собирались опускать эти громадины через шахту, – сказал он и засмеялся. – А я как-то просидел целую ночь, и высчитал, что можно завершить работу на восемь месяцев раньше, если мы пробьем тоннель с другой стороны Горы Любви, – Папа Джан покрутил пальцем в воздухе, и будем вкатывать их на колесах. ЕвроКомп не додумался до такого простого решения. Или он не очень спешил стереть поскорее свою память! – Папа снова засмеялся.
Вдруг он перестал смеяться, и Чип, глядя на него, впервые заметил, что его волосы совсем поседели. Рыжие пряди, которые были несколько лет назад, исчезли.
– И вот они, – снова заговорил Папа Джан, – на своих местах, привезенные сюда по моему тоннелю, и работают на восемь месяцев дольше, чем могли бы. – Он посмотрел на блоки, мимо которых они проходили так, как будто они его раздражали.
Чип спросил:
– Ты… что, не любишь УниКомп? Папа Джан секунду помедлил с ответом.
– Нет, не люблю, – сказал он и прокашлялся. – С ним нельзя спорить, ему нельзя ничего объяснить…
– Но он знает все, – сказал Чип. – О чем с ним можно спорить, или объяснять?
Они разошлись, чтобы обойти квадратную стальную колонну, и снова пошли рядом.
– Я не знаю, – сказал Папа Джан. – Я не знаю, – он опустил голову и какое-то время шел нахмурившись, плотно завернувшись в одеяло. – Послушай, – сказал он наконец, – Есть какая-то классификация, которой тебе хочется больше, чем других? Какое-нибудь поручение, на которое ты особенно надеешься?
Чип неуверенно посмотрел на Папу Джана и пожал плечами.
– Нет, – сказал он. – Я хочу ту классификацию, которую я получу, для которой я подхожу. И те поручения, для которых я годен, и которые Семья мне доверит. Правда, есть одно поручение: помогать расселяться…
– …Помогать Семье расселяться по Вселенной, – досказал за него Папа Джан. – Я знаю. По объединенной уникомповской Вселенной. Пойдем, – добавил он. – Давай вернемся наверх. Я не могу больше выносить этот братовредительский холод! Чип, смутившись, спросил:
– А разве нет еще одного уровня? Ты сказал, что…
– Мы туда не пройдем, – сказал Папа Джан. – Там сканеры, и члены, которые увидят, что мы не дотронулись, кинутся нам «помогать». Там все равно ничего интересного нет, только приемо-передающая аппаратура и морозильные установки.
Они подошли к лестнице. Чип чувствовал себя подавленным.
Папа Джан почему-то был в нем разочарован, и, хуже того, нездоров, потому что хотел спорить с Уни, не трогал сканеры и ругался.
– Тебе надо сказать твоему советчику, – сказал Чип, пока они поднимались по ступенькам, – что ты хочешь спорить с Уни.
– Я не хочу спорить с Уни, – сказал Папа Джан. – Я только хочу, чтобы я мог спорить с Уни , если захочу с ним спорить.
Чип совсем не мог это осмыслить.
– Все равно надо сказать, – повторил он. – Может быть, тебе назначат дополнительное лечение.
– Да, возможно, – сказал Папа Джан и через секунду добавил:
– Хорошо, я скажу.
– Уни знает все обо всем, – сказал Чип.
Они поднялись на второй пролет, на площадку перед залом с дисплеем, остановились и сложили одеяла. Папа Джан закончил складывать первым и смотрел, как Чип сворачивает свое.
– Готово, – сказал Чип, прижав к груди синий сверток.
– Ты знаешь, почему я назвал тебя «Чип»? – спросил Папа Джан.
– Нет, – ответил Чип.
– Есть старая пословица: «Осколок старого камня»[1]. Это значит, что ребенок похож на своих родителей или предков.
– Да?!
