— Выход всегда есть, — возразил Уилл.
Лили в задумчивости покачала головой. Она с минуту молчала, наконец заговорила:
— Я выросла в Северной Каролине, в небольшом городке на побережье. Городок этот очень похож на Ньюпорт-Ньюс. Мой отец владел таверной, шумным заведением, куда заходили и горожане. Я должна была прислуживать за столиками, но в то же время отец давал каждому понять, что я его дочь и он не допустит неуважения ко мне. Отец был очень строг и ревнив, хотя моя мать никогда не давала ему повода для ревности. Он постоянно бранил ее и не спускал с меня глаз, словно знал, что я опозорю его при первой же возможности. — Лили смахнула слезу и продолжала: — Там был молодой человек, который мне очень нравился, сын фермера. Его звали Дэвид, и он был не такой, как все остальные. Дэвид приносил цветы, иногда писал мне милые стишки. Он хотел жениться на мне, но отец сказал, что Дэвид недостаточно хорош для меня, что у него нет честолюбия. — Лили надолго умолкла. Наконец снова заговорила: — Отец застал нас однажды. Он ужасно избил Дэвида, а потом принялся за меня. Это он сломал мне зуб.
Уилл, не сдержавшись, разразился ругательствами. Он привлек девушку к себе и крепко обнял ее.
— Все будет хорошо, Лили, не плачь. Я теперь все понимаю.
Высвободившись из его объятий, она возразила:
— Нет, ты не понимаешь! — Всхлипнув, Лили продолжала: — Когда отец наконец устал избивать нас, он швырнул меня в телегу и отвез в бордель на окраине города. Он сказал хозяйке, что только там мне и место, и она была так добра, что взяла меня, чтобы спасти от отца. Когда я поправилась настолько, чтобы работать, хозяйка нарядила меня маленькой девочкой — так за меня больше платили. — Лили снова замолчала, потом с вызовом бросила: — Ну что, ты по-прежнему считаешь, что у меня был выбор?
Уилл вновь обнял Лили и, осушив поцелуями ее слезы, спросил:
— И ты больше не видела свою мать и Дэвида? Они не приехали за тобой?
— Мать была слишком напугана, чтобы пытаться спасти меня. Она решила, что отец сделает с ней то же самое, если она ослушается его. А Дэвид однажды навестил меня, но он заплатил, как и все остальные. Он даже не говорил со мной и, конечно, не сказал, что любит меня. Так что мой отец, наверное, был прав, когда ругал его. Вот тогда я и решила, что мне пора уехать. Я побывала во многих заведениях, и мужчины везде были одинаковые.
— Лили, я больше не хочу ничего слышать! — Уилл стал покрывать поцелуями влажные щеки девушки, и она, прижавшись к нему, на время забыла обо всех своих бедах.
Красота осеннего дня наполнила сердце Эвана надеждой. Целуя пальчики Бьянки, он проговорил:
— Мы проведем ночь в гостинице в Уильямсберге. Или несколько ночей, если захочешь. У меня там есть знакомые, которые будут рады принять нас, пусть даже мы и не сообщили им заранее о нашем приезде.
Бьянка сначала думала, что отъезд никак на ней не скажется, но сейчас чувствовала, что находится в таком же приподнятом настроении, как и Эван.
— Я бы предпочла побыть с тобой наедине, — ответила она с улыбкой. — Твои друзья не обидятся, если мы не навестим их?
— У нас ведь так и не было настоящего медового месяца, правда? — хохотнул Эван.
— Не могу согласиться с тобой. Мне кажется, что у нас был бесконечный медовый месяц. По крайней мере ты всегда создавал у меня ощущение, что я любима. Надеюсь, что и ты никогда не усомнишься в моей любви к тебе.
Эван почувствовал угрызения совести, ведь поначалу он лишь делал вид, что любит Бьянку, — сам же думал только о мести. Но когда обман превратился в реальность? Когда ее очарование и красота покорили его сердце? Поцеловав жену, он проговорил:
— Я люблю тебя, Бьянка, люблю всем сердцем!
