Сорок имен скорби

кажется слезливо-сентиментальным.

Сержант Дайсон был суетлив, бестактен и расчетлив, а еще он обожал высокопарные выражения. Он все время беспорядочно шевелил пальцами — длинными, лопатообразными на концах. Когда он орудовал ножом для вскрытия писем или играл коробочкой со скрепками, пальцы его производили какие-то паучьи движения. Голова с большой лысиной, обрамленной правильным полукругом волос на висках и затылке, представляла собой геометрически совершенный шар. Джерри Комманда терпеть его не мог, но Джерри вообще не выносил начальства, что Кардинал списывал на его индейское происхождение. Делорм говаривала, что могла бы использовать голову Дайсона как зеркало, чтобы выщипывать себе брови. Впрочем, она никогда их не выщипывала.

Упомянутый зеркальный купол нависал сейчас над Кардиналом, который сидел в кресле, поставленном под углом ровно в сорок пять градусов по отношению к столу Дайсона. Сержант наверняка вычитал в каком-нибудь учебнике по психологии лидерства, что такой угол оптимален. Он был человек определенности, и у всего, что он делал, всегда имелись четкие, твердо определенные причины. На углу стола лежал медовый пончик, дожидаясь своей участи: ровно в десять тридцать, ни минутой раньше, ни минутой позже, Дон его съест, запив кофе без кофеина из термоса.

Сейчас Дайсон держал нож между ладонями, словно измеряя им стол. Потом произнес, будто обращаясь к металлическому лезвию:

— Я не сказал, что ты ошибаешься. Я не сказал, что эта девочка не была убита. Ничего такого я не говорил.

— Да, сэр. Я знаю, что вы этого не говорили. — Когда Кардинал раздражался, его тянуло быть особенно вежливым. Теперь он боролся с этой своей склонностью. — А когда вы перевели меня обратно на кражи, это было просто упражнение для развития духовности.

— Забыл, в какие ты нас ввел расходы? Мы тогда экономили на чем могли, и с тех пор мало что изменилось. Мы не Королевская конная полиция, мы такое потянуть не можем. Ты все следственные ресурсы бросил на единственное дело.

— На три дела.

— В лучшем случае — два. — Перечисляя, Дайсон пустил в ход свои плоские пальцы. — Кэти Пайн, за что тебе отдельное спасибо. Возможно — Билли Лабелль. А Маргарет Фогл — нет.

— Сержант, при всем уважении… Не обернулась же она жабой. Не испарилась же.

И снова холеные пальцы, демонстрация образцового ухода за ногтями. Дайсон перечисляет причины, по которым Маргарет Фогл не может быть мертва.

— Ей было семнадцать: она гораздо старше двух других и увереннее чувствует себя на улице. Она не местная, а из Торонто. Она и раньше убегала из дома. Господи, да девчонка просто всем и каждому твердила, что в этот раз ее никто не найдет. Никто. И в конце концов, у нее был приятель, в Ванкувере или еще где-то у черта на рогах.

— В Калгари. Она туда так и не добралась.

И в последний раз ее видели живой в нашем благословенном городе, плешивая ты дубина. Господи, сделай так, чтобы он дал мне Маклеода и отпустил дальше заниматься этим делом.

— Почему ты так упорствуешь, Кардинал? С тех пор как Советский Союз по собственной воле любезно распался, мы живем в самой большой стране в мире [1]. Три железнодорожные линии в разных направлениях пересекают наш громадный каток площадью в миллиард гектаров. И все эти три линии сходятся на нашем тесном берегу. У нас аэропорт и автобусная станция, и всякий, кто пересекает нашу чертовски здоровенную страну, вынужден проехать через нас. И побегов происходит столько, что нам с ними не справиться. Но это побеги, а не убийства. Ты транжирил средства полицейского управления на погоню за призраками.

— Мне уйти? Я-то думал, меня вернули на убийства, — мягко сказал Кардинал.

— Вернули. Я не хотел ворошить старое, это бессмысленно. И все-таки Кэти Пайн, Кардинал, — тут Дон направил на него приплюснутый палец, — в случае с Кэти Пайн не было никаких доказательств, что это убийство. Ни единой крупицы. Кроме того факта, что она была ребенок. Да, видимо, что-то было не так, — но это не улика, когда речь об убийстве.

