он казался живым — извергавшее потоки света создание удерживало извивающегося крылатого змея. Пятно мрака шевелилось, размывало судорогой свои границы, и Гунтер зачарованно следил, как полоса струящейся мглы обращает огненные сполохи в себя, в бездонную черную щель, поглощая краски подобно капле чернил. А вокруг сияло кольцо холодного, неживого огня.
Гунтер потерял ощущение времени, собственного тела, разум забивался потоками нисходящего от державшего жезл тьмы создания могущества… Мир исчез, растворился в жадно сосущем свет жезле, сгорел…
«Во имя Господа, да что же это такое? — промелькнула мысль, чудом пробившись сквозь плотный поток чужеродной силы. — Это он? Почему свет? Не тьма?»
Медленно возникла догадка, закрепилась в сознании.
… Сэр Мишель, кубарем скатившись с сеновала, прыгнул к Гунтеру, рванул его за плечо.
— Что это, Джонни? — послышался его сдавленный голос. — Что ты тут наделал? Кто этот…
— Люцифер, Ангел Света, — выдавил из себя Гунтер. — Вот он, каков есть.
— Откуда он тут? — прошептал сэр Мишель, озираясь и не находя вокруг привычного мира, который был здесь еще вчера вечером. Или это было не вчера? Вокруг теперь только холодный свет, пронизывающие потоки пламени, незаметно для глаза меняющие цвет — миг назад красные, и вдруг понимаешь, что они уже стали темно-фиолетовыми, а потом — желтыми, почти белыми, багровыми… И страшная фигура с поглощающим свет, змеящимся жезлом в руке… Что это — тень конца мира? Призрак Апокалипсиса?
И пала тьма. Все исчезло, радужные переливы поблекли, сгинула фигура титана, свернулся в неприметную точку жезл, начали возвращаться запахи, звуки, появилось осязание. Остался сарай для сена, принадлежащий трактирщику Уиллу Боулу. И стоял рядом высокий седовласый господин в камзоле черного бархата. Сэр Мишель держался за плечо Гунтера сзади, ровно боясь упасть.
— Ну, насмотрелись? — надменно спросил он, скрестив на груди руки. — Однако не ждал, что ваших душевных сил хватит выдержать подобное зрелище. — И, наклонившись к Гунтеру, он доверительно прошептал: — Мне и самому иногда страшно бывает…
Слегка кивнув головой, Лорд развернулся на каблуках, подошел к балке, на которой сидел, снял оттуда берет и, тщательно очистив от былинок и пару раз встряхнув, аккуратно надел на голову.
— Что ж, — сказал он, потирая руки и зябко поеживаясь, — жаль, очень жаль. Я полагал, наш разговор будет более содержательным, а вы, герр Райхерт, окажетесь благоразумнее. Значит не судьба.
Сэр Мишель по-прежнему стоял за спиной Гунтера, осторожно выглядывая из-за его плеча. Особого страха, впрочем, он не испытывал. Лорд, почувствовав на себе взгляд рыцаря, глянул на него свысока и скривил губы в усмешке.
— Голова с похмелья не болит? — осведомился он чуть издевательским тоном. — И вообще, какого… гм… дьявола, ты вылез и вмешался в беседу, не предназначенную для твоих ушей?
— Разбудили, — прогудел сэр Мишель, но глаз не отвел, пускай и очень хотелось.
— Бедняжка… — покачал головой Лорд. — Дорогой мой, а знаешь ли ты, что самая большая неприятность твоей жизни стоит перед тобой, и ты даже держишься за нее?
— Не за тебя вовсе, я за Джонни держусь, — набычившись, проворчал сэр Мишель, медленно сняв руку с плеча Гунтера, шагнул вперед и встал рядом со своим оруженосцем. Прекрасно понимая, кем является высокий седой господин, рыцарь почти панически искал в памяти слова экзорцизмов, и в то же время выискивал взглядом что-нибудь тяжелое на случай драки. Экзорцизм вспомнился раньше.
Лорд, очевидно собираясь подольше полюбоваться медленно закипающей яростью двух людей, скрестил на груди руки и расставил пошире ноги. Сэр Мишель начал произносить шепотом форму изгнания беса, а Лорд скорчил такую физиономию, будто собирался заплакать или разжевал целый лимон.
— Ну что за безмозглая молодежь! — простонал он и махнул рукой. — Мальчик, ты надеешься пронять меня этим?
Сэр Мишель сбился, пробормотал невнятное ругательство и, не выдержав, вдруг прыгнул к сатане и завопил прямо ему в лицо:
— Катись отсюда, старый козел!!