Она порывисто обняла мужа и мысленно посетовала, что они в карете, а не в постели. Наконец, отстранившись, спросила:
— Эта дорога оживленная? Или можно считать, что мы здесь одни?
— Я ездил по ней много раз, но ни разу не видел ни одной живой души. А ты надеялась встретить кого-нибудь, чтобы скоротать время? — улыбнулся Эван.
— Я нуждаюсь только в вашем обществе, сэр. — Бьянка стала расстегивать крючки на лифе платья. — В нем немного жарковато. Ты не против, если я его чуть расстегну?
— Конечно, не против, — ответил Эван со смешком. — Если честно, то и мне жарковато. — Он снял сюртук и, не спуская глаз с Бьянки, начал расстегивать рубашку.
Когда они добрались до окраины Уильямсберга, уже стемнело, но Эван хорошо знал город и направил кучера к своей любимой таверне, где хозяин радушно встретил их, накормил замечательным ужином и угостил ароматным вином. Разомлев от угощения, супруги рано отправились спать, но заснули очень не скоро.
Проснувшись раньше Эвана, Бьянка приподнялась на локте и стала рассматривать его, зачарованная, как и всегда, красотой мужа. Сейчас Эван казался еще красивее, чем при их первой встрече, потому что теперь он стал ей очень дорог… Когда он наконец приоткрыл золотисто-карие глаза, Бьянка нежно поцеловала его в щеку.
— Доброе утро, милый. Чем бы ты хотел заняться сегодня?
Эван заключил жену в объятия и со смехом ответил:
— Тем же, чем мы занимались вчера. Это был чудесный день.
— Эван, а нельзя ли просто продолжить поездку? Мы могли бы добраться до Мэриленда, а потом ехать еще дальше.
Эван чуть нахмурился, взглянув на свою прелестную жену.
— А чем именно ты хочешь заняться? Просто ехать или же развлекать меня в карете?
— А нельзя делать и то и другое? — кокетливо улыбнулась Бьянка.
— Вообще-то я не против кареты. Но если ты действительно хочешь посмотреть страну, то лучше плыть вдоль побережья и заходить в порты. Так будет гораздо удобнее.
— Да, конечно, — кивнула Бьянка. — Но это может занять несколько месяцев. Разве ты можешь позволить себе такое продолжительное путешествие?
— Если ты этого захочешь, то смогу, — ответил Эван.
Бьянка в задумчивости покачала головой:
— Нет, не оставляй свои дела. А теперь скажи, в Уильямсберге продают духи? — спросила она неожиданно.
— Конечно. Насколько я помню, их доставляют из Франции.
— О Эван, когда же у тебя была необходимость покупать духи? Это был подарок для дамы?
— Да, — кивнул Эван с лукавой улыбкой. — Но я совершенно забыл, для какой именно дамы.
— Надеюсь, что и не вспомнишь, — нахмурилась Бьянка.
Эван взял жену за руку.
— Дорогая, до сих пор я был не очень хорошим мужем. Сначала виной было долгое плавание, потом — заботы, с которыми я столкнулся дома, в первую очередь, конечно, болезнь матушки. А ведь для счастья мне нужно только одно — твоя любовь. И я обещаю, что больше никогда не буду пренебрегать тобой.
— Эван, да когда же это ты пренебрегал мной? — удивилась Бьянка. Она свернулась в клубочек рядом с мужем. — Мой отец всегда был занят то коммерцией, то политикой. И все же по вечерам был очень внимателен к маме. И ты, Эван, такой же внимательный. Но я не прошу, чтобы ты проводил со мной все свое время. Я никогда не просила об этом и хочу лишь одного — хочу, чтобы те часы, которые мы проводим вместе, были самыми счастливыми.
Эван судорожно сглотнул. Бьянка упомянула о своем отце — и Эван тотчас же вспомнил о том, что убийца Чарльза все еще жив. Но он понимал, что должен забыть о трагедии, непременно должен забыть — или же ненависть захлестнет его так же, как и мать.
— Я люблю тебя, Бьянка, — проговорил он хриплым шепотом. — Боже, как я люблю тебя!
