– Рядом с Гордоном ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Он еще ни разу не женился. Но все его пассии просто жутко прессуют его на эту тему, и Гордон дарит им роскошные кольца.
– Как вы думаете, они их ему возвращают?
– Возможно. Думаю, он их выкрадывает.
– Жаль! А я уж думала, что, может, буду иметь с этого хоть кольцо, – усмехнувшись, сказала Таня, потом огляделась по сторонам. – Черт возьми! Он выпил мой чай!
Кто-то подал ей другую чашку, и совещание пошло своим чередом. В этот день они добродушно перешучивались и подначивали друг друга, и решали, кому какая реплика подойдет, а потом Таня вернулась к себе в бунгало и засела за работу. В полночь она все еще писала, то и дело посмеиваясь, и тут в дверь постучали. Когда Таня открыла дверь, один карандаш торчал у нее в волосах, а второй она держала в зубах. За дверью стоял Говард Хокинс. Он протянул Тане кружку чая.
– Попробуйте-ка. Я всегда вожу с собой этот сорт. Я разыскал его в Париже, и он не действует на нервы. А то, что вы пили утром, – это полный отстой.
Таня улыбнулась и попробовала чай. Хокинс шагнул через порог.
– А почему ваше бунгало больше моего? – спросил он, оглядевшись по сторонам. – Я же более знаменит, чем вы.
– Да, правда. Возможно, у меня агент лучше, – предположила Таня.
Хокинс плюхнулся на диван и включил телевизор. Он явно был чокнутый, но Тане это нравилось. Со своими васильковыми глазами, угольно-черными волосами и манерами парня с улицы, Говард выглядел как сумасброд-ирландец. Он переключал программы, отыскивая два своих любимых шоу. Он был изрядным нахалом, но забавным нахалом. Справившись с удивлением, Таня решила принять его правила – быть непосредственной. У Хокинса было непроницаемое лицо, но в глазах плясали веселые огоньки.
– Я буду приходить и смотреть мои передачи у вас, – сообщил он. – А то у меня в номере нет кабельного телевидения. Наверное, мне следует уволить моего агента. А кто ваш агент?
– Уолтер Дракер. Хокинс кивнул.
– Да, он неплох. Я видел одну из ваших мыльных опер. Весь этот сюжет, конечно, высосан из пальца, но я рыдал. Учтите, в этом фильме я плакать не собираюсь, – предупредил он Таню. Он выглядел на тридцать пять лет, но вел себя, словно четырнадцатилетний мальчишка.
– Не будете. Обещаю. Я как раз работала над этим, когда вы ворвались ко мне. Кстати, спасибо за чай.
Таня сделала еще глоток. Чай был хорош. У него был привкус ванили, а на пакетике было что-то написано по-французски.
– Вы ужинали?
Таня покачала головой.
– И я тоже нет. Я еще живу по парижскому времени. Для меня, пожалуй, сейчас самое время позавтракать. – Хокинс посмотрел на часы. – Правильно, в Париже половина десятого утра. Я умираю от голода. Не хотите позавтракать со мной? Мы можем заказать еду прямо сюда.
Хокинс изучил меню, позвонил и заказал оладьи. Тане же он предложил заказать французские тосты или омлет, чтобы они могли поделиться. И Таня, удивляясь себе, подчинилась. Так странно действовал на нее Хокинс. Он был совершенно чокнутый, и это затягивало. Но Таня знала, какой он потрясающий актер. Перспектива работать с ним интриговала ее.
Они принялись трудиться над оладьями, французскими тостами, несколькими разновидностями датского печенья, фруктовым салатом и апельсиновым соком и просидели за едой до двух ночи. У Тани еще никогда в жизни не бывало такого безумного ужина. Хокинс прочитал ей целую лекцию на тему сравнительного анализа продукции «Бургер Кинга» и «Макдоналдса».
– В Париже мне частенько приходилось есть в «Макдоналдсе», – пояснил он. – Французы называют его «Мак-До». Я жил в отеле «Ритц».
– Я сто лет не была в Париже.
– Непременно слетайте. Очень тонизирует. Вам пойдет на пользу.
Хокинс, закончив с едой, снова растянулся на диване.
– А у вас есть бойфренд? – вдруг спросил он, окинув Таню внимательным взглядом.
Таня не поняла, то ли это его способ вести беседу, то ли его действительно интересует она.
– Нет, – коротко ответила она.
– А почему?
– Я разведена, и у меня трое детей.
– И я разведен, а детей у меня пятеро, все от разных жен. Я не могу долго поддерживать отношения – становится скучно.
– Да, я наслышана.
– А, так вас предупредили! И что вам сказали? Наверное, что я во время съемок непременно с кем- нибудь обручаюсь. Иногда я делаю это просто для того, чтобы привлечь к себе внимание. Ну, вы в курсе, как это бывает.
Таня кивнула, пытаясь сообразить, насколько Хокинс искренен или это отрепетированная заготовка. Она ужасно хотела одного – лечь спать. Было уже два часа ночи, а Хокинс, живущий по парижскому времени, был бодр и полон сил. А Таня жила по времени Лос-Анджелеса и уже клевала носом. Хокинс наконец заметил это и спросил:
