за неделю с 12 по 18 августа унесли на тот свет пятнадцать альпинистов. На той же неделе взрывом газа убило пятнадцать человек в Монтичелло, штат Юта, а в результате тайфуна погибли еще тридцать на Японских островах и Окинаве. 27 августа двадцать девять шахтеров умерли, отравившись газом в западносилезской шахте. В тот же день бомбардировщик ВМС рухнул на жилые дома в Сэнфорде, штат Флорида, убив четверых. Днем позже взрывом газа в Монреале убило семерых, а сели в Турции унесли жизни еще 138-ми.
И это лишь массовые смерти. Не говоря уже о множестве изувеченных, осиротевших, оставшихся без крова. Каждый месяц происходит вереница подобных встреч между группами живых существ и окружающим миром, которому попросту на все наплевать. Загляните в любой ежегодный Альманах, раздел «Катастрофы», откуда взяты эти цифры. В этом бизнесе нет отпусков.
IV
Макклинтик Сфера весь день читал бутлег-песенники.
— Если хочешь заработать депресняк, — сказал он Руби, — почитай бутлег. Дело не в музыке, а в текстах.
Девушка не ответила. Последние две недели она нервничала. 'Что случилось?' — спрашивал Макклинтик, но она лишь пожимала плечами. Однажды ночью, она сказала, что беспокоится об отце. Скучает по нему. Вдруг он болен?
— Ты его навещаешь? Малюткам полагается навещать родителей. Ты не знаешь, какое это счастье — иметь отца.
— Он живет в другом городе. — И больше не произнесла ни слова.
Сегодня он сказал:
— Слушай, тебе нужны деньги на билет? Съезди к нему, ты должна.
— Макклинтик, — ответила она, — какие у шлюхи могут быть дела, куда бы она ни поехала? Шлюха — не человек.
— Ты — человек, ты со мной, Руби. Тебе это известно. Мы не в игры здесь играем, — сказал он, похлопав рукой по кровати.
— Шлюха безвылазно живет на одном месте. Словно сказочная девственница. Никуда не ездит, только работает на улице.
— До сих пор ты об этом не думала.
— Возможно. — Она не смотрела на него.
— Ты же нравишься Матильде! С ума сошла?
— Что там делать? Либо улица, либо сидеть взаперти. Если я выберусь к нему, то уже не вернусь.
— Где он живет? В Южной Африке?
— Возможно.
— О Боже!
Теперь, — сказал себе Макклинтик Сфера, — никто не влюбляется в проституток. Если только ему не четырнадцать, а она — не его первая юбка. Но эта Руби хороша не только в постели, она еще и хорощий друг. Он волновался за нее. То было «хорошее» волнение (для разнообразия), а не как, скажем, у Руни Уинсома, — Сфере при каждой встрече с ним казалось, что Руни изводит себя все сильнее.
Это продолжалось уже недели две. Макклинтик никогда не делал стиль кул ('прохладность') своим жизненным кредо, как это было принято в послевоенные годы, и потому не очень возражал — в отличие, возможно, от других музыкантов — против того, чтобы захмелевший Руни твердил о своих проблемах. Пару раз он появлялся с Рэйчел, но Макклинтик знал о консервативности ее взглядов, так что ничего такого между ними быть не могло, и у Руни, вероятно, в самом деле были проблемы с этой Мафией.
В Нуэва-Йорке близился разгар лета — худшее время года. Время разборок в Парке, время, когда убивают много ребят, время всеобщей раздражительности и распада семей, время, когда одержимость убийством и хаосом, замороженная внутри зимней стужей, оттаивает, проступает снаружи, поблескивает в порах у тебя на лице. Макклинтик ехал в Ленокс, штат Массачусетс, на джазовый фестиваль. Он знал, что здесь ему не выдержать. Но как быть Руни? Ведь ситуация в семье, похоже, того и гляди доведет его до крайности. Макклинтик заметил это вчера в «V-Бакс» между выходами. Подобное он уже видел — так выглядел знакомый ему по Форт-Уорту басист: на лице — застывшая мина, на языке — все время одно и то же: 'У меня проблемы с наркотиками'; однажды ночью он чокнулся, а потом его увезли в больницу — лексингтонскую или что-то в этом роде. Макклинтик никогда бы не догадался, но Руни выглядел точно так же — слишком равнодушным. Слишком безразличным, сказав: 'У меня неприятности с женой'. Что может у него растаять от жары нуэва-йоркского лета? Что произойдет, когда это случится?
Странное слово — «чокнулся». У Макклинтика вошло в привычку всякий раз во время записи в студии разговаривать со звукооператорами и техниками об электричестве. Раньше электричество волновало его меньше всего на свете, но теперь ему казалось, что если оно помогает ему собирать больше слушателей тех, кто въезжает, и тех, кто никогда не въедет, — но, вне зависимости от этого, выкладывающих денежки, гонорары с которых обеспечивают «Триумф» бензином, а самого Макклинтика костюмами от Дж. Пресса, то ему следует быть благодарным электричеству и даже узнать о нем побольше. Он нахватался всего понемножку, а однажды прошлым летом выкроил пару минут и поговорил с одним звукооператором о стохастической музыке и цифровых компьютерах. В результате их беседы появилось 'Вкл./Выкл.', ставшее автографом группы. От того же звукооператора он узнал о триггере, или чик-чоке — двухтриодной схеме, которая, будучи включенной, может находиться в одном из двух состояний включено или выключено, чок или чик, в зависимости от того, какая лампа проводит ток, а какая заперта.
— Это, — сказал тот, — может означать «да» или «нет», 'один' или «ноль». Данную схему можно назвать специальной «ячейкой» — одним из основных элементов большого 'электронного мозга'.
— С ума сойти, — сказал Макклинтик, потеряв звукооператора где-то в студии. Ему пришло в голову: хорошо, пусть мозг компьютера может быть «чик» или «чок», но почему то же самое происходит с мозгом музыканта? Пока ты чик, тебе все безразлично. Откуда появляется импульс, делающий тебя «чок»?
Не будучи поэтом, Макклинтик сочинил к 'Вкл./Выкл.' бессмысленные слова. Иногда, стоя на сцене, он напевал их самому себе, пока солировал горн:
Пересекаю Иордан
Экуменически:
Чик-чок, когда-то я все мог.
Чок-чик, ты всего достиг.
Вкл./Выкл., вот наш цикл
Шизы и безразличья в молекуле статичной.
— О чем ты думаешь? — спросила Руби.
— О том, как люди чокаются, — ответил Макклинтик.
— Ты никогда не чокнешься.
— Я-то нет, — сказал Макклинтик, — но многие могут.
Через пару минут, обращаясь вовсе не к ней, он сказал:
— Руби, что случилось после войны? В войну мир чокнулся. Но наступил сорок пятый, и они чикнулись. Здесь, в Гарлеме, люди чикнулись. Все стали безразличными — ни любви, ни ненависти, ни беспокойства, ни возбуждения. То и дело кто-то чокается обратно. Туда, где он снова сможет любить…
— Может, в этом все и дело? — сказала девушка после небольшой паузы. Может, надо сойти с ума, чтобы влюбиться?
— Но если куча людей чокается одновременно, случается война. А ведь война это не любовь
— Чик-чок, — сказала она, — возьми совок.
— Ты просто маленький ребенок.
