– Я боюсь, что когда голод возьмет нас за горло, мы станем вести себя, как дикие звери.
– Звери? – Каста усмехнулась. – Звери не едят себе подобных.
– Значит, ты поняла?
– Твои мысли написаны на твоем лице. Ты беспокоишься об этом мальчишке, Леодане, не так ли?
– Он единственный на этом судне, кто не может постоять за себя.
– Так пусть умирает, – равнодушно сказала Каста. – Мне безразлично, что с ним будет.
– Ты очень добра.
– Да уж какая есть.
Некоторое время они молчали. Каста думала о том, есть ли край у океана, по которому их носит уже вторую неделю. Вислав думал о том, что порой женщины бывают безжалостнее мужчин.
– Ты что, влюблен в этого парня? – вдруг спросила Каста.
– Я? – Вислав не ожидал такого вопроса. – С чего ты взяла?
– Ты почти все время проводишь с ним.
– Скорее это он тянется ко мне. И мне его жаль.
– А мне нет. По возрасту он, похоже, мне ровня, но всю свою жизнь прожил, как изнеженная комнатная собачка. Как сраный дарнатский мопс, которого по три раза на дню кормят, чешут, купают, водят к сукам и радуются, когда он лижет руки и тявкает на чужаков. Этот малый спал на пуху, ел на серебре, ни разу ничего путного не сделал. Посмотри на его руки – это руки бездельника. Руки дорогой потаскухи. В нем нет ничего мужского. Любимчик судьбы, одно слово. Не люблю таких.
– Кто тебя обидел, Каста?
– Все. – Девушка посмотрела на Вислава, ее зеленоватые глаза потемнели, стали холодными и жестокими. – Всю свою жизнь я отражаю удары, которые сыплются на меня отовсюду. Моя душа и мое сердце покрыты рубцами, которых ты не можешь видеть, но они болят – и болят сильно. Поэтому я ненавижу тех, кому боги дают все. Тех, кого никогда не били, не предавали, не продавали как скотину, над кем не глумились. Тех, у кого есть счастливые семьи, у кого живы и здоровы родители, мужья, дети. Тех, кто ни разу не проливал кровь, защищая свою жизнь. Тех, у кого напомаженные волосы, кожа без единого шрама, ухоженные руки, ни разу не замаранные человеческой кровью. Всю свою жизнь я только теряю. Я выдираю жалкие клочки счастья из пасти Судьбы, оплачивая каждый из них своими кровью, потом, слезами, позором – и все равно приходит день, когда Судьба снова забирает у меня все, что я отвоевала.
– Я понимаю тебя и сочувствую тебе.
– Не смей меня жалеть! И уходи. Не хочу разговаривать с тобой. Ступай к Леодану. А то он расплачется или описается со страху.
– Ты ревнуешь меня к нему?
– Ревную? – Каста засмеялась. – Да ты, похоже, о себе очень высокого мнения, дружок. Мне наплевать на тебя и на твоего никчемного дорийского педика. Все, чего я хочу, так это поскорее увидеть землю. Или умереть. Ненавижу неизвестность.
– Как скажешь, капитан. – Вислав скрыл досаду и раздражение: его покоробили не столько слова Касты, сколько то выражение лица, с которым девушка их произнесла. – Похоже, с Леоданом я быстрее найду общий язык.
– Что она тебе сказала? – спросил Леодан, когда Вислав вернулся на мидель.
– Сказала, чтобы я все время был рядом с тобой и охранял тебя, – ответил Вислав, растянувшись во весь рост на нагретых солнцем досках палубы.
Взгляд Леодана потеплел. Миг спустя юноша коснулся руки вора и прижал пальцы к своим губам. Вислава позабавило такое выражение чувств, но он ничего не сказал. Потом вспомнил Касту и глухо выругался.
– Что ты сказал? – осведомился Леодан.
– Ничего. Подумал о своем.
– Пойду, принесу тебе воды, – сказал юноша и направился к пристройке.
