— Поехали. Тут есть одна девчонка — я хочу вывезти ее из этого города, пока она не чокнулась от жары. Не важно, в каком смысле.
На это ушло некоторое время. Они до вечера пили пиво, потом отправились к Винсому и поменяли «Триумф» на черный «Бьюик».
— Похож на служебную машину Мафии, — заметил Макклинтик и осекся.
— Ха-ха, — отозвался Винсом. Они поехали вдоль ночного Гудзона, удаляясь от центра, потом свернули в Гарлем, и потихоньку, от бара к бару, стали пробираться к дому Матильды Уинтроп.
Вскоре они, подобно первокурсникам, заспорили, кто больше набрался, привлекая к себе враждебные взгляды, — не столько из-за цвета кожи, сколько из-за консерватизма, характерного для тусовочных баров и не характерного для баров, где количество выпитого служит мерой мужественности.
До Матильды они добрались далеко за полночь. Почуяв в голосе Винсома заводные нотки, старая леди разговаривала только с Макклинтиком. Спустилась Руби, и Макклинтик представил ее приятелю.
Сверху раздались вопли, грохот, грудной смех. Матильда с криками выбежала из комнаты.
— Сильвия, подружка Руби, сегодня занята, — сказал Макклинтик.
Винсом был само очарование.
— Вы, молодежь, не беспокойтесь, — сказал он. — Старый дядя Руни отвезет вас, куда захотите, и не будет подглядывать в зеркало, будет просто самим собой — старым добрым шофером.
Это оживило Макклинтика. В том, как Руби держала его под руку, чувствовалась напряженная вежливость. Винсом видел, что Маклинтик изнемогает от желания выбраться за город.
Сверху снова послышался шум, на этот раз громче.
— Макклинтик! — раздался крик Матильды.
— Пойду сыграю в вышибалу, — сказал он Руни.
Руни и Руби остались в гостиной одни.
— Я знаю девушку, которую можно взять с собой, — сказал он. — По-моему, ее зовут Рэйчел Аулгласс, она живет на Сто двенадцатой.
Руби нервно теребила застежки сумки.
— Твоей жене это не очень бы понравилось. Давай мы с Макклинтиком поедем в «Триумфе» одни. Тебе лучше не нарываться на неприятности.
— Моя жена, — внезапно рассердился он, — сраная фашистка. Думаю, тебе следует это знать.
— Но если ты возьмешь с собой…
— Только бы выбраться куда-нибудь подальше от Нью-Йорка, туда, где то, чего ждешь — случается. Здесь разве дождешься? Ты еще достаточно молода. Ведь у детей все наоборот?
— Я не так уж молода, — прошептала она. — Пожалуйста, Руни, успокойся.
— Девочка, если не Ленокс, то что-нибудь другое. Дальше на восток, пруд Уолден, ха-ха. Нет. Нет, теперь там общественный пляж, и бостонские жлобы они поехали бы на Ривера-Бич, если бы толпы таких же жлобов оставили там живое место — так вот, эти жлобы сидят на камнях вокруг Уолдена, рыгают, пьют пиво, которое они предусмотрительно пронесли мимо охранников, высматривают девиц, ненавидят своих жен и вонючих детей, писающих потихоньку в воду… Куда податься? В Массачусетсе, во всей стране, куда?
— Оставайся дома.
— Нет. Нужно же узнать — что за дыра этот Ленокс.
— Детка, — тихо и рассеянно запела она, — ты слыхала, что в Леноксе плохо с травкой:
— Как ты это сделала?
— Жженой пробкой, — ответила она. — Как в шоу черных менестрелей.
— Нет. — Он отошел от нее. — Ты ничем не пользовалась. Незачем. Никакого грима. Знаешь, Мафия считает тебя немкой. Пока Рэйчел мне не рассказала, я думал, что ты — пуэрториканка. Может, в этом все и дело — мы видим в тебе кому что заблагорассудится. Защитная окраска?
— Я прочла много книг, — сказала Паола, — смотри, Руни, никто не знает, кто такие мальтийцы. Сами они считают себя чистой расой, а европейцы семито-хамитами, смешанными с северо-африканцами, турками и еще Бог знает с кем. Но для Макклинтика, для всех здесь я — негритянка Руби… — он хмыкнул, — … пожалуйста, не говори им, ему.
— Не скажу, Паола. — Вошел Макклинтик. — Теперь подождите, пока я найду одну подружку.
— Рэч? — просиял Макклинтик. — Замечательно! — Паола выглядела расстроенной.
— Я представляю нас четверых за городом… — его слова предназначались Паоле, он был пьян и все портил, — …у нас бы получилось, это было бы чем-то свежим, чистым — неким началом.
— Думаю, вести надо мне, — сказал Макклинтик. Это даст ему взможность сосредоточиться, пока за городом не станет легче. У Руни был пьяный вид. Даже не то слово.
— Веди, — устало согласился Винсом. Господи, только бы они ее застали! Всю дорогу до Сто двенадцатой (Макклинтик несся, как пуля) он спрашивал себя, что будет делать, если ее там не окажется.
Ее не оказалось. Дверь распахнута, записки нет. Обычно она запирала двери. Винсом зашел. В двух или трех местах горел свет. Никого не было.
На кровати валялась комбинация. Он поднял ее, черную и скользкую. Скользкая комбинация, — подумал он и поцеловал ее около левой груди. Раздался телефонный звонок. Он не снимал трубку. В конце концов снял.
— Где Эстер? — она едва переводила дыхание.
— Ты носишь красивое белье, — сказал Винсом.
— Спасибо. Она не приходила?
— Остерегайся девушек в черном белье.
— Руни, не сейчас. Ей где-то прищемило задницу, и она убежала. Не мог бы ты посмотреть, нет ли записки?
— Поехали со мной в Ленокс, штат Массачусетс.
Терпеливый вздох.
— Нет записки. Ничего нет.
— Может, все же посмотришь? Я в подземке.
Поехали в Ленокс, когда (запел Руни),
Август в Нуэва-Йорк-Сьюдад.
Многим хорошим людям сказала ты нет.
Не унижай меня мрачным: 'Пока, привет…'
Хор (beguine tempo):
Поедем туда, где ветры прохладны, а улицы — тропки в лесах.
Пускай пуританские духи маршируют в наших лживых мозгах,
Ведь у меня пока еще встает при звуках 'Бостон Попов'.
Черт с ней, с богемой, жизнь — это сон, вдали от бандитов и копов.
Ленокс роскошен, ты врубаешься, Рэйчел?
Отъесться, чтоб ж. стали шире, чем плечи,
Нам с тобой не случалось еще:
В край Олдена, Уолдена, к индейкам и крысам,
Я сделаюсь там слащавым и лысым,
Мы с тобой рядом — к плечу плечо.
Такую жизнь не назвать плохой.
Хей, Рэйчел, (щелчки пальцами на первый и третий счет) ты едешь со мной…
Она повесила трубку, не дослушав. Винсом сидел у телефона с комбинацией в руках. Просто сидел.
II
