Только с тех пор Краснобаев на танцы больше не ходит, и девушек тоже опасается. А когда к нему пристают с вопросами, почему это он ни с кем из женского пола не общается, он отвечает словами из популярной среди летчиков песни:
Глава шестая
«КУКУРУЗНИК» И ПРАПОРЩИК ОКУРКИН
Утром проснулся Краснобаев, смотрит на часы, уже семь часов.
– Да меня же мой АН-2 дожидается! – воскликнул Иван Иванович, и забыв про усталость и про почти бессонную ночь, побежал на летное поле.
На летном поле его встретил крепкий здоровячек в военной форме, с погонами прапорщика, сигаретой в одной руке и соленым бочковым огурцом в другой.
– Окуркин, – сказал он, протягивая Краснобаеву руку.
– Вообще-то я не курю, – растерялся Краснобаев. – И окурки не бросал.
Прапорщик захохотал:
– Это моя фамилия такая, Окуркин!
– Ах фамилия! – воскликнул Краснобаев. – Тогда понятно. А я Краснобаев Иван Иванович.
– Значит к нам на службу?
– Так точно.
– Вот и ладненько! – Окуркин довольно потер руки, затушил в ухе сигарету и окурок положил в фуражку. – Тогда принимай самолетик.
И щедрым жестом руки указал на стоящий за его спиной АН-2.
Посмотрел Иван Иванович на самолет и вздохнул. Перед ним стоял неуклюжий самолет, который и в самом деле напоминал собой пухлый кукурузный початок. Он хоть и был старенький и скорость больше ста восьмидесяти километров в час не набирал, все равно был бодренький, чистенький и недавно покрашенный в белый цвет. Кабина и хвостовая часть его были выкрашены в голубую краску, и вдоль всего корпуса, а также по всем четырем (Двум длинным сверху и двум коротким снизу) крыльям тоже проходила голубенькая полоска.
А на борту яркая красная надпись «Воздушно-военные силы России».
Не об этом мечтал Краснобаев, не об этом. Но делать нечего. Жизнь такая штука, что не всегда преподносит то, что хочется. Все надо заслужить.
Даже право летать на реактивной машине.
Стал он во все вникать и все рассматривать. При приемке самолета иначе нельзя. Это ведь теперь его самый главный друг и соратник. Если что не усмотришь, подведет в самый ответственный момент.
– Самолет системы АН-2, – объяснял ему Окуркин. – Год выпуска одна тысяча девятьсот восьмидесятый. Место выпуска Воронежский авиационный завод. Грузопассажирский вариант.
Осмотрели они самолет снаружи, забрались внутрь. Сначала оказались в салоне. Небольшой такой салон, вдоль бортов откидные сиденья прикреплены.
– Вместимость пассажиров четырнадцать штук, – продолжал экскурсию Окуркин. – К сиденьям приспособлены пристежные ремни. Все как полагается.
Они уже подошли было к кабине, как вдруг прапорщик остановился.
– А вот здесь, – указал он, – мы установим бак для удобрений и гербицидов.
Краснобаев уныло кивнул.
– Бак, так бак, – сказал он. – А теперь пошли в кабину.
Хотел он подойти к двери, что в кабину вела, как вдруг Окуркин ему путь загородил.
– А вот в кабину не велено.
Краснобаев растерялся:
– Как так не велено?
– А вот так вот, не велено. Пока бак не будет установлен, в кабину вход запрещен.
– Это кем же запрещен? – возмутился Краснобаев и даже попытался силой в кабину пробраться. Мало того, что его на современный самолет не сажают.
Так теперь вот еще и в небо подняться не дают. К штурвалу не пускают. Попытался он Окуркина отодвинуть в сторону.
Но Окуркин был малый крупный, такого не отодвинешь.
– Кем не велено? – переспросил он. – Генералом! Ясно?
– Бочкиным?
– Им самым. Василием Митрофановичем. Он мне так и передал. «Новенького к штурвалу не подпускай, пока он лично на самолете сельскохозяйственный бак не установит». Понятно?
И тут Краснобаев понял, что это его испытание продолжается. Сжал он кулаки, губы от злости закусил. И на Окуркина.
– Давай сюда свой сельскохозяйственный бак!