– Я не имел в виду, что ты похож на своего отца или на меня, – продолжал Папа Джан. – Я думал, что ты похож на моего деда. То есть своим глазом. У него тоже был один глаз зеленый.
Чип двинулся к двери, надеясь, что Папа Джан закончит говорить и они выйдут наружу, где им давно пора находиться.
– Я знаю, что ты не любишь говорить об этом, – сказал Папа Джан, – но тут нечего стыдиться. Немножко отличаться от всех – это не так уж страшно. Раньше члены были такие разные, что ты даже представить себе не можешь. Твой прапрадед был очень смелый и способный человек. Его звали Хэнно Рибек – тогда имена и номера были отдельно, – и он был космонавтом, помогал строить колонию на Марсе. Так что не стесняйся, что у тебя его глаз. Они, там, дерутся с этими генами, извини, что я ругаюсь, но несколько твоих генов они упустили. Может быть, у тебя не только зеленый глаз, может быть, в тебе есть храбрость и способности моего деда, – он начал открывать дверь, но снова обернулся и посмотрел на внука.
Попробуй захотеть чего-нибудь, Чип, – сказал он. – Попробуй, за день – за два до следующего лечения. Тогда проще хотеть, о чем-то беспокоиться…
Когда они вышли из лифта в холл главного здания, родители Чипа и Мир уже ждали их.
– Где вы были? – спросил отец, а Мир, державшая в руках миниатюрный оранжевый блок памяти (фальшивый), сказала:
– Мы так давно вас ждем!
– Мы смотрели на Уни, – ответил Папа Джан.
– Все это время? – удивился отец.
– Да, все время.
– Вам надо было идти дальше и уступить очередь другим членам.
– Это вам надо было, Майк, – сказал Папа Джан, улыбаясь. – Мой автогид сказал: «Джан, дружище, как я рад тебя видеть!
Ты и твой внук можете стоять и смотреть сколько хотите!»
Отец Чипа отвернулся, не улыбнувшись.
Они пошли в столовую, заказали пироги и коку – все, кроме Папы Джана, который не проголодался, – и взяли еду с собой, на воздух, на площадку для пикников, как раз за домом УниКомпа. Папа Джан показал Чипу на Гору Любви и рассказал ему подробнее о бурении тоннеля, что очень удивило отца Чипа: целый тоннель, чтобы вкатить какие-то тридцать шесть не очень больших блоков памяти. Папа Джан сказал ему, что на нижнем уровне тоже стоят блоки памяти, но не сказал, сколько их и какие они холодные и безжизненные. Чип тоже не сказал что до этого почувствовал себя странно – от того, что он и Папа Джан знают что-то и не говорят остальным, это как-то отличало их от всех, и делало их двоих в чем-то похожими, хоть немножко…
Когда они поели, то пошли в автопорт и встали в очередь.
Папа Джан стоял вместе с ними, пока они не приблизились к сканерам, а потом попрощался и ушел, объяснив, что подождет двух друзей из Ревербенда и с ними поедет домой, эти друзья тоже собирались посетить Уни, но позже, после обеда.
«Ривербендом»[2] он называл 55131. где он жил.
Когда Чип снова встретился с Бобом НЕ, своим советчиком, он рассказал ему о Папе Джане, что тот не любит Уни, хочет с ним спорить и что-то ему объяснять.
Боб, улыбаясь, сказал:
– Такое иногда случается с членами его возраста. Ли. Тут не о чем беспокоиться.
– Но ты можешь сказать это Уни? – спросил Чип. – Может быть, ему назначат дополнительное лечение или более сильное…
– Ли, – сказал Боб, подавшись вперед и навалившись грудью на стол, – химические вещества, которые мы используем для лечения, очень ценные, и сделать их очень трудно. Если бы все пожилые члены получали всегда столько, сколько им нужно, то веществ могло бы не хватить молодым членам, которые на самом деле гораздо важнее для Семьи. А если бы мы захотели сделать столько лекарства, чтобы хватило