«Вот ты и стал опекуном, старина, – сказал сам себе Вислав, глядя в синее безоблачное небо. – Идиотство какое-то. Свалился тебе на голову этот прекраснодушный задохлик! Уж лучше бы Каста ко мне так тянулась… Что ни говори, а хороша девка! Правда, злая, как тысяча демонов, но такие стервы мне всегда нравились. И красивая просто на загляденье. Какие глаза, какая фигурка, какие волосы! Клянусь Цвиром, я бы с ней переспал. Было бы что вспомнить в час смерти и потом рассказать Перевозчику в царстве теней. Странно, что я еще могу думать о женских прелестях, а не о куске хлеба с ветчиной. Проклятие, как хочется жрать!»
На него упала тень. Вислав открыл один глаз – над ним стоял Леодан с наполненным водой глиняным черепком в руках.
– И почему, парень, ты не умеешь превращать старые доски в колбасы? – сказал Вислав.
– Превращать доски в колбасу? – переспросил Леодан. – Ты, наверное, шутишь.
– Нисколько, – произнес Вислав и жадно выпил воду.
Виславу снилось, что он непонятным образом перенесся из Дарната в Ниранус и сидит за столом в таверне «Луна и кубок». Стол уставлен едой: тут и печеные свиные ребрышки, и рагу из оленины с грибами, куркумой, сладким перцем и терновыми ягодами, и жаренные на вертеле цыплята, и желтые, как слитки золота, бруски ворхэмского сыра, и чудесные маринованные огурчики в большой миске, и свежеиспеченный с коричневой ноздреватой корочкой хлеб. За столом сидят еще трое незнакомых ему типов, и один из них предлагает Виславу сыграть в кости – мол, кто выиграет, тот и съедает все это великолепие. А кто проиграл, тот только смотрит.
Виславу непонятно, что это за блажь – играть на еду. Понятно, когда фартовые люди играют на наличные; в такой игре ему всегда везло. Оттого-то и прозвали его в Ниранусе в свое время Виславом Везучим. А на еду ему играть еще никогда не приходилось. Но выбора нет – ему страшно хочется есть, и добыть еды по-другому никак не получится. Он смотрит на типов, затеявших эту непонятную игру, и замечает, что у них вроде как и лиц нет. Только чернота внутри капюшонов, которые они так и не сбросили, войдя в таверну.
Игра начинается. Один из безликих мечет кости, и Вислав видит, что выпало одиннадцать. Хороший бросок. Теперь его очередь бросать. Вислав долго трясет кости в кулаке, бросает на столешницу. Десять. Один из безликих, тот, что сидит справа, тут же отправляет в мрак под капюшоном целую курицу, начинает смачно жевать, хрустя костями. Еще один кон – и Вислав опять проигрывает. Безликий слева засовывает в свой капюшон блюдо с ребрышками. Вислав слышит хруст, чавканье, потом удовлетворенное рыгание. Он начинает злиться – эдак его соседи по столу стрескают все, а ему ничего не останется!
Третья ставка тоже проиграна, и третий капюшон начинает уписывать сыр и огурчики. От зрелища чужой трапезы желудок начинает бунтовать, требуя еды. Ну уж нет, говорит сам себе Вислав, больше вам не удастся меня обыграть, рагу из оленины мое! Отучу я вас жрать у меня на глазах…
– Вислав! – говорит ему первый тип. – Проснись скорее! Ну проснись же!
– Ни хрена! – рычит Вислав, зажимая в кулаке игральные кости. – Сначала я сыграю. Обед мой! Мой, слышите?
– Вислав! Вислав!
Проклятие, это уже не тип в капюшоне, – Леодан. Парень тормошит его и весь просто светится от радости. Вислав понял, что уже не спит, помотал головой, точно пытался вытрясти из сознания остатки неприятного сна.
– Там корабль! – выкрикнул Леодан. – Вставай!
– Корабль? – Вислав испытал невыразимое облегчение. – Не зря мне снилась жратва. Что за корабль?
– Не знаю. Иди сам посмотри.
Каста и трое дарнатцев стояли у левого борта и наблюдали за быстро приближающимся с наветренной стороны кораблем. Чужое судно было в полумиле от них, и Вислав сразу узнал сабейскую боевую галеру – приземистую, с выкрашенными в черный цвет бортами и нарисованной на носу над тараном оскаленной акульей пастью. Галера шла под парусом, прямо на них, и Вислав не знал, то ли радоваться, то ли готовиться к худшему.
– Боги нас услышали! – шепнул ему на ухо Леодан. – Теперь мы спасены.
