– Ну, я не знаю… – Офицер колебался. – Не я здесь главный.
– А может, я смогу поговорить с тем, кто у вас тут главный?
– Наверно, можете.
– Может, это кто-то, кого я знаю, – с надеждой предположил Келли.
– Рон Смит, – ответил полицейский, – сержант Рон Смит. Водитель грузовика позвонил в службу девятьсот девяносто девять со своего мобильника, а мы с сержантом как раз направлялись в Бакфаст на внутреннем…
– Я действительно думаю, что могу помочь, – повторил Келли.
Заниматься малоприятной работой для утомленного промокшего полицейского – это одно. Но и Келли чувствовал: он сам такой мокрый, что если еще чуть-чуть постоит под этим ливнем, то просто-напросто утонет.
Не произнеся более ни слова, офицер, жестом предложив Келли идти за ним, повел его через узкое пространство между задней частью грузовика и каменной стеной справа от дороги. Теперь было видно, что большой грузовик, который, как думал Келли, приехал с той же стороны, что и он, сложился пополам. Колеса кабины весьма небезопасно болтались над придорожной канавой.
За грузовиком Келли едва мог различить фигуру, лежащую посреди дороги с неестественно раскинутыми конечностями, и еще одну фигуру, склонившуюся над телом. Это был Одли Ричардс, патологоанатом. В ярком свете фар припаркованной полицейской машины, которые, видимо, оставили включенными, чтобы освещать место происшествия, был виден третий силуэт. Пока Келли и офицер подходили, третья фигура превратилась в гиганта – перед ним ложилась огромная тень. Гигант деловой походкой направился к ним.
– Кто это, Дейв? – спросил он.
– Сержант, его зовут Джон Келли, говорит, что журналист.
Длинное костлявое лицо сержанта было теперь освещено с одной стороны, что делало его похожим на скелет. Это было забавно. Он смотрел на Келли, по-видимому, внимательно, но с полным отсутствием интереса и не подавал никаких знаков, что узнал его. Для Келли, который был знаком со многими офицерами полиции (и далеко не у всех его имя вызывало приятные ассоциации), это было и хорошо и плохо одновременно. За годы работы у Келли сложились очень разносторонние отношения с полицией.
– Никакой прессы, – резко сказал сержант, смотря прямо на Келли, – единственный способ раздобыть информацию – через пресс-офис, приятель.
Он повернулся на каблуке и посмотрел на офицера.
– И ты должен был это знать, Дейв, – закончил он.
– Я не занимаюсь поиском информации для прессы, – быстро возразил Келли. – Просто есть вероятность, что я могу помочь. Возможно, что до трагедии я был с жертвой в пабе «Дикая собака».
– Неужели?
Не сказать, чтобы сержант Смит выглядел жутко заинтересованным, но он приостановился, как будто обдумывая свой следующий шаг. Затем его внимание было прервано воем сирен приближающихся машин «скорой помощи», заглушивших шум дождя и ветра. Смит повернулся к Келли спиной, когда вторая полицейская машина и «скорая помощь» подъехали, разбрызгав потоки воды, и притормозили у места происшествия.
Команда «скорой помощи», состоявшая из двух человек, быстро вышла из машины и, неся свое медицинское оборудование в пакетах и коробках, поспешила к распростертой на дороге фигуре. Но, увидев склонившегося над ней Одли Ричардсона, чье присутствие означало для них то же, что и для Келли, сбавила скорость.
Двое полицейских с кейсами в руках вылезли из машины с гораздо меньшей спешкой. Это отдел по обследованию места происшествия, подумал Келли. Их визит в случае неожиданной смерти стал уже стандартной процедурой. Даже если почти нет сомнений в том, что произошел просто несчастный случай.
Сержант Смит поспешил присоединиться ко вновь прибывшим.
– Вам придется подождать! – крикнул он через плечо довольно категоричным тоном.
