Питер видел, что девочкам не по себе. Мэган закипала, а Молли с каждой минутой грустнела все больше. И Таня это тоже видела, она в последний раз поцеловала мужа и потянулась к девочкам. Они с Молли еще раз поцеловались через открытое окно лимузина, а Мэган лишь кивнула матери. Во взгляде ее грусть смешалась с гневом, Мэган направилась к их машине с видом человека, которого предали. Молли устроилась на переднем сиденье, рядом с отцом. Машина двинулась, и все трое помахали Тане. Таня смотрела на них, и по щекам ее катились слезы. А потом машина двинулась прочь. Таня продолжала махать им из окна. Лимузин тоже вырулил со стоянки. Скоростной автострады обе машины достигли одновременно, а там Питер свернул на север, а лимузин – на юг. Таня махала родным, пока их машина не скрылась из вида, а потом откинула голову на спинку и закрыла глаза. Отсутствие близких причиняло Тане почти физическую боль. Вдруг зазвонил мобильный. Таня нашла телефон в сумочке, думая, что это Джейсон – вдруг он что- нибудь забыл? Если ему нужна помощь, она может повернуть обратно и за несколько минут добраться до его общежития. Таня вдруг подумала: а достаточно ли денег дал ему Питер на тот случай, если мальчику потребуются наличные? У Джейсона появился собственный банковский счет и кредитная карточка. Это был первый шаг к взрослой жизни.
Но это был не Джейсон, а Молли.
– Ма, я люблю тебя, – сказала она со свойственной ей теплотой. Молли не хотела, чтобы мать грустила, или сестра сердилась, или отец чувствовал себя одиноким. Она всегда хотела, чтобы всем было хорошо, и охотно жертвовала своими интересами. Таня всегда считала, что Молли очень похожа на отца, но доброта у нее была собственная.
– И я тебя люблю, солнышко, – мягко отозвалась Таня. – Счастливо вам добраться домой.
– И тебе, ма.
Таня слышала музыку, громко играющую у них в машине, и почувствовала, что ей не хватает этой музыки. Ей казалось, что это будет глупо выглядеть, если она включит музыку в лимузине – особенно такую, но она охотно бы это сделала. Таня чувствовала себя потерянной среди всего этого великолепия. Сейчас ее решение казалось Тане полной глупостью. Она ехала в Голливуд, чтобы заняться сценарием и проторчать там в одиночестве почти целый год – и это при том, что ей так хорошо жилось дома, в Россе.
– Я позвоню тебе завтра, – после паузы добавила Таня. – Передай Мэг и папе, что я их люблю, и обнимаю тебя.
– И я тебя, ма, – ответила Молли и оборвала разговор. Таня осталась сидеть в лимузине, направлявшемся на юг. Она думала о родных и смотрела в окно. Ей было так плохо и неуютно, что она даже не могла плакать.
Глава 4
Было почти семь часов вечера, когда лимузин Тани остановился у гостиницы «Беверли-Хиллз», как раз перед входом, застеленным ковровой дорожкой. Тут же откуда-то возник швейцар, подхватил ее сумки и церемонно приветствовал ее. Танин наряд – джинсы, футболка и сандалии – выглядел весьма скромным. По холлу дефилировали длинноногие красавицы с внешностью фотомоделей, в мини-юбках, в босоножках на высоченных каблуках, с безукоризненным педикюром и пышными белокурыми волосами. Таня заплела волосы в косу и сейчас чувствовала себя заурядной провинциальной простушкой, эдакой мамочкой из пригорода. Обитатели отеля, даже полураздетые, в лифах от купального костюма или полупрозрачных рубашках, казались ей роскошными, словно кинозвезды. Таня же выглядела и чувствовала себя так, словно только что вышла со своего заднего двора в Россе. А после прощания с Питером и детьми она чувствовала себя так, словно ее сбил автобус. Она сама частенько использовала это сравнение в своих мыльных операх. Оно сейчас казалось ей очень точным. Да, здесь и сейчас она чувствовала себя одинокой и потерянной.
Посыльный унес ее сумки и вручил ей квитанцию на получение вещей, которую следовало отдать дежурному портье. В очереди к портье Таня оказалась за японской супружеской четой и несколькими ньюйоркцами, но внимание ее было приковано к явным обитателям Голливуда, слонявшимся в холле. Она настолько увлеклась, наблюдая за ними, что даже не заметила, что портье уже ждет ее.
– Ой, простите, – смутилась Таня. Она чувствовала себя туристкой, с интересом разглядывающей все вокруг. Вестибюль и холл были великолепны. Таня прежде уже бывала здесь пару раз, когда ненадолго приезжала в Лос-Анджелес на встречу с продюсерами одной из мыльных опер, в создании которой она участвовала.
– Вы к нам надолго? – спросил ее молодой портье, когда Таня назвала свое имя. Таня чуть снова не ударилась в слезы от такого вопроса.
– Примерно на девять месяцев, – ответила она, мрачно взглянув на него.
Портье снова спросил ее имя и, наконец, сообразив, кто она такая, тут же извинился.
– Да-да, миссис Харрис, конечно. Извините! Я не понял, что это вы. Бунгало номер два ждет вас.
– Мисс Харрис, – поправила его Таня дрогнувшим голосом.
– Да-да, конечно. Я это отмечу. У вас есть квитанция на получение вещей?
Таня вручила ему квитанцию, и портье вышел из-за стойки, чтобы проводить в бунгало. Таня, сама не зная почему, медлила. Она не хотела идти в бунгало. Она хотела домой. Она чувствовала себя, словно ребенок, которого насильно отправляют в летний лагерь. Таня вдруг подумала – а не так ли себя чувствует Джейсон в своем общежитии? Нет, конечно, не так. Он, наверное, веселится в обществе других первокурсников. Таня себя чувствовала словно новичок в школе в большей степени, наверное, чем Джейсон. Она думала о сыне, шагая следом за портье по крытому переходу среди буйной зелени. Вскоре они оказались перед входом в бунгало, которому предстояло стать ее домом все эти долгие месяцы. Целая вечность без Питера, без детей. Ждать малышей девять месяцев было куда приятнее. Теперь же она собралась произвести на свет сценарий.
Таня вошла в гостиную и тут же увидела вазу с букетом цветов высотой почти с нее саму. Она никогда не видела ничего подобного. Это были розы, лилии, орхидеи и огромные, незнакомые ей цветы. Это был самый красивый букет, который Таня когда-либо видела, его удивительный аромат наполнял комнату. Комната выглядела очень уютной, она была выдержана в нежно-розовых тонах и обставлена удобной мебелью, в углу был телевизор с огромным экраном. За гостиной следовала столовая и обещанная маленькая кухня. Заглянув в спальню, Таня почувствовала себя кинозвездой. Вторая спальня была еще больше, с огромной кроватью. Спальня была бледно-бледно розовой, с изящной мебелью. К ней примыкала большая ванная комната с джакузи, в ванной высилась стопка полотенец и махровый халат с Таниными инициалами на кармане. Там же стояла большая корзина с бутылочками шампуней и лосьонов и всяческой косметикой. В гостиной в серебряном ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского. Рядом лежала большая коробка ее любимых конфет. И откуда они только узнали, что она любит? Здесь словно бы потрудилась Танина фея-крестная. Таня заметила на столе письмо и распечатала его. Оно было написано от
