– Ну-ну. – Голос Морского льва зазвучал дружелюбнее. – Я вижу, что ты не врешь. Только иногда, поэт, следует читать не только поэмы, но и приказы нашего командира, его светлости премьер-капитана Ашейна. А в них черным по белому прописано, что выходить из дома после полуночи запрещено. Даже если тебе приспичило натянуть какую-нибудь шлендру.
– Эй, полегче, морячок! – возмутилась Анник. – Я честная профессионалка и налоги плачу.
– Прошу прощения, господин, но я этого не знал, – миролюбивым тоном сказал Вислав. – Я только сегодня прибыл в город и не читал никаких приказов.
– Превосходно. Тогда я арестую тебя.
Вислав похолодел. Дарнатцев было пятеро, он один. Даже если он успеет разбить офицеру голову Грозовым Кулаком, прочие морпехи изрубят его мечами. Мгновение спустя он услышал голос Анник:
– Это как так, красавчик? Я сняла себе потрясного мужика, вела его к себе, а ты хочешь его арестовать? Не пойдет! Я на него имею не меньше прав, чем ваша тюряга.
– Заткнись, шлюха, с тобой никто не разговаривает. А то и тебя заберу в цейхгауз. Там ждут свидания с виселицей две сотни мужиков, уж они не откажутся повеселиться с тобой в последнюю ночь жизни.
– Ладно, твоя власть. Пойду искать себе мальчика в другом месте. – Анник коснулась пальцами руки Вислава. – Прости, милый. Когда тебя выпустят, приходи в гости. Я живу на Улице Фонарщиков, меня там легко найти. А я пока погуляю с собакой, может, она вынюхает мне нового мужика!
– Ступай домой, девка, – прикрикнул на Анник дарнатский морпех. – А ты следуй за мной. И без фокусов, а то башку проломлю.
Вислав проводил взглядом удаляющуюся фигурку Анник. Он понял, что хотела сказать девушка – она найдет Леодана. Ему стало спокойнее на душе. Может быть, утром все встанет на свои места и его отпустят. Чтобы Виславу Везучему да снова не повезло?
Дарнатец подтолкнул его затянутым в перчатку кулаком в спину.
– Топай, поэт! – приказал он. – Придется тебе вместо бабы залезть на виселицу.
– Это мы еще посмотрим, – буркнул Вислав и покорно поплелся за офицером в сторону порта.
Глава семнадцатая
Снизу, из зала «Ласковых сирен», до слуха Леодана доносились громкие нетрезвые голоса, возбужденные крики, смех и скачущая музыка: кто-то без роздыху наяривал на плохо настроенной фидели. Леодан хорошо различал в этом гвалте отрывистую дарнатскую речь – сегодня в «Ласковых сиренах», лучшем борделе Фанары, развлекались офицеры эскадры Ашейна. Несколько раз по коридору кто-то проходил: Леодан слышал их шаги – дарнатцы в своих подкованных сандалиях топали, как кони, – взрывы пьяного хохота и женский визг. Дверь в комнату Леодана была заперта на ключ, но юноша все равно втягивал голову в плечи, слыша все это. Потом он узнал голос Мамули, и ему сразу стало легче.
Старый актер вернулся с провизией, вещами Леодана, прихваченными из гостиницы, и с важными новостями. Во-первых, дарнатцы взяли дворец и арестовали правителя Эркаса и тех придворных, которые не покинули своего царя в трудное время. Теперь в Фанаре управлял наместник, назначенный Ашейном – по слухам, один из родственников низвергнутого царя, присягнувший дарнатскому шофету. Во-вторых, на главной площади закончили строить огромную виселицу для пиратов, и завтра начнутся показательные казни.
– Ты не сказал главного, Эгон, – заметил Леодан, когда Мамуля занялся ужином.
– Мне нечего сказать тебе, олененочек. Корабль не пришел и вряд ли придет в Фанару. Порт Фанары закрыт. Дарнатцы, порази их холера, никого не выпускают из гавани без досмотра, даже рыболовецкие баркасы. В городе полно солдат, идут облавы. Но здесь нам ничто не угрожает, будь спокоен. Бордель моей приятельницы Акте – самое безопасное место во всей Фанаре. Дарнатцы просто не смогут догадаться, что кто-то может от них здесь прятаться. Запомни, редко кто работает мозгами там, где следует работать членом… Боги, почему ты плачешь?
