— Подожди! Мои вещи! — закричала Лили.
— Я сейчас вернусь за твоими вещами. Клянусь, что заберу все до последней шпильки.
Усадив Лили в карету, Уилл бросился наверх через две ступеньки за вещами, не оставив в комнате ничего, кроме чашки с недопитым бульоном.
Эван не мог забыть обвинение, читавшееся во взгляде матери. Она ненавидела человека, убившего Чарльза, и, поглощенная этой ненавистью, обратила ее на своего старшего сына — ведь он не сумел отомстить за смерть брата. Каждый раз, когда Эван входил в ее комнату, она холодно смотрела на него, отказываясь принимать подарки, и пресекала все попытки завязать беседу. Было совершенно очевидно, что мать не простит его до тех пор, пока он не сообщит ей о смерти убийцы Чарльза.
В очередной раз выходя из комнаты матери, Эван тяжко вздохнул. Марион уже не была той дорогой матушкой, которую он так любил, она превратилась в злобную незнакомку. Он уже неделю как вернулся, а мать не проявила ни малейшего интереса ни к нему, ни к его молодой жене. Казалось, она жила только горем, в ее сердце не осталось места для любви. Временами Эван даже опасался, что мать способна разрушить то счастье, которое он обрел с Бьянкой. Бьянка же очаровала всех в доме, даже Льюиса, который теперь считал ее своей дочерью. Она стремилась наполнить дом красотой, и у нее это прекрасно получалось. Куда бы Эван ни взглянул, везде чувствовалась рука жены. Дом сиял чистотой, нигде не осталось ни пылинки, шторы были выстираны и отутюжены, ковры выбиты, столовое серебро начищено до блеска, а комната Бьянки превратилась в прелестный будуар, которым она ужасно гордилась. Направляясь сейчас к жене, Эван гадал: что бы придумать на сей раз, чтобы оправдать поведение матери? Он ужасно устал от лжи, но знал, что и правду рассказать невозможно.
Увидев мужа, Бьянка тут же поняла, что разговор с матерью прошел не лучше, чем все предыдущие. Но все же спросила:
— Как твоя матушка чувствует себя сегодня? Опустившись на край постели, Эван со вздохом стащил сапоги.
— Боюсь, что не лучше. — Даже и такой ответ можно было бы счесть ложью — ведь состояние матери ухудшилось, во всяком случае, Эвану так показалось.
Бьянка придвинулась к мужу, обняла его и прижалась щекой к его плечу.
— Иногда ничего нельзя изменить, Эван, и нужно смириться с этим.
— К несчастью, я не смог убедить в этом матушку, — признался Эван. — Она просто не может смириться со смертью Чарльза.
— Но прошел всего год, — напомнила Бьянка. — Может…
— Нет, время для нее ничего не изменит. — Эван немного помолчал и вдруг с улыбкой проговорил: — Какая чудесная получилась комната. А ведь ты почти ничего сюда не купила…
Бьянка, хотя и озадаченная внезапной сменой темы, все же понимала: недомогание матери очень огорчает мужа и ему не хочется об этом говорить.
— Я рада, что тебе здесь нравится. А не заняться ли нам, Эван, и твоей комнатой? — прошептала она, покусывая мочку его уха.
— Я, может, там больше и не появлюсь, если ты будешь здесь, — ответил Эван с озорной улыбкой.
Он привлек жену к себе, ибо сейчас только она одна могла его утешить. Бьянка прижалась к мужу всем телом, а потом, чуть отстранившись, принялась расстегивать пуговицы на его рубахе.
Уилл принес Лили замечательный ужин. А потом, пока она ела, развлекал ее разговорами. В конце концов девушка решила, что, возможно, поступила разумно, согласившись уйти с ним. Да и комната в гостинице оказалась намного лучше той, что была у нее в заведении Фанни. Когда же Уилл поцеловал ее в щеку, пожелав спокойной ночи, она подумала, что он вернется, чтобы провести с ней ночь. Но Уилл не пришел, и Лили огорчилась, решив, что капитан не пришел лишь потому, что она сейчас ужасно выглядит. Однако утром, посмотрев в зеркало, Лили увидела, что выглядит уже получше, хотя синяки еще не сошли. Она попросила служанку приготовить ванну и как раз мыла голову, когда Уилл вошел в комнату. Смутившись, он повернулся, чтобы уйти, но она, засмеявшись, окликнула его:
— Уилл, нечего стесняться! Мы уже спали вместе, так что у нас не осталось друг от друга секретов.
