– А вдруг он задохнется?
– Не задохнется, – уверено ответил Вадик. – У него в чемодане, небось, заранее дырки просверлены.
Маша села на место. Все-таки она волновалась. Прошла еще минута. Пошла четвертая. Девочка внимательно посмотрела на чемодан. И вдруг ее осенило:
– Нет там никаких дырок. Когда Женя его достал, чемодан был весь в пыли и его давно уже никто не трогал. А ну быстрее открывай!
Тут забеспокоился и Вадик. Довод девочки показался ему убедительным. Он побледнел от страха.
– А вдруг он уже того?
– Что того?
– Ну это, задохнулся. Ведь столько времени прошло.
Маша заплакала.
– А ну открывай, дурак несчастный! Мы должны его спасти.
Все трое бросились к чемодану, но не успели они ничего сделать, как замки громко щелкнули и открылись сами собой. Крышка откинулась, и из чемодана поднялся Женя Константинов. Живой и невредимый. И совершенно свободный.
– Ну как? – сияя от восторга, спросил он. – Пойдет? Несколько секунд друзья ничего не могли ему ответить. Так они были поражены. Первой заговорила Маша:
– Женька, ты дурак, – обиженно сказала она. – И шутки у тебя дурацкие.
– У тебя дырки там просверлены для дыхания, да? – спросил Лешка Мухин.
– Нет тут дырок, – ответил Лоханкин, который внимательно осматривал чемодан. – Колись, Константинов, как это ты все делаешь?
– Сила воли, тренировка с семи лет и немного везения, – ответил Женя.
– Ну-ну, – согласился с ним Вадик. – Ты еще скажи про хорошую учебу.
Все засмеялись.
Затем ребята выбрали из книги еще два фокуса, посмотрели, как их делает Женя, и разошлись по домам, уговорившись встретиться завтра в это же время и устроить генеральную репетицию. До праздника осталось всего несколько дней.
Глава шестая
ПРОГУЛКИ ПО ЛУННЫМ ЛУЧАМ И ТАНЦЫ НА КРЫШЕ
Вечером, когда Катя вернулась из школы, у нее были дополнительные занятия, Женя притворился, что по горло занят уроками. На самом деле он ждал и не мог дождаться ночи и того часа, когда луна заглянет в окно.
– Ну что, больше ничего не исполнилось? – спросила его старшая сестра.
В ее голосе Женя не уловил особой тревоги и поэтому с легкостью ответил:
– Ничего.
– Да, – покачала головой Катя. – А у наших дорогих родителей на работе кажется неприятности. Видел, какие они вчера были хмурые?
– Так они почти всегда такие, – махнул рукой Женя. – Это называется не хмурые, а озабоченные.
Когда пришли мама и папа, то просто озабоченными их назвать было трудно. Пожалуй, они действительно переживали по настоящему.
– Что случилось, мам? – стал приставать Женя. – Что-нибудь на работе?
– Нет, сынок, – через силу улыбнулась мама, – там все в порядке.
Она всегда считала, что нельзя посвящать детей в проблемы взрослых. Но по ее лицу было видно, что на работе было далеко не все в порядке. Женя и Катя переглянулись.
– Если их фирма прогорит, – сказала Катя, когда они ложились спасть, – будешь виноват ты.
– Ну вот еще, – пробурчал Женя. – я то тут при чем? В конце концов, они найдут новую работу. А мы хоть немного побудем с ними. Зато на море съездим.
Кажется, последний довод успокоил Катю. Она хихикнула и повернулась к стене. Женя лежал и ждал, когда она заснет. Но сестра долго ворочалась с боку на бок, и он не мог понять, спит она или нет.
В окно заглянула луна. Женя обрадовался ей, как старой знакомой. Подставил под ее лучи лицо и глотнул полной грудью воздуха пропитанного серебром. Затем осторожно подошел к Катиной постели и стал слегка дуть сестре в лицо. Он сделал это для того, чтобы она крепче спала. Катя что-то благодарно забормотала и зарылась лицом в подушку.
Мальчик подбежал к столу, снял пижаму и надел джинсы и футболку. Затем сходил в прихожую и надел сандалии. Вернулся, и взяв книгу под мышку, осторожно поднялся к окну и открыл его. сел на подоконник и свесил ноги наружу. Так читать было намного удобнее.
Была глубокая ночь. Воздух был теплым, словно лето уже наступило, и пропитанным запахами травы и листьев. Дом, в котором жили Константиновы, был старым и большим. Он стоял в центре города и у него был просторный двор весь засаженный тополями и кленами. Деверья тихо шелестели листьями, хотя ветра совершенно не было. Они переговаривались между собой и обсуждали прожитый день. Под ярким лунным светом они казались серебряными и таинственными.