– Он не сможет вернуться за мной, – прохныкал Леодан. – А если вернется, дарнатцы схватят его. Эгон, я так переживаю!
– О, милый мой, не стоит думать о плохом! Они ведь на «Стриже», а капитан этой посудины Фасис Аратис – самый хитрый и изворотливый сукин сын из всех, кого я знаю, за исключением, наверное, моего друга Залмана. Ручаюсь, твой Вислав сейчас в полном порядке. И потом, эти кретины устроили в царском дворце такой шикарный пожар, что дым от него был виден, наверное, из самого Дарната! Похлеще всякого сигнала бедствия… Не сиди, во имя Пантара, нарезай ветчину и овощи, займись хоть чем-нибудь!
– Ты уверен, что Виславу ничто не грозит?
– Как в том, что моя матушка однажды меня родила.
– Эгон, объясни мне, почему я должен прятаться от дарнатцев?
– Если я хорошо помню твою историю, дружочек, в Дарнате тебя приговорили к смерти. А что, если тебя узнает один из дарнатских ублюдков? – Мамуля в театральном ужасе поднял руки к потолку. – Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится!
– Наверное, ты прав. Лучше поберечься. Вислав, – тут Леодан потупил взгляд, – так заботился обо мне, что я просто не имею права обмануть его надежды. Я знаю, он обязательно вернется за мной, он поклялся, что вернется. И что будет, если он не найдет меня? Или, что еще страшнее, найдет мое расклеванное воронами тело на перекладине?
– Ты и впрямь сильно его любишь, мой друг. – Мамуля посмотрел на молодого человека с уважением. – Очень многие люди осудили бы такую любовь. Но я тебя понимаю и поддерживаю.
– Я и сам не знаю, что со мной происходит. Я никогда не обращал внимания на мужчин. А тут вдруг… Странно все это.
– Ничего странного. Бог Пантар иногда устраивает смертным небольшие каверзы. – Мамуля аккуратно разложил на дощечке пучок салата, начал его нарезать тоненькими полосками. – Скажу тебе больше: я почти не сомневаюсь, что Вислав тоже тебя полюбил. Просто он об этом еще сам не знает.
– Иногда я млею от радости, когда представляю нашу встречу. А иногда мне страшно.
– Любовь многолика, мой друг. Она в равной степени приносит счастье и горе, радость и разочарования – уж извини старого дурака за банальные слова. Я там принес твои вещи, все, что нашел в гостинице. Хозяин, хвала богам, оказался умным парнем и не стал задавать мне дурацких вопросов.
– Спасибо тебе, Эгон. Ты очень заботлив.
– Не стоит, дружочек. Ты бы тоже обо мне позаботился, случись такая нужда… Что ты делаешь?
– Хочу переодеться.
– Весьма разумно. Хотя в этом платье ты мне нравишься больше.
– Эгон, не заставляй меня краснеть. Я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь.
– Однако ты только что говорил о своей любви к Виславу. Странное противоречие.
– Нет никакого противоречия. – Леодан начал сердиться. – Моя любовь к Виславу совсем… другая.
– Неужели ты не мечтаешь о его объятиях, поцелуях, о близости с ним? Ну-ну, признайся. Старый Эгон поймет.
– Моя душа стремится быть с ним. Но я понимаю, что я мужчина, и это заставляет меня страдать.
– Я бы сказал, что у тебя женская душа в мужском теле, так?
– Я не знаю. Хватит об этом, Эгон.
– Если позволишь, еще одна реплика, мой друг. Я достаточно хорошо понимаю тебя и уверен, что твоя любовь к Виславу – вовсе не проявление испорченности. Я рад за тебя и в то же время мне больно от мысли, что эта любовь доставит тебе определенные страдания.
– О чем ты?
– Так, мысли вслух… Ну вот, наш ужин почти готов. Сейчас разбавим вино и можно садиться за стол.
– Эгон, зачем ты принес этот нож? – Леодан вытащил из мешка с одеждой кинжал, подаренный Вассином. – Он мне не нужен.
– Он был в твоих вещах, вот я и решил его захватить. Вещь редкая, старинная, ценная, стоит кучу денег – стоит ли ее оставлять в жалкой корчме?
– Я не люблю оружие.
– Людям свойственно недооценивать роль самых простых вещей в их жизни. Один мой друг, тоже актер, однажды прогуливался по берегу моря и дышал свежим воздухом. И представь себе – натолкнулся на