Келли ссутулил под дождем свои зябнущие плечи и поступил так, как ему сказали. Холодные как лед капли катились по шее и падали прямо за воротник.
Он дрожал. Одно из занятий журналиста, которое он был рад оставить в прошлом, – это ожидание. По-другому его еще называют «стоять в дверях». Ждать на улице, заглядывать внутрь, ждать шанса, что кто-нибудь, кто знает что-нибудь, выделит тебе минутку своего времени и тем самым – достаточно информации, чтобы сделать из нее историю. Келли был уже слишком стар для того, чтобы стоять в дверях. Иногда ему казалось, что он всегда был слишком стар для этого. Но вот теперь опять он торчит ночью под дождем на дороге и занимается не чем иным, как «стоянием в дверях». Только в этот раз ему даже не платят за это, тихо пробормотал Келли себе под нос.
Наконец-то Одли Ричардс встал и отошел от тела. Затем двое врачей, которые до того выглядели вполне довольными тем, что ничем не могут помочь, начали грузить труп на носилки.
Патологоанатом управления внутренних дел достал из кармана пачку сигарет, одной рукой взял сигарету и сунул ее в рот, а другой поднес старую зажигалку «Зиппо». Келли вяло подумал: «Как забавно, что так много врачей курит». Среди врачей больше, чем среди представителей любой другой профессии, людей, чей девиз – делай то, что я говорю, а не то, что я делаю.
Пламя зажигалки доктора Ричардса слабо померцало несколько секунд и потом погасло. Следующие две попытки прикурить были столь же безрезультатны.
– Черт, – пробормотал Одли Ричардс, сгорбив спину от дождя и ветра, как будто пытаясь отгородиться от стихий грудой своего тела.
– Позвольте мне, – сказал Келли. И через секунду он оказался рядом с патологоанатомом и прикрыл ладонями его сигарету от ветра.
– Какого черта ты тут делаешь, Келли? – спросил доктор в непринужденной манере.
Когда он говорил, его маленькие гитлеровские усики дергались. Келли и доктор Ричардс знали друг друга очень давно. Келли уважал его репутацию отличного профессионала и был готов прощать ему вечную угрюмость. Доктор же со своей стороны никогда не скрывал, что считает журналистов вообще абсолютно никчемными и что от присутствия Келли в частности его воротит. Тем не менее это не помешало ему благодарно принять жест журналиста, и его зажигалка в конце концов сделала то, что от нее требовалось.
– Просто проезжал мимо, – сказал Келли. – Точнее, пытался.
Ричардс еще немного поворчал над своей сигаретой, которая, как это ни удивительно было при такой погоде, начала гореть.
– Я думаю, что, возможно, знаком с жертвой, – продолжал Келли.
– Бедняга, – сказал Одли Ричардс.
Келли вопросительно на него посмотрел. Бедняга потому, что умер, или бедняга потому, что имел несчастье повстречать на своем пути Келли? Что имел в виду доктор, Келли не знал. И пока он был поглощен этими размышлениями, сержант Смит подошел к нему и осторожно коснулся руки.
– Так, сейчас вы можете взглянуть на него, если хотите. – Сержант Смит повернулся к патологоанатому. – Если только у вас нет никаких возражений, доктор Ричардс. Это не по-христиански, я знаю, но у парня вроде нет никаких документов, удостоверяющих его личность, а нам действительно надо выяснить, кто он.
– Никаких возражений, сержант. Я больше ничего не могу сделать. По-моему, так дело абсолютно ясное. Только позвольте вас предупредить. – Одли Ричардс указал большим пальцем на Келли. – Все может измениться, если только он сунет сюда свой нос.
– Вы знаете этого человека, доктор?
– О да, я знаю его, сержант. Просто убедитесь, что пуговица на его пальто – это не камера, вот и все.
Сержант выглядел озадаченным. Келли быстро, пока тот не передумал, обошел его и направился к врачам, которые теперь грузили носилки в машину «скорой помощи».
