чисто вымытого тела. Мне стало еще более неловко, я отодвинулась подальше, страстно желая, чтобы он немедленно провалился сквозь землю и оставил меня в покое. – Вы разве местная горничная, чтобы беспокоиться о завтраке?
Я недоуменно вскинула на него глаза, но пока соображала, как бы ответить подостойнее, он продолжал размышлять вслух, сверля меня своими кошачьими глазами:
– Странно, мне как будто говорили, что вы секретарь Кибиткина? Или я что-то не так понял?
– А зачем вам вообще что-либо понимать про меня? – Даже мне самой было ясно, что мой выпад прозвучал совсем беспомощно и как-то по-детски.
– Знаете, я вообще очень интересуюсь хорошенькими девушками, особенно теми, которых селят в лучшую комнату в доме непонятно за какие заслуги. – Сообщил он, прищурившись на меня, как кот на кусок сала.
Так вот оно что, он злится, что я заняла его комнату. Ну конечно, кто он и кто я. Но я вселилась в красную комнату не по своей воле, поэтому оправдываться не собиралась. Если этот тип чем-то недоволен, пусть разбирается с Кибиткиным, или с режиссером, или кто там у них решает подобные вопросы. После сегодняшней ночи я с радостью переехала бы поближе к остальным.
– Давайте не будем ссориться и выпьем кофе, как вы и собирались, пока я не спугнул вас своим появлением. – предложил Гордеев.
– Хорошо. – Согласилась я и плюхнулась на табуретку. Вольному – воля. Если ему нравится пить кофе в обществе немытой и нечесаной девицы – всегда пожалуйста. Могу хоть каждое утро составлять ему компанию. Наверное, он рассчитывал, что я, восхищенная его присутствием, брошусь готовить ему кофе, но здорово ошибался. Я налила себе кипяток, бросила ложку порошка и два кусочка сахара, а потом невозмутимо уселась на свой табурет, предоставив ему возможность самому позаботится о себе. Если его это и удивило, то он не подал вида. Невозмутимо приготовил себе кофе и уселся напротив, помешивая в чашке ложечкой.
– Кто вы на самом деле? – Спросил он неожиданно.
– Разве это важно? И почему я не могу быть секретарем?
– Вы не секретарь. Ни в коем случае. – Усмехнулся Гордеев. – Но и не актриса, это тоже сразу понятно.
– Почему это сразу? – Обиделась я.
Он рассмеялся и отхлебнул кофе. Я понимала, что он специально тянет время, чтобы подразнить меня, и решила не поддаваться, но хватило меня ненадолго.
– Ну?
– Что?
– Почему я не похожа на актрису? Не все же из них писаные красавицы. Может, я – характерная?
– Да нет, не в этом дело. С внешними данными у тебя полный порядок. Ты просто не играешь, слишком искренняя. Актрисы этого не умеют, настолько привыкают быть в образе, что забывают, какие они на самом деле. Поняла?
Я послушно кивнула. Меня удивляло, почему я с ним соглашаюсь?
Ведь ненамного старше меня, а ведет себя так, будто я – карапуз, а он – умудренная жизнью бабушка, точнее, дедушка. Может, потому что он звезда? Действительно, вот он сидит рядом и болтает всякие глупости, как будто он нормальный человек, а ведь, если подумать, у него толпы поклонников, концерты, гастроли, интервью. Кстати, надо будет взять у него интервью. Тираж подскочит вдвое.
– Чего молчишь? – Спросил он, выводя меня из задумчивости.
– А что надо делать?
– Говори что-нибудь. Скучно же просто так сидеть.
– Ах вот ты о чем. Значит, если ты снизошел до меня, простой смертной, то я должна тебя развлекать? Мне казалось, что поддерживать разговор – забота мужчины. Ты же пригласил меня на завтрак? Между прочим, я тебе не навязывалась. Вот и думай, как развлечь даму.
От собственной наглости у меня аж дух захватило! Вот это я завернула. Ох, и пошлет он меня сейчас…
Гордеев молчал. Наверное, обдумывал, как бы меня отбрить половчее. Я приготовилась к самому худшему, но он вдруг сказал:
– Я знаю, кто ты такая. Ты журналистка!
– Как догадался? – От неожиданности я даже забыла о том, что надо отпираться от своей профессии насколько хватит сил. Узнают, что на площадке журналистка – попрут в три шеи и в двадцать четыре часа.
– Как ты догадался? – Повторила я, кусая губы.
– Секрет фирмы. Главное, что я прав. Догадаться, кстати, было нетрудно. Удивительно, что тебя еще не раскусили.
– Ах, какие мы самоуверенные. Это от звездной болезни, да?
Он приподнял одну бровь.
– Звездной болезни? Не знаю что это такое.
– В самом деле? – Криво усмехнулась я.
– В самом деле. Конечно, приятно, когда тебя узнают на улицах, везде пускают и просят автографы. Но мне кажется, что настоящую звездную болезнь мы все перенесли в детстве, когда все живут ради тебя, все тебя любят и всех поголовно интересует, покакал ты или нет, не к столу будь сказано.
– Ты еще и философ. – Непочтительно хмыкнула я. – А как же поклонницы. Я слышала, они тебя просто одолевают!
– Черт возьми, ты права. Эти девицы точно свихнулись, навязываясь в подружки. Засовывают мне в карманы брюк ключи от своих квартир, подбрасывают бумажки с номерами телефонов! Просто дух перевести некогда!
Выслушав эту самоуверенную тираду, я сказала с ехидной ухмылкой:
– Можешь быть спокоен, уж я-то тебе точно не стану ничего засовывать, тем более в брюки.
– А я бы не отказался. – Мечтательно протянул Александр, и быстро протянув через стол руку, накрыл ей мою ладонь. От неожиданности я покраснела как рак и прошипела:
– Отвали, суперстар, пока руку не оторвала.
– Как приятно в наши дни встретить девушку, которая говорит то, что думает! – Заржал Гордеев, но руку все же убрал.
Я наклонилась к нему и шепотом сказала:
– Если я тебе скажу, что я действительно думаю, у тебя уши в трубочку свернуться, понял?
– Понял. – Он поднял руки, показывая, что сдается. – Срочно меняю тему. Так что тебя интересует здесь?
– Не ты – это точно. – Фыркнула я.
– Ясно, но я не имел в виду себя. Мне интересно, приехала ли ты сюда из-за съемок фильма или из-за дома?
– При чем тут дом? Что в нем особенного? – Начала было я и прикусила язык, но было поздно. Гордеев насмешливо вздернув бровь, уставился на меня с недоумением, забыв поставить чашку на стол.
– Ты что, в самом деле не представляешь, где находишься? И не знаешь, почему Кибиткин требовал именно этот дом для экранизации?
Я поняла, что на это раз он не издевается, а удивлен вполне искренне. Я удивилась. До сих пор мне казалось, что дом ничем особенным не выделяется. Конечно, он представляет некоторую историческую ценность в силу возраста, но и то вряд ли большую, похожих домов в Москве сотни. Лихорадочно пытаясь определить, в чем кроется подвох, я перебирала в уме различные варианты, совсем позабыв о сидящем напротив Александре. Он напомнил о своем присутствии деликатным покашливанием. Я опомнилась и неприязненно взглянула на него. Мало мне своих загадок, так он еще подбросил новую.
– Ты ведь ничего не знала о доме, верно? – Вопрос был задан таким тоном, что ответа не требовалось.
– Может, просветишь меня, раз уж ты такой осведомленный. – Предложила я.
– Почему бы и нет. – Пожал он плечами. – Хотя, насколько я знаю, информация эта под большим
