Ванзаров тут же поручил своему лучшему помощнику, за глаза прозываемому в сыскной полиции Железным Ротмистром, массу дел. Во-первых, выяснить в адресном столе, где проживала девица Ланге. Во-вторых, точно установить, до какого часа профессор Серебряков присутствовал на балу Бестужевские курсов. В-третьих, организовать смену филерского наблюдения за домом. А в-четвертых, выяснить по картотеке, не проходил ли профессор по каким-нибудь, пусть даже самым незначительным, делам. Родион Георгиевич постарался, чтобы поручений хватило на весь день.
— Сделаем! — ротмистр деловито насупился и тут же хлопнул себя по лбу. — Что ж я… вас же Лебедев срочно просит прибыть в участок!
Штабс-ротмистр Особого отдела полиции Юрий Жбачинский считал, что общение с агентом должно напоминать игру и украшаться шпионской романтикой. Для этого он не жалел сил и выдумки. До сих пор удача ему благоволила. Ни один из его агентов не был разоблачен. А ведь они работали не с обычными уголовниками, а с безжалостными террористами- революционерами.
Политический сыск для Жбачинского был не просто службой. Он занимался борьбой с врагами империи с такой страстью, на какую вообще способен офицер секретной полиции за скромное жалованье полторы тысячи годовых.
Но сегодня у него было свидание с малозначительным агентом Дианой. Штабс-ротмистр назначил встречу в квартире на Крюковом канале, которую снял для таких надобностей. Агент новенький, задание получил первое, что-то вроде учебного боя. Жбачинскому хотелось как можно скорее получить отчет и сразу направиться на прием Департамента полиции в ресторане «Дононъ».
Штабс-ротмистр настолько несерьезно относился к Диане, что позволил себе опоздать на четверть часа, наслаждаясь коньяком и воздушными пирожными в «Cafe de Paris» в Пассаже.
Когда он явился, Диана уже задернула шторы и включила электрический свет. Не снимая пальто, Жбачинский сразу прошел в комнату с большим круглым столом, которая считалась гостиной.
— Прошу прощения, Диана, срочное совещание.
Девушка не ответила.
— Ну-с, что у нас нового за прошедшие двадцать три дня? — Жбачинский точно помнил, когда у них состоялась последняя встреча.
Он не обратил внимания на нездоровый вид агента. Более того, штабс-ротмистр искренне считал, что симпатичной женщине бледность к лицу. А Диана была очень симпатична. Но Жбачинский не позволял себе смешивать работу и страсть к женщинам.
Диана по-прежнему молчала.
Штабс-ротмистру захотелось закончить эту ненужную встречу.
— Голубушка, если у вас нет новостей, не беспокойтесь. Я пойму. Поработайте еще месяцок с профессором, а если ничего не накопаете, мы для вас что-нибудь придумаем! — он приветливо улыбнулся.
Но не дождался ответа.
— Ну, хорошо, — Жбачинский встал, решив, что с Дианой все понятно. Обычная пустоголовая кукла, захотела поиграть в шпионов. У нее ничего не получилось, и барышня не знает, как выкрутиться. — Давайте договоримся: недельки через две, ну, числа 15 января, встретимся здесь, и, может быть, у вас будет что рассказать. А сейчас позвольте откланяться.
Жбачинский даже протянул руку через стол.
Диана посмотрела прямо в глаза штабс-ротмистру.
— Юрий Тимофеевич, я не знаю, как вам сказать. То, что я узнала, представляет страшную опасность, это такое… такое… — голос Дианы задрожал, но она справилась с волнением.
— Ну-с, и что же такого трагически страшного вам удалось узнать? — Жбачинский постарался сказать это как можно мягче и дружелюбней.
— Я вам все расскажу, все… — Диана по-детски всхлипнула. — Только, пожалуйста, прошу вас верить всему, что я скажу. Дайте честное слово, хорошо?