— Возможно, для суда и не улика.

— Ты заставил меня бросить на это расследование неразумно большое количество людей, чрезмерные служебные ресурсы, а уж потраченное нами время абсолютно неоправданно, оно было просто астрономических масштабов. Не я один так думал, шеф меня тоже этим попрекал.

— Сержант, Алгонкин-Бей не так уж велик. Когда пропадает ребенок, всегда появляется миллион зацепок, каждый хочет помочь. Кто-то якобы вытаскивал нож в кинозале, — проверьте. Кто-то видел девушку, голосующую на дороге, — проверьте. Всем в городе кажется, что они где-то видели Кэти Пайн: на пляже, или в больнице под другой фамилией, или в каноэ в Алгонкинском парке. Каждую из этих ниточек надо размотать.

— Ты мне и тогда это говорил.

— Ничего необоснованного я не говорил. А теперь это становится очевидным.

— Тогда это не было очевидно. Никто не видел Кэти Пайн с незнакомыми людьми. Не видели, чтобы она садилась в машину. Только что она была на рыночной площади — и вот ее уже нет.

— Понимаю. Провалилась сквозь землю.

— Да, земля разверзлась и поглотила ее, а ты без всяких доказательств решил, что ее убили. Время подтвердило твою правоту. Впрочем, с таким же успехом оно могло бы тебя опровергнуть. Единственный бесспорный факт — это что она исчезла, ис-чез-ла. Беспримерная загадка.

Ну что ж, подумал Кардинал, исчезновение Кэти Пайн действительно было загадкой. Уж извините, я-то возомнил себе, что полицейских вызывают, чтобы они раскрывали тайны, даже тут, в Алгонкин-Бей. Ну конечно, ведь девчонка была индианкой, а все мы знаем, какими безответственными бывают эти люди.

— Посмотрим правде в глаза, — сказал Дайсон, ловко вставив нож в небольшие ножны и аккуратно положив рядом с линейкой. — Девочка — индианка. Да, я хорошо отношусь к индейцам. Среди них царит такая тишь да гладь, это почти неестественно. Они, в общем, добродушные, они очень любят детей, и я первый скажу, что Джерри Комманда — первоклассный работник. Но незачем делать вид, что они — такие же, как мы с тобой.

— Господи, да нет, конечно, — вполне искренне ответил Кардинал. — Они совсем другие.

— У них повсюду разбросана родня. Девчонка может быть где угодно, от Маттавы до Солт-Санта- Марии. Нет никаких оснований обшаривать заколоченные шахты посреди какого-то паршивого озера.

Основания были, и еще какие, но Кардинал не стал их перечислять: они укладывались в рамки более важного довода.

— Дело в том, что шахту на Виндиго мы уже обшарили, в ту же неделю, когда пропала Кэти Пайн. Через четыре дня после ее исчезновения, если быть точным.

— Ты мне говорил, что ее могли где-то прятать, а потом убить. Держать ее можно было где угодно.

— Верно. — Кардинал подавил в себе желание продолжить. Дайсон начинал заводиться, и в интересах Кардинала было дать ему выговориться. Нож для вскрытия писем снова был вынут из ножен; заблудившуюся скрепку подцепили, подняли и перенесли к латунному зажиму для бумаг.

— И опять же, — не унимался Дайсон, — ее могли сразу же прикончить. Убийца мог где-то держать тело, а потом сплавить в более безопасное место.

— Не исключено. Думаю, эксперты помогут нам определить место: мы перешлем останки в Торонто, как только поставим в известность мать, — но, так или иначе, расследование обещает быть долгим. Мне понадобится Маклеод.

— Это невозможно. Он в суде, занят процессом Корриво. Можешь взять Делорм.

— Мне нужен Маклеод. У Делорм нет опыта.

— Ты относишься к ней предвзято, потому что она женщина, француженка и, в отличие от тебя, почти всю жизнь прожила в Алгонкин-Бей. Да, ты проработал десять лет в Торонто. А она шесть лет сидела на спецрасследованиях. Не говори мне, что это ничего не значит.

— Я не собираюсь принижать ее заслуги. Дело мэра она провернула отлично. И с мошенниками из