Знакомый с электричеством Гунтер позже сравнивал исчезновение Лорда с выключением киноаппарата. Только что изображение было, а тут, едва раздался крик рыцаря, поздний гость исчез, как выключился. Правда, несколько мгновений висел в воздухе легкий, почти не различимый дымок, но и тот рассеялся без следа.
— Изгнание дьявола… — Гунтер неожиданно для себя расхохотался. Веселья в его смехе было куда меньше, нежели истеричности. — Экзорцизм… Лихо ты его уделал!
— Это… — сэр Мишель утер ладонью пот со лба и шумно выдохнул, — Джонни, это все правда?
— Разумеется! — все еще сотрясаясь от нехорошего нервного смеха подтвердил Гунтер. — А ты, небось, подумал, я тут, пока ты спал, черту душу продал?
— Нет, конечно! — возмутился сэр Мишель, но потом тихо спросил: — Честно, не продал?
— Идиот! — сплюнул Гунтер. Он желал добавить пару-другую словечек покрепче, но нежданно внимание привлекло некое движение наверху, там, где осталась стоять плошка со свечой.
— Иисусе! — прошептал сэр Мишель, поднося ладонь ко лбу. Рядом с чашкой, из ничего возникла рука со сложенными будто для щелбана пальцами. Простая кисть руки, существующая сама по себе. Указательный палей распрямился, щелкнул по глине подставца, плошка накренилась и, медленно-медленно вертясь в воздухе, полетела вниз, выплеснув вспыхнувший еще в полете расплавленный воск.
— Для начала… — Послышался тихий вкрадчивый голос Лорда. — Первый подарок. От меня. Вам, господин Райхерт вместе с вашим, как вы выразились, собственным рыцарем. Расхлебывайте…
Гунтер и сэр Мишель несколько секунд наблюдали, как широкая полоса огня быстро поползла к стогу сена по разбросанным пучкам сухой травы, затем пламя охватило стог и взметнулось к потолку. Прежде чем сорваться с места и сломя голову выбежать из горящего сарая, Гунтер ухватил хладнокровную мысль: «А ведь этот господин мелочен, словно приказчик какой-нибудь… пакости мелкие строит. Не солидно, ой, не солидно!»
Они выбежали во двор, и тут Гунтер взвыл, схватившись за голову:
— Автомат!
И не успел шагу сделать, как сэр Мишель, ни на секунду не задумавшийся о том, что это — «автомат», конечно, та железная штуковина, и Джонни дорожит ей пуще, чем он сам своим мечом, глухо рыкнув, кинулся обратно.
— Куда?! — только и успел крикнуть Гунтер. Рыцарь, прикрыв голову скрещенными руками, нырнул в адскую смесь огня, летучих искр и жара, исчезнув в облаке белого дыма.
«Начинается, — с ужасом и злобой одновременно подумал Гунтер. — Вот вам первая смерть, в которой виновен буду я…»
Некоторое время германец боролся с искушением самому броситься за сэром Мишелем и вытащить его, но рассудок решительно тому воспротивился. Огонь вырвался наружу сквозь щели в бревнах, сухое дерево быстро загорелось, огромные языки пламени лизали стены. Из дверей трактира выскочил Рыжий Уилли, в одном исподнем, за ним высыпали разбуженные треском горящего дерева и гулом огня постояльцы «Серебряного Щита». До слуха Гунтера долетел отчаянный вопль хозяина:
— Пресвятая Дева! Что же это делается? Мой сарай! Этот ублюдок Фармер спалил мой сарай!
…И сэр Мишель кубарем выкатился из горящего дверного проема, рассыпая вокруг себя искры, яростно откашливаясь, ругаясь, отплевываясь и крепко сжимая в руках Гунтеров «шмайссер». Одежда на рыцаре дымилась, волосы обгорели на концах, лицо перепачкано в саже.
— Кольчуга! — ревел сэр Мишель, катаясь по земле. — Кольчуга!
Гунтер неведомо как сообразил, что железные кольца брони раскалились и немедля пришел на выручку нормандцу способом не слишком достойным благородного сэра, но весьма действенным. Чертыхаясь, он с натугой приподнял огромное корыто с заготовленным наутро пойлом для свиней и выворотил его на стонущего сквозь зубы сэра Мишеля. Раздалось тихое шипение, рыцарь некоторое время полежал, не двигаясь, затем приподнял мокрую, отвратительно грязную голову и, сплюнув, произнес:
— Послал Господь оруженосца…
