и так далее, Академия Восхождения признается виновной. Рассмотрение обвинения против Адвоката откладывается до того момента, пока Адвокат не сможет ответить на него лично.
Базилика наполнилась невнятным шумом. Вердикт Ардуция не удивил, но в его голове словно пронесся ветер. Он сам не мог понять, что слышит — то ли ток крови в собственных венах, то ли возмущенную и ликующую разноголосицу в зале. А еще он слышал музыку, доносившуюся как бы ниоткуда. Он посмотрел мимо Аврелия и увидел, что канцлер поднялась и стоит перед судьей с таким видом, словно по-прежнему чем-то не удовлетворена. Гомон в базилике пошел на спад и затих. Ничто более не вторгалось в его сознание. Ветер и музыка тоже унялись.
Ардуций ощутил гордость: вся скамья Восхождения сохранила неколебимое спокойствие. Ни единого протестующего возгласа, ни единой мольбы о пощаде. Канцлер снова воззрилась на них. Она улыбалась, но ни любви, ни прощения в этой улыбке не было.
— Огласи приговор виновным, сенатор Аврелий, — потребовала она. — Адвокат может подождать.
— Прежде всего я должен спросить тебя: требуешь ли ты как обвинитель вынесения приговора, предусмотренного уложением о наказаниях за ересь?
— Чего же еще? — пожала плечами Коройен. — Еретиков надлежит сжечь.
Базилика снова притихла — оглашение приговора было самым драматичным моментом. Ардуций чувствовал себя отстранение, словно все это относилось не к нему.
— Уличенные в ереси подлежат сожжению, — возгласил Аврелий. — Пепел их, в назидание верующим, должен быть развеян, став добычей демонов ветров. К исполнению приговора должно приступить с приходом сумерек, вызов приговоренных и порядок исполнения определяется порядком предъявления обвинения.
Канцлер вздернула подбородок, будучи неспособна да и не желая скрывать свое торжество.
— Отныне и впредь да падет зло пред ликом Всеведущего. Порукой тому я, канцлер Божий.
— Однако…
Это единственное слово заставило встрепенуться всех, и Восходящих, и зрителей, и канцлера, которая резко обернулась к Аврелию. Его коллеги-судьи, только что выглядевшие более чем довольными, последовали ее примеру. Аврелий с готовностью продолжил:
— Согласно действующему уложению, равно как и писанию, еретиков надлежит предавать сожжению живыми, дабы они, даже произнося слова исповеди и раскаяния, в ужасе лицезрели демонов. Но тут возникает проблема. Восходящие невосприимчивы к огню. Таким образом, их покаяние может затянуться.
Если кто-то и хихикнул, то яростный взгляд канцлера задушил всякий смех в зародыше.
— Тогда надо обезглавить их перед сожжением, — промолвила она. — Я не вижу тут проблемы.
— Может быть, но в этом суде председательствую я, а не ты. — Аврелий встал. — Сядь, канцлер. Сейчас говорю я.
— Это смехотворно. Ты выдумываешь…
— Сядь!
Аврелий был по-настоящему сильным человеком. Лишь очень немногие в Конкорде решились бы на открытое противостояние разъяренной Фелис Коройен. Сенатор, не моргнув, выдержал ее свирепый взгляд, и в сердце Ардуция начала вновь зарождаться угасшая надежда.
— Так вот, — продолжил Аврелий, — действующее уложение предусматривает лишь один способ казни за ересь. К Восходящим он применен быть не может. Таким образом, до пересмотра действующего законодательства и принятия нового они не могут быть казнены за данное преступление.
— Ну так пересмотри закон! — прорычала Коройен.
Аврелий улыбнулся с откровенной издевкой.
— Это было бы длительным процессом, даже не будь у нас множества других забот и будь это дело самым неотложным и настоятельным. Прежде всего необходимо провести всеобщее совещание гласов писания и орденского закона. На одну подготовку повестки дня и предложений по поправкам уйдет никак не меньше тридцати дней. Это в лучшем случае. Нужно принять во внимание, что я человек старый и могу что-то подзабыть и упустить.
Аврелий понизил голос так, что теперь далеко не все в базилике могли его слышать.
— Если уж тебе приспичило вторгнуться в мою сферу деятельности, канцлер, то стоило бы потратить больше времени и усердия на домашнюю подготовку. Насчет забывчивости это ведь не шутка, я и вправду успел забыть больше законов, указов и уложений, чем ты когда- либо знала. Но еще больше помню. Тебе никогда не одолеть меня в базилике.
Аврелий ударил судейским молотком по подлокотнику кресла.
— Вердикт остается в силе, однако приговор не может быть приведен в исполнение в соответствии с требованиями закона. Как лицо, действующее от имени Адвоката, я имею право отсрочить исполнение приговора, о чем в настоящий момент и объявляю. Признанные виновными Восходящие и персонал Академии будут содержаться под арестом в здании Академии до тех пор, пока не будет пересмотрен действующий закон или вынесенный приговор.
Канцлер снова вскочила на ноги.
— Неслыханное, оскорбительное попустительство ереси! Ты собираешься содержать признанных виновными еретиков в залах Всеведущего, в сердце Конкорда! Тебе самому придется предстать перед судом, который выяснит, что тому причиной — некомпетентность или прямое соучастие!
Базилика взорвалась. Все повскакали со скамей, кричали, размахивали кулаками. Однако дворцовая стража была готова пресечь возможные беспорядки. Шеренга солдат выстроилась у подножия судебного помоста с копьями наготове. Ардуций заметил, что Кастенас, Гестерис и Д'Алинниус, извинившись, прошли сквозь строй стражников и тихонько вышли. Аврелий придержал козырную карту за пазухой до последнего момента. В этой истории он проявил не только силу характера, но и мудрость.
Дополнительно вызванная стража поднималась на подиум, чтобы взять Восходящих под охрану и сопроводить их в более чем комфортабельную тюрьму. Шеренга гвардии Адвоката отделила канцлера от осужденных, не позволяя ей приблизиться к ним, но Ардуций видел ее гневные жесты и слышал яростные выкрики. Аврелий приложил ладони ко рту и как в рупор что-то выкрикнул ей в ответ, хотя что именно, Ардуций не уловил. Он вопросительно посмотрел на Оссакера, который обладал несравненно более чутким слухом и мог проследить за разговором.
— Что он сказал?
— Просто напомнил канцлеру, что Адвокат должна скоро вернуться.
— Держу пари, он ее здорово порадовал.
— Ага, настолько, что она пригрозила его убить.
— А он?..
— А он сказал, что непременно включит эту угрозу в протокол процесса.
Ардуций рассмеялся.
— Да уж, умен пройдоха, ничего не скажешь.
