— Встречая смерть, я хохочу ей в лицо, — изрек Майрон. — Ну, может быть, не хохочу, а посмеиваюсь. Потихоньку.
— Господи, да ты ненормальный.
— Впрочем, я не осмелюсь хихикать в лицо старушке с косой, — продолжал Майрон. — Скорее покажу фигу в кармане.
— Болитар, это не смешно.
— Не смешно, — согласился Майрон. — Совсем не смешно. И поэтому я обращаюсь к вам с настоятельной просьбой отозвать своих молодцов.
— Ты слышал, что я сказал? Я теперь мелкая сошка.
— Если со мной что-нибудь случится, мой друг будет очень расстроен и выместит свою злость на вас, — ответил Майрон.
Рой судорожно сглотнул.
— Я бессилен, Майрон. Поверь.
— Тогда скажите, кто заказывает музыку.
— Не могу.
Майрон пожал плечами:
— В таком случае нас, вероятно, похоронят рядом, как это нередко случается в сказках с печальным концом.
— Если я открою рот, меня убьют.
— А что, по-вашему, сделает с вами мой приятель?
Рой пожал плечами и присосался к стакану, выцеживая последние капли виски.
— Где эта чертова девка с моей выпивкой?
— Так кто заказывает музыку, Рой?
— Только не выдавай меня, ладно?
— Хорошо.
— Ты им не скажешь?
— Обещаю.
Рой пососал ледяной кубик и промолвил:
— Эйк.
— Герман Эйк? — удивленно протянул Майрон. — Значит, за этим стоит Герман Эйк?
Рой отрицательно покачал головой.
— Его младший брат, Фрэнк. Он совершенно неуправляем. Никогда не знаешь, что этот псих сделает в следующую секунду.
Фрэнк Эйк. Теперь многое прояснилось. Герман Эйк, один из криминальных авторитетов Нью-Йорка, славился кровожадной беспощадностью, хотя и уступал в этом своему младшему брату Фрэнку. Оба принадлежали к клану Алана Альды. Аарон, вне всяких сомнений, счастлив работать на таких людей.
Эта новость пришлась Майрону не по вкусу, и он даже подумал, не дать ли задний ход.
— Что еще вы хотели бы сообщить?
— Ничего. Хочу лишь, чтобы никто не пострадал.
— Подумать только, какая забота о ближнем.
О'Коннор встал из-за стола.
— Мне нечего больше сказать.
— А я надеялся, что мы пообедаем вместе.
— Пообедай один, — отозвался О'Коннор. — Жратва за мой счет.
— Без вас будет скучно.
— Ничего, справишься.
Майрон открыл меню.
— Постараюсь.
Глава 17
Кому еще позвонить? Ответ был очевиден, и Джессика прекрасно понимала это. Нэнси Сират, соседка Кэти по комнате и ее ближайшая подруга.
Джессика уселась за отцовский стол. Жалюзи на окнах были опущены, но солнечный свет проникал через щели между планками.
Адам Калвер сделал все возможное, чтобы его домашний кабинет ничем не напоминал мрачные бетонные казематы окружного морга. В результате сложился довольно оригинальный интерьер. Комната с желтыми стенами и множеством окон была заполнена искусственными цветами и заставлена кружками- тедди:[4] Уильям Шексбир, Ретт Биртлер и Скарлетт О'Бира, Бир Рут, Бирлок Холмс, Хамфри Биргарти Лорэйн Бирколл. Словом, кабинет получился веселенький, хотя в его облике угадывалось нечто от натужной оживленности клоуна, при взгляде на которого разбирает смех, а в душу закрадывается печаль.
Джессика вынула из сумочки записную книжку. Несколько недель назад Нэнси прислала открытку — после окончания университета она получила место на кафедре и собиралась вернуться в городок к началу вступительных экзаменов. Отыскав ее номер, Джессика принялась нажимать кнопки.
После третьего гудка в трубке раздался голос автоответчика. Джессика оставила сообщение и решила заняться ящиками отцовского стола. В этот момент ее окликнули:
— Джессика.
Она оглянулась. В дверях стояла мать. На ее осунувшемся лице глаза казались просто огромными. Было заметно, что Кэрол едва держалась на ногах.
— Что ты здесь делаешь? — спросила мать.
— Так, осматриваюсь, — ответила Джессика.
Кэрол слабо кивнула.
— Что-нибудь нашла?
— Пока нет.
Кэрол уселась в кресло, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Ее пальцы зашевелились, перебирая четки, но взгляд по-прежнему был устремлен куда-то в пространство.
— Кэти всегда улыбалась. У нее была такая чудесная, счастливая улыбка, озарявшая любую комнату, куда бы она ни входила. Вы с Эдвардом были намного серьезнее. Но Кэти… Кэти улыбалась всем и всему. Помнишь?
— Да, — ответила Джессика. — Я помню.
— Отец любил подшучивать над ней и часто говорил, что Кэти — прирожденный капитан команды болельщиц. — Кэрол усмехнулась своим воспоминаниям и добавила: — Ничто не могло испортить ей настроения. — Внезапно она запнулась, улыбка сбежала с ее лица. — Кроме меня, конечно.
— Кэти любила тебя, мама.
Кэрол глубоко вздохнула. Ее грудь тяжело вздымалась. Похоже, даже дыхание давалось ей с большим трудом.
— Я была строга с вами, девочками. Боюсь, чересчур строга. Я ведь человек старомодных взглядов.
Джессика промолчала.
— Я не хотела, чтобы ты и твоя сестра… — Кэрол опустила голову.
— Что?
Мать нервно затеребила четки. В комнате надолго воцарилось молчание.
— Ты была права. Кэти действительно изменилась, — нарушив тишину, сказала Кэрол.
— Когда?
— Когда она училась в выпускном классе.
— А что произошло?
