Чёрт, мои мысли становятся всё мрачнее и мрачнее.
Всю физкультуру, первый урок, я был рассеянным вратарём, которого не волновала охрана своих ворот; следующим уроком была математика, всё просто влетало в моё левое ухо и вылетало из правого; я даже не успел заметить, как наступила перемена.
Я свалился на свою парту, чтобы дать голове остыть…
— Йо, Кён.
Это был Танигути. Он спустил свою маску, оставив её болтаться под подбородком, и ухмыльнулся своей обычной идиотской улыбкой.
— Следующий урок — химия, сегодня учитель дойдёт до моей строчки, и спросит меня, выручай.
Выручать? Ты свихнулся?! Сам же знаешь, что мы оба вдоль и поперёк изучили сильные и слабые стороны друг друга. Откуда у меня, по-твоему, какие-то секретные знания, о которых ты был в неведении?
— Эй, Куникида, — позвал я своего второго товарища, только вернувшегося из туалета, — Расскажи Танигути всё, что знаешь, о гидроксиде натрия. Особенно ему интересно, дружит ли он с соляной кислотой.
— Ну, это просто, они нейтрализуют друг друга при смешивании, — ответил Куникида, пролистывая тетрадь Танигути, — А, так вот в чём вопрос. Сначала посчитай всё в молях, а потом переведёшь в килограммы. Дай-ка подумать…
Глядя на то, как знающий человек так обыденно всё объясняет, чувствуешь себя ужасно неловким.
Танигути не переставая кивал головой, но Куникида всё думал и думал, и постепенно ему расхотелось считать всё самостоятельно. Он схватил мой механический карандаш со стола, и записал несколько чисел и буков на полях тетради Танигути.
После того, как это дело было улажено, Танигути как-то странно мне улыбнулся.
— Кён, Куникида мне всё рассказал во время футбола на физкультуре; что ты там вчера такое отколол, а?
Разве ты не был со всеми в школе в этот день?
— Мне пришлось вздремнуть в медкабинете на обеде, и я был сонным весь остаток дня. Я услышал об этом лишь на следующее утро. Говорят, ты лютовал; ты и вправду заявил, что Асакуры не должно было существовать, так?
— Более-менее.
Я поднял руку и сделал ему движение «Отстань от меня, наконец!». Но Танигути глупо ухмыльнулся и продолжил:
— Как бы я хотел быть там со всеми. Такой редкий случай — понаблюдать, как ты забавно срываешься на всех подряд.
Куникида, казалось, вспомнил что-то с того времени, и сказал:
— Кёну сегодня лучше. В тот день казалось, будто он старался зацепить Асакуру-сан. Она чем-то тебя разозлила?
Если б я признался, чем, меня бы приняли за лунатика. Так что вполне естественно для меня было промолчать.
— Ах, да, ты сказал тогда, что Асакура кого-то заменила. Ты нашёл ту девушку? Её звали Харухи, кажется? Кто она такая?
Будь добр, пожалуйста, прекрати напоминать мне обо всём этом? Сейчас я буду непроизвольно дёргаться при каждом упоминании этого имени, даже если повторять его будет попугай.
— Харухи?
Видишь? Даже Танигути недоумённо наклонил голову. Мало того, он сказал:
— Эта Харухи, ты ведь не про Судзумию Харухи, а?
Да, про Судзумию Харухи…
Кости в моей шее заскрипели. Я медленно повернул голову, уставившись на сидящего с глупейшим видом моего одноклассника.
— Танигути, что ты только что сказал?
— Я говорю, Судзумия, бешеная девчонка из «восточной средней». Мы с ней три года были в одном классе. Интересно, как она сейчас… Кстати, как получилось, что ты её знаешь? Ты говорил, что её подменила Асакура, о чём это ты?
Мои глаза во мгновение ока застлало белой пеленой…
— АХ ТЫ ЛЫСОЕ ЧУДОВИЩЕ! — заорал я, вскакивая на ноги. Вероятно, перепугавшись моего неожиданного всплеска, и Танигути, и Куникида инстинктивно отпрянули.
— Кто тут чудовище?! Да если я чудовище, то ты тогда вообще КАРАКАТИЦА! К тому же, в моей семье поколения седовласых, лучше о себе побеспокойся!
Умолкни, не до твоих советов! Я схватил Танигути за шиворот, и подтянул его к своему лицу, так, что мы практически касались друг друга носами.
— Ты сказал, что знаешь Харухи?!
— Да как я могу её не знать? Её и через пятьдесят лет не забудешь. Если кто-нибудь из «восточной средней» не знает её, ему нужно в клинике провериться, не страдает ли от амнезии.
— Где? — как будто декламируя заклинание, объявлял я вопрос за вопросом, — Где эта девочка? Где сейчас Харухи? Скажи мне, где!
— Да что с тобой? «Где», «где», в Караганде! Ты что, совсем спятил? Увидел где-нибудь Судзумию, и влюбился с первого взгляда? Брось! Я тебе это ради твоего же блага говорю. Хотя внешне она и мечта любого парня, характер у неё такой, что она эти мечты разобьёт на мелкие осколки. Например, она…
Рисовала загадочные геометрические фигуры на школьной беговой дорожке меловым порошком, да? Я в курсе. Меня не волнует её криминальное досье, я просто хочу знать, в каком чёртовом месте находится Харухи прямо сейчас!
— Она в школе Коёэн, — ответил Танигути, таким тоном, будто произнося заученную атомную цепочку водорода, — Если я не ошибаюсь, она поступила в старшую школу у подножья холма, прямо перед станцией. Она была довольно смышлёной, так что вполне естественно для неё учиться в такой продвинутой старшей школе.
Продвинутой школе?
— Разве школа Коёэн так хороша? Я думал, это была просто девчачья школа для богатых и знаменитых.
Танигути посмотрел на меня с жалостью во взгляде, и сказал:
— Кён, не знаю, что они тебе там говорили в младших классах, но в этой школе всегда было совместное обучение. Не говоря уже о том, что это одна из лучших школ префектуры по проценту поступивших в университеты. То, что такая школа находится в нашем районе, меня просто раздражает!
Слушая бурчание Танигути, я медленно ослабил хватку.
И почему я не подумал об этом раньше? Я должен сделать себе сепукку за это.
Просто потому, что Харухи не было в «северной старшей», я предположил, что её не существует в этом мире. Как видите, фантазия у меня была развита хуже, чем у гигантского пещерного сверчка. Когда я поеду в деревню к родственникам следующим летом, надо будет пойти и поболтать с одним из родичей сверчка, сидящих на балконе. Наверное, мы хорошо сойдёмся.
— Эй! Приди в себя! — Танигути отряхнул воротничок, и сказал: — Куникида, ты прав. Он свихнулся, и, судя по всему, его состояние ухудшается.
Говори что хочешь, сейчас мне неохота с тобой спорить, поскольку кое-кто сейчас беспокоит меня гораздо больше, чем Танигути с его ударами в спину и вечно поддакивающий Куникида.
Просто невероятная цепочка невезения! Если бы кто-нибудь из «восточной средней» сидел неподалёку от меня в тот день, или если бы Танигути был тогда в классе, то я бы услышал Харухино имя произнесённым во всеуслышание намного раньше. Чья в этом чёртова вина, а? Ну же, скажите, я пойду и побью этого негодяя! Впрочем, этот счёт можно свести как-нибудь в другой раз. Всё, что требовало ответов, было спрошено, и оставалось лишь действовать.
— Ты куда, Кён? В туалет?
