деревянных ящиков, очевидно заменявших стулья.
Тима заставили сесть на один из них, подвинув его поближе к столу. Великан встал рядом, сверля Тима крошечными глазками. Меня отвели в сторону и перестали обращать внимание.
Я заметила, что у Тима на щеке большая ссадина. Значит он все же пытался что-то сделать.
– Ну что, поговорим? – Предложил великан.
– Не знаю на что ты рассчитывал, когда вез нас сюда. У Психа все равно ничего не выгорит. Так ему и передай.
– Обязательно. Но ты неправ. Думаю, как раз теперь у нас все получится как надо.
– Инна у вас?
– Как раз об этом и речь. Ее у нас нет и никогда не было. Но Ежов не хочет этого понимать. Придется объяснить ему более доходчиво.
Великан, вытащил из внутреннего кармана пиджака листок бумаги и ручку, положил их на стол перед Тимом и приказал:
– Пиши.
– Что?
– Не волнуйся, я продиктую. Пиши:»Я в гостях у Психа. Если не отмените облаву на его людей, я останусь здесь надолго, в худшем случае – навсегда.» И подпись.
Тим задумчиво вертел ручку в руках. Я напряженно следила из своего угла за его лицом. Он не смотрел в мою сторону, но я понимала, что мое присутствие мешает ему принять решение. Он, как и я, понимает, что мы останемся здесь при любом исходе, но рассчитывал выиграть время, выполнив требование бандитов.
– Вы идиоты. – Решилась я. – Думаете, такой крупный авторитет поддастся на ваш шантаж из-за того, что его человек угодил в ваши лапы? Даже я знаю, что это ерунда.
– Ты ошибаешься, рыжая. – Почти ласково сказал великан. – Это вовсе не ерунда. Но я так понял, ты не сказал ей, кто ты на самом деле? Ничего, я сделаю это за тебя. Тим не просто один из людей Ежова. Он его сын. Брат Инны.
– Неправда!
– Правда. Скажи ей, Тим.
– Пошел ты… – Тим отшвырнул ручку, она покатилась через стол и упала на пол.
– Что, получили? – Усмехнулась я.
– Так, эта сука меня достала. – Прорычал великан. – Займите ее чем-нибудь, пока ее дружок еще раз обдумает наше предложение.
– Мы можем с ней позабавиться? – Облизывая толстые губы, радостно спросил Лось.
– Да, можете. Только на вашем месте я не стал бы ее трахать. Кто знает, когда она подмывалась в последний раз. Есть же и другие способы доставить удовольствие девушке.
Они мерзко заржали, а я попятилась к стене, затравленно озираясь. Они, причмокивая, обступили меня со всех сторон. Я едва сдерживала рвущийся из груди крик, но все же заорала, когда один из них рванул на себя халат, оборвав пуговицы. Я отчаянно вырывалась, но они силком заставили меня встать на колени. Пижон стал пристраиваться спереди, медленно расстегивая брючный ремень.
Тим не выдержал и рванулся в мою сторону. Великан был наготове, но Тим успел заехать ему в челюсть. Тяжелая туша рухнула на пол, в щепки раздавив ящик. Про меня снова забыли. Я отползла подальше, судорожно вцепившись в разорванный на груди халат.
Тим быстро развернулся, готовясь принять удар. Выстрел громко прозвучал в пустом доме. Он был не слишком точен, пуля пролетела через рукав и угодила в правое предплечье Тима. Брызнула кровь, он отшатнулся, но сразу же снова приготовился к прыжку.
– Придурки. Прекратите! – Все повернули голову в сторону великана. Его потное жирное лицо было искажено от ярости. – Вы прострелили ему руку! Как же он будет писать!
В эту минуту зазвонил телефон, лежащий в кармане у великана. Он тяжело поднялся, отдуваясь и придерживаясь за стол и только после этого достал телефон и нажал на кнопку.
– Да. У нас проблемы. – Сказал он в трубку. – Нет. Он у нас, но я уже сказал – есть проблема… Ладно… Я сказал – ладно, буду через полчаса.
Он отключил телефон и сказал, обращаясь к своим подручным:
– Этих в двоих в комнату. Вы двое останетесь сторожить. До моего возвращения их не трогать. Ты поедешь со мной, поведешь машину. – Последнее относилось к Пижону. Тот оглянулся на меня и нехотя поплелся к выходу.
Нас запихнули в небольшую каморку, единственное окно которой было забрано толстенной чугунной решеткой. Возле него стояла старинная кровать с голой панцирной сеткой. Я села на нее, все еще дрожа, и прислушалась к шуму отъезжающей машины.
Наши охранники, суды по возбужденным голосам, некоторое время обсуждали последние события, но нарушить приказ не решились и, кажется, уселись играть в карты.
Тусклая лампочка под потолком позволяла убедиться, что наша тюрьма достаточно крепка для того, чтобы даже не пытаться из нее убежать. Путь к единственной двери на улицу преграждали двое вооруженных охранников. Сколько нам осталось? Час, может быть два если повезет. А потом…
Я повернулась к Тиму и спросила, показывая на расплывшееся на рукаве пятно:
– Очень больно?
– Терпимо. Буркнул он. Бывало и похуже.
– Ах, да, я забыла, ты же у нас уличный боец.
Он посмотрел на меня, но промолчал. Это почему-то меня страшно разозлило. В конце концов, я оказалась здесь по его милости.
– Ты же обещал меня охранять. – проворчала я. – Где ты был все эти дни?
– У меня были дела. Извини, что втянул тебя в это.
– Да ладно. Чего теперь об этом говорить. Ты ведь в курсе, что мне это не впервой. Правда, в такой капкан попадать еще не доводилось.
Он едва заметно улыбнулся.
– Лиса всегда найдет способ уйти из капкана. Даже если для этого ей придется перегрызть себе лапу.
Я вытянула перед собой руку и с сомнением посмотрела на нее. Потом перевела взгляд на Тима.
– Ты думаешь, это должно помочь?
– Есть одна идея. Раздевайся.
– Так. И ты туда же. И не подумаю. – Я сердито отвернулась.
– А ты подумай. – Жестко сказал Тим. – Нам отсюда иначе не выбраться. Делай, что говорю. Или дожидайся, когда они вернутся и займутся тобой всерьез.
От такой перспективы у меня холодок пробежал вдоль позвоночника. Но я упрямо нахмурилась и потребовала:
– Объясни, что задумал или я и пальцем не пошевелю!
Он покачал головой, но все же объяснил:
– Нам нужно заманить их сюда. Ты отвлечешь внимание, а дальше я сам разберусь. Ты будешь раскачивать кровать, чтобы они подумали, будто мы… ну, сама понимаешь…
– А раздеваться зачем?
– Для большего эффекта. – Я заметила, что голос Тима звучал уже не так уверенно как раньше и категорически заявила:
– Кровать раскачивать – пожалуйста, а раздеваться – ни за что.
– Ладно. Ложись и начинай раскачиваться. – Скомандовал Тим. – Постарайся, чтобы все выглядело натурально. Я имею в виду звуки.
Он встал, потом нагнулся, подобрал с пола толстую доску, взвесил ее на руке, выключил свет и встал возле двери. Потом он кивнул мне.
Я принялась усердно раскачивать кровать, ржавые пружины жалобно заскрипели. Но моего веса было маловато, чтобы произвести достаточно шума – в другой комнате по-прежнему громко переговаривались, не обращая внимания на мои тщетные попытки привлечь их внимание.
