волосами, собранными в затейливую высокую прическу по моде того времени – а картина, безусловно, относилась к девятнадцатому веку, – стояла возле стола, ее изящные пальчики лежали на толстой книге в сафьяновом переплете. Художник запечатлел ее со спины, возможно, чтобы увековечить изящный изгиб шеи. Красавица, одетая в бархатное, темно-лиловое платье с пышными рукавами из дымчатого, прозрачного газа, сколотого на плечах золотыми застежками, смотрела на зрителя через плечо как будто с легкой укоризной. Словно была раздосадована тем, что ее оторвали от важного занятия. Полотно заслуживало самой восторженной оценки, но почему Гордеев так стремился не его показать?
– Как ты думаешь, кто это? – Спросил он, не обращая внимания на мой недоуменный взгляд.
– Понятия не имею. – Честно ответила я. – А что, это важно?
