округе известие о ее гибели.
Из зала то и дело доносились громкие взрывы хохота. Выступал дрессированный медведь со своим хозяином, очевидно, они проделывали какие-то уморительные трюки.
Сильно волнуясь, Констанс до боли в пальцах стиснула ручку своего ведерка. Оно было с двойным дном и заполнено песком. Пресвятая Богородица, никогда в жизни не думала она, что будет выступать в дешевой комедии в своем собственном замке. В роли Маленького Джека она не должна была подавать никаких реплик, только помогать придурочному фермеру, которого играл Сенред, строить свинарник.
Кроме ведерка, Сенред должен был дать ей жердь. Свою репризу они отрабатывали много дней. Констанс должна была крутиться на месте с жердью на плечах, а Сенред очень ловко увертываться. Она все еще побаивалась задеть его.
Она глубоко вздохнула и как раз в этот момент увидела, что двор пересекает бейлиф с одним из своих помощников.
Констанс застыла на месте. Это был Кларемболд, ее бейлиф, и направлялся он прямо к кухонной двери, где стояли вереницей лицедеи. Сенред почувствовал ее волнение и крепко обнял.
– Держись, – прошептал он.
Бейлиф прошелся вдоль вереницы комедиантов, придирчиво оглядывая их. Констанс опустила голову, ее лицо скрылось под соломенным париком. Глядя вниз, она увидела, что башмаки бейлифа остановились прямо перед ними.
– Что это такое? Как можно? – резким тоном спросил Кларемболд. – Мы здесь не допустим ничего подобного.
Сенред мгновенно убрал руки с ее талии. Констанс едва не лишилась чувств от страха. Господь и святая Мария! Он подумал, что Сенред ласкает ее. Ведь они оба забыли, как она одета.
– Это мой племянник, – мгновенно нашелся Сенред. – Бедняжка совсем замерз.
– Неужели? – Рука бейлифа легла на ее плечо. – А ну-ка посмотрим, кто это такой.
Он откинул ее голову назад.
Констанс беспомощно уставилась на него. Она знала Кларемболда с самого детства. У нее не было ни малейшего сомнения, что он узнал ее. Опасность была смертельно велика. Однако блеснувшие в глазах старика искры тут же погасли. Он потрепал ее по плечу.
– Смотри, чтобы этот мужлан не распускал рук, понятно?
Она молча кивнула. Даже под угрозой смерти она не могла бы выдавить из себя ни слова.
Вперед выступил помощник бейлифа.
– Проходите, проходите, – повелительно замахал он руками. – Проходите на кухню.
Сенред подтолкнул ее. Они прошли мимо толпы поваров, жарко пылающих кухонных очагов.
– А ты знаешь, – шепнул ей на ухо Сенред, – в уме я держу целую тысячу посвященных тебе стихотворений. Какой я олух, что не прихватил с собой ни бумаги, ни пера!
От его неожиданного признания она даже споткнулась.
– Не останавливайся, – сказал Сенред. Положив руку ей на плечо, он направился к двери, ведущей в зал, где уже стояли в ожидании остальные члены труппы.
Хозяин труппы хлопнул в ладоши.
– Поторопитесь, поторопитесь. Ваша очередь сразу за медведем.
– Ты посвятил мне стихи? – Констанс взглянула на него широко открытыми глазами.
– Да. – Быстро нагнувшись, Сенред поцеловал ее в губы. Это был прощальный поцелуй – мимолетный и горький. – Не забывай обо мне, Констанс…
– Почему ты так говоришь?
Не ответив на ее вопрос, Сенред сунул ей жердь. Хозяин труппы крепко схватил ее за кисть и вывел в зал.
С ведерком в руке и дубовым шестом на плече Констанс вышла на подмостки. Когда Констанс споткнулась, дубовая жердь тут же потянула ее к земле, и она едва не упала. В зале зазвучал громкий смех.
Сенред закричал, что с таким безмозглым олухом и лентяем они никогда не закончат свою работу.
Констанс в смятении осмотрелась.
Пиршественный зал замка был набит до отказа. Со всех сторон она смутно различала устремленные на нее глаза зрителей. До нее доносился гул толпы, жаждущей, чтобы ее развлекали. Констанс находилась так близко от стола для высокопоставленных гостей, что могла бы швырнуть яблоком в Жюльена. Ее сводный брат сидел рядом с Робертом Фицджилбертом, и оба они смотрели прямо на нее.
Ей даже не верилось, что они не узнают ее, тем не менее это было именно так. Констанс все еще глазела на них, когда Сенред снова начал браниться. Она повернулась к нему, и жердь едва не шарахнула Сенреда по голове. Зал веселился вовсю. Сдвинув назад свою шапочку, Сенред, жестикулируя, принялся выговаривать ей за неловкость. Она ошеломленно смотрела на него, позабыв все, что они репетировали, а толпа просто выла от восторга.
Сенред тихо подсказал:
– Констанс, урони ведро.
Она была в растерянности, просто не знала, что делать, и его слова подоспели как раз вовремя. Констанс тут же выпустила ведро из рук, но он неуловимым движением успел подставить под него ногу.
