подозрение, что свирепого африканца доставили в Беркли-хаус с одной-единственной целью: напугать жительницу флигеля до смерти.
Но Эрасту Петровичу леопард не показался страшным. Да, у него были немигающие глаза прирождённого убийцы, крадущаяся поступь, а из-под мягкой губы будто ненароком блеснул кончик острого клыка, но красота огромной жёлто-чёрной кошки заставляла забыть об опасности. Широкий ошейник из алого бархата, украшенный сверкающим стразом, и золотая цепь, крепко сжатая в руке капитана, довершали великолепие картины.
– Вот, Тобиас, полюбуйся. – Лорд Дэниэл подбородком указал на Фандорина. – Она превратила наш сад в проходной двор.
Младший брат недобро усмехнулся и издал странный свистящий звук, от которого шерсть у леопарда встала дыбом, голова припала к земле, а устремлённые на Эраста Петровича глаза вспыхнули огоньками.
Племянники и племянницы капитана отскочили подальше, да и обе леди на всякий случай попятились.
– Скалпер не любит, когда вокруг шляются посторонние, – процедил Тобиас Линн. – Недавно он оскальпировал воришку, забравшегося в мой дом.
Он присвистнул ещё раз. Зверь нервно ударил хвостом по земле и оскалил зубы.
– Не смейте провоцировать животное! – нагло заявил достопочтенный. – Вы все свидетели, этот субъект сам раздразнил Скалпера!
Святой отец с нехристианской кровожадностью заметил:
– Вряд ли у тебя будут неприятности с законом, если Скалпер обдерёт наглеца. В конце концов никто не приглашал его в наш сад.
Когда нападающих больше одного, концентрироваться следует на сильнейшем из них. Поэтому достопочтенного и преподобного Эраст Петрович оставил без внимания, сосредоточившись на звере.
Человек, некогда обучавший Фандорина науке побеждать любого противника, говорил: «Когда тебе угрожает животное, неважно тигр или змея, первым делом продемонстрируй, что ты не желаешь ему зла, но и не боишься. Не двигайся, сосредоточь всю энергию „ки“ во взгляде. Если запас „ки“ у тебя невелик, ты погибнешь. Если силы достаточно, хищник отступит».
С полминуты Эраст Петрович проверял на дикой кошке, как у него обстоит дело с запасом «ки». Очевидно, запас имелся – леопард сел, зажмурился и зевнул, хоть достопочтенный непрерывно свистел, будто выкипающий чайник.
В полном соответствии с правилами боя, после победы над самым сильным противником более слабые сразу присмирели.
– Вы что-то вроде циркового дрессировщика? – презрительно, но уже без вызова пробурчал капитан.
– Что-то вроде.
Фандорин шагнул вперёд, так что преподобному пришлось подвинуться, а достопочтенному оттащить своего питомца в сторону.
После этого инцидента никакие цивилизованные отношения с Линнами были невозможны, и, сталкиваясь с кем-то из них в саду, Эраст Петрович не раскланивался, а лишь молча уступал путь, если это была дама.
Леопарда, правда, навещал – по ночам.
Стоял возле Чугунной Беседки, вдыхая запахи весны. Зверь попеременно то желтел, то зеленел во мраке фосфоресцирующими глазами. Эраст Петрович его не гладил, это было бы фамильярностью, но иногда говорил «кис-кис», и тогда африканец по-кошачьи урчал.
Однажды ясной звёздной ночью, каковые в городе Бристоле случались очень редко, Фандорин со Скалпером смотрели вверх, и каждый ностальгировал по небу своей далёкой родины. С леопардом понятно – известно, сколь ослепительны звезды саванн, но Эрасту Петровичу, сыну блеклых северных небес, казалось бы, вздыхать было особенно не по чему. Однако такова уж особенность звёздного неба: у всякого, кто глядит на него, сладко щемит сердце. Возможно, мы и в самом деле родом откуда-то оттуда?
Думать на эту тему было интересно, и, прогуливаясь по тёмному саду, Фандорин ещё некоторое время размышлял о других планетах.
Луна скрылась за небольшой тучей, звезды вспыхнули ещё ярче; особенно созвездие Большой Медведицы, которое лучше всего наблюдать именно в апреле.
Эраст Петрович задрал голову и замер.
Вдруг откуда-то сбоку шамкающий голос произнёс:
– There she waits for me, under the Bear[9].
Вздрогнув, мечтатель обернулся и увидел в густой тени, под кустом, очень старого джентльмена в кресле-каталке. Он был укутан пледом, на голове вязаный колпак.
По головному убору Фандорин и догадался, что перед ним лорд Беркли собственной персоной. Однажды Эраст Петрович уже видел этот колпак в окне большого дома, и мисс Палмер сказала:
– А вот и бедняжка граф. Смотрит из окошка на волю. Что ему ещё остаётся? Когда-то был громогласен, топал ногами так – земля дрожала. Теперь прикован к креслу, и слуга всё время рядом…
Вот и сейчас из темноты прошелестел тихий голос:
– Добрый вечер, сэр. – У куста блеснул позумент ливреи. – Меня зовут Джим. У его милости как звёздная ночь, так бессонница. Нипочём спать не желают.
Эраст Петрович слегка поклонился обоим – лорду и лакею. Хотел сказать старику что-нибудь вежливое, но жертва удара смотрела не на него – на Большую Медведицу.