Жбачинский едва не рассмеялся.
— Честное офицерское слово, Диана, поверю каждому слову!
Диана тяжело вздохнула и начала…
Чтобы тела, лежащие на металлических полках, не портились, в мертвецкой Второго участка Васильевской части постоянно хранились большие бруски льда. Их закладывали на все секции стеллажа, а оставшиеся держали горкой под мешковиной. Даже летом здесь было так холодно, что полицейские, прежде чем войти, накидывали шинель.
Середину мертвецкой занимал большой анатомический стол из цельной плиты белого мрамора. Сверху падал свет стосвечовой электрической лампочки, свисающей на длинном шнуре под треугольным жестяным абажуром.
Доктор Горн, врач участка, с удовольствием сделал глоток горячего чая с коньяком. Сегодня ему посчастливилось ассистировать звезде российской экспертной криминалистики — самому Лебедеву!
— Ну, и что вы скажете, Аполлон Григорьевич? — спросил он выдающегося специалиста.
В огромной лапе Лебедева изящная фарфоровая чашечка выглядела крошечной игрушкой. Клеенчатый фартук на величественном пузе криминалиста болтался, как легкий передник горничной. Его величественная фигура с ухоженной бородкой производила незабываемое впечатление.
Аполлон Григорьевич отличался отменным здоровьем, обожал сигары, красивых женщин и широкой горстью черпал в жизни все, что хотел. Но мало кто знал, что балагур, произносящий за столом роскошные тосты, на службе занимается вскрытием трупов, определением ядов, разбором почерков, оценкой улик и нахождением причин смерти жертв разнообразных преступлений.
Лет двадцать назад Лебедев принял активное участие в создании первого в России антропометрического кабинета при Департаменте полиции. В нем проводились измерение и фотографирование преступников по системе Альфонса Бертильони, именуемой «бертильонажем». Замерив человека по одиннадцати параметрам, его фотографировали в анфас — профиль и составляли учетную карточку. С помощью бертильонажа Аполлон Григорьевич выявил несколько преступников, живших под чужими именами.
А еще Лебедев живо интересовался новинками криминальной науки, особенно дактилоскопией. В Европе дактилоскопия уже стремительно вытесняла бертильонаж, а в России с начала века появилась лишь пара обзорных статей. Лебедев начал снимать отпечатки пальцев и пытался сам построить систему их распознавания.
— А что, Эммануил Эммануилович, мне сказать! Сами все видите. Крайне интересный случай, да. Не закурить ли нам по сигарке? У меня отличные! — Эксперт хлопнул участкового доктора по плечу, отчего тот присел.
Горн смутился. Инструкция категорически запрещала курение в любых помещениях участка, а особенно во врачебной части и мертвецкой. Но отказать доктор не мог.
Дверь распахнулась, спасая Горна от служебного проступка, и в мертвецкой появился запыхавшийся Ванзаров.
Лебедев радостно приветствовал сыщика, поставил на край мраморной плиты чашку и красивым жестом смахнул простыню, обнажив лежащую до пояса.
— Прошу! — торжественно заявил он.
— А вы что же, ее отогревали, чтобы выпрямить? — с легким удивлением проговорил Родион Георгиевич.
— Да уж, коллега, вечно от вас поступает лежалый товар! — Эксперт хмыкнул. — Пришлось повозиться, мышцы надрезать.
На теле Ланге свежие следы вскрытия уже зашили суровой ниткой. Только сейчас Ванзаров понял, что ему показалось таким необычным в лице жертвы. А ведь ее рот — улыбался! В это трудно поверить, но нижняя челюсть не отвалилась, а держалась на растянутых в улыбке мышцах лица.
— Аполлон Григорьевич, что за срочность?
Лебедев выдержал паузу и подмигнул смущенному доктору Горну.
— Ну как, коллега, расскажем этому талантливому джентльмену, что мы нашли? Так вот… — шутливый
