номер. Теперь мой мобильник работал в зоне действия итальянской сети.
– Pronto?
– Это Матье. Ночью я оставлял тебе сообщение.
– Я только просыпаюсь. Ты что, уже в Милане?
Я рассказал ему о своих ночных приключениях и подвел итоги: машина изрешечена пулями, я сам смахиваю на бродягу и пересечь границу не смогу.
– Где точно ты находишься?
– На выезде из поселка Гондо. Сюда сворачивает тропинка на правой стороне шоссе. Я в самом конце этой тропинки.
– Я перезвоню через несколько минут. Capito?[20]
В кармане я нашел пачку «кэмел» и с наслаждением закурил. Ко мне вернулась ясность мысли, а вместе с ней – убийственные вопросы. Кем были нападавшие? И почему напали именно на меня? Только в одном я был уверен: мои преследователи не имели ничего общего с убийцей Сильви Симонис. С одной стороны, два профессионала, с другой – серийный убийца, одержимый безумием. Завибрировал мобильник.
– Сделай точно так, как я говорю, – велел Каллаччура. – Возвращаешься на основную дорогу, трассу Е шестьдесят два, и едешь два километра. Там увидишь цистерну с надписью «Contozzo». Паркуешься за ней и ждешь. Через час за тобой приедут двое полицейских в штатском.
– Почему полицейские?
– Они тебя доставят в Милан. А мы с тобой встретимся в одиннадцать, как договаривались.
– А как же моя машина?
– Ею займутся. Возьми свои вещи так, чтобы больше не возвращаться.
– Спасибо, Джованни.
– Не за что. Сегодня я получил еще кое-какие подробности по твоему делу. Мне обязательно надо с тобой поговорить.
Я отключился и снова закурил. Несмотря на порывы ветра, проникающие в салон, мотор все еще работал, и в машине было тепло. Но выйти помочиться мне все же пришлось. У меня ломило все тело, но жизнь брала свое. Пройдя несколько шагов, я почувствовал, как разогреваются кровь и мышцы. От голода закружилась голова. Под тропинкой протекала речка, я спустился к ней и долго пил ледяную воду, смакуя самый чистый завтрак на свете. Затем снова сел в машину и отправился к месту встречи.
Я остановился позади цистерны и стал ждать, не глуша мотора. Так прошел час, я выкурил уже три сигареты. Но не было видно ни таможенников, ни любопытных фермеров. Зато можно пораскинуть мозгами.
В голове у меня все смешалось. Виновность Сильви Симонис. Двойная личность Сарразена-Лонгини. Убийство Сильви. Аналогичное убийство, совершенное в Италии, причем в этом случае убийца известен и сознался. А теперь еще эти двое, напавшие на меня… Страшная путаница, и каждый ответ порождает новые вопросы.
Но одна деталь не давала мне покоя. Повинуясь внезапному порыву, я набрал номер Марилины Розариас, директрисы приюта Богоматери Благих дел. 7.45: должно быть, филиппинка только что окончила свои утренние молитвы.
– Кто говорит?
В голосе недоверие и враждебность.
– Матье Дюрей, – произнес я, откашлявшись. – Полицейский. Эксперт.
– У вас какой-то странный голос. Вы все еще где-то поблизости?
– Мне пришлось уехать. В прошлый раз вы не все мне рассказали.
– Вы обвиняете меня во лжи?
– В утаивании правды. Вы мне не сказали, что в восемьдесят восьмом году после смерти дочери Сильви Симонис обратилась в вашу обитель за утешением.
– Мы обязаны хранить тайну.
– Сколько времени она пробыла в приюте?
– Три месяца. Она приходила по вечерам, а утром уезжала на работу.
– В Швейцарию?
– Что вам еще нужно?
Внезапно у меня возникла уверенность: Марилина знала о детоубийстве. Либо Сильви ей призналась, либо она догадалась сама. Я рискнул:
– Быть может, она пыталась забыть о какой-то своей ошибке?
Молчание. Когда Марилина снова заговорила, ее голос прозвучал строго:
– Она была прощена.
– О чем вы говорите?
– Что бы Сильви ни совершила, она молила Господа о прощении, и Он ее услышал.
– Вы что, работаете в чистилище?