Уилл медленно обернулся, пораженный этими словами.
— Мы почти не знаем друг друга, Лили. Я бы сказал, что у нас у обоих еще столько секретов, что времени не хватит рассказать обо всех. Лили пожала плечами.
— Не хочешь помочь мне смыть мыло? — спросила она со смехом. — Как жаль, что эта лохань слишком мала для двоих. Если бы ты построил для меня дом, у нас была бы огромная лохань, да?
Уилл еще больше смутился.
— Ты хочешь, чтобы я построил тебе дом? — пробормотал он. — Я слишком редко бываю на берегу, Лили, чтобы иметь собственный дом, а тебе будет хорошо и в гостинице.
Лили капризно надула губки.
— И чем я должна заниматься в этой комнате весь день, когда ты отправишься в плавание? Если бы у меня был хорошенький домик, я бы могла ухаживать за садом, выращивать цветочки, научилась бы вкусно готовить для тебя. А что мне делать здесь? Только держать постель теплой, дожидаясь твоего возвращения?
Уилл раньше даже не задумывался о том, что Лили может скучать без него. Выливая ей на голову ведро теплой воды, он вдруг вспомнил о ране и принялся отчитывать девушку:
— Не следовало тебе мыть сейчас голову, Лили. Эта рана на голове была глубокой и еще не успела зажить.
— Ты слишком уж обо мне беспокоишься, ты знаешь об этом? — Лили встала во весь рост, и Уилл потупился, смущенный ее наготой. — Ты ведь раньше не жил с женщиной, правда? — догадалась она.
— Нет, но я скоро к этому привыкну. — Уилл попытался улыбнуться.
— Хотелось бы… — Лили осеклась, увидев, что капитан стремительно покидает комнату.
Как и предсказывала Фанни, через неделю ссадины и синяки Лили уже почти не были заметны под тонким слоем пудры, и девушке бесконечно наскучила та праздная жизнь, которую ей устроил Уилл. Она пыталась скрыть свою скуку, но у нее это плохо получалось. Уилл приносил ей книги, но Лили почти к ним не притрагивалась, хотя и делала вид, что ей нравится читать. Уилл купил ей также канву для вышивания, но такая кропотливая работа казалась Лили слишком утомительной, поэтому вышивание продвигалось очень медленно. Капитан же по-прежнему был с ней вежлив и сдержан, он вел себя так, будто они не провели когда-то вместе ночь. Так чего же он от нее хотел?
Уилл понятия не имел о том, чем занимаются другие женщины в свободное время, и, возвращаясь по вечерам в «Морскую жемчужину», видел, что Лили проводит время без толку. Но чем ее занять? Этого он не знал. Возможно, собственный дом был бы наилучшим решением, но Уилл понимал, что не может позволить себе подобную роскошь. И он по-прежнему спал один, решив, что не следует торопить события. Однако такое решение его не устраивало. Не нравилось оно и Лили. Как-то вечером, когда Уилл, по обыкновению, пожелал ей спокойной ночи и, оставшись у себя, погасил лампу, она подождала несколько минут, потом разделась и открыла дверь, разделявшую их комнаты.
— Что случилось, Лили? — спросил Уилл.
Лили подошла к нему и села да край постели. Перебирая пальцами густые волосы Уилла, она проговорила:
— Ты красивый…
Откинув покрывало, Лили провела ладонью по его груди и плечам, по животу. Ее ласки стали совсем смелыми, когда она почувствовала, как он возбужден.
— Лили! — похрипел Уилл, с силой сжимая ее запястье.
Но она, мелодично засмеявшись, склонилась над ним и прижалась губами к его пульсирующей плоти. Он застонал и, выпустив ее руку, запустил пальцы в белокурые локоны Лили. Уилл уже не в силах был сдерживаться. «Если ласки в постели — единственное, чего можно ожидать от Лили, то мне и этого достаточно», — подумал он, забываясь в объятиях своей юной любовницы.
