всякую ответственность:
— По поводу Демона сам, чувак, смотри. Я тебя предупредил.
В ответ я лишь махнул, дескать, не ребёнок — уже всё понял, повторять не надо.
12
Вышел я на улицу без двадцати восемь. И вышел окрылённым. Ещё бы. Хотел ведь чего? Хотел разыскать того, кто сделал Антонине шрамирование, через него выйти на саму Антонину, через неё — на её дружка. А получилось что? Получилось ещё лучше — сразу нашёл адресок Антонова-Демона. Это ли не удача?
Впору было плясать от радости.
Но когда я прибыл по адресу (ехать там было от силы — пять минут со всеми красными светофорами), радость моя поубавилась — убивца на месте не оказалось.
Я несколько раз проиграл звонком трель футбольных болельщиков — та-та, та-та-та, та-та-та-та та- та, но никто к двери не подошёл.
Ну нет, так нет.
Не долго сомневаясь, я открыл оба замка Ключом От Всех Замков и, продолжая держать пистолет на изготовке, проник в квартиру.
Меня ничуть не смутило, что я тем самым совершаю проступок, подпадающий под действие первого пункта статьи 139 Уголовного Кодекса РФ. Ерунда. Поступал так не впервые, за долгую сыщицкую карьеру доводилось проворачивать подобное не раз и не два, поэтому давно забыл, как это — смущаться.
И наказания не боялся. Максимальная кара по данному пункту — исправительные работы на срок до одного года. Разве это кара? Вот если бы был я, к примеру, вампиром, то за проникновение в чужое жильё без приглашения мне светило бы (не по Уголовному Кодексу РФ, разумеется, а по Уложению Посвящённых) полное развоплощение. Но не вампир я, слава Силе, а дракон.
Однокомнатная квартира Евгения Антонова по прозвищу Демон не походила на человеческое жильё, скорее — на мастерскую художника. Мебели было очень мало — стол, кресло, два стула. Это всё. Зато имелись: мольберты с неоконченными работами, сваленные в кучу холсты, рамы разных размеров, листы с эскизами, на столе — кисти, тюбики, банки с красками, бутыли с какой-то химией, прочая дребедень из той же песни. А на стенах — плакаты разных времён и народов, графические работы и картины, написанные маслом. В воздухе присутствовал дурманящий запах ацетона. И ещё скипидара. Жильём же не пахло. И в переносном смысле и в прямом. Правда, в углу стоял холодильник, но ничего съестного в нём не было. Абсолютно.
«Тут не живут, тут работают, — окончательно решил я, шаря взглядом по пустым лоткам и полкам. — А в последнее время даже и не работают».
Заглянув в морозильную камеру, я обнаружил две неаппетитного вида картонных коробки. Сначала подумал, что лекарство, но потом прочитал на упаковке: «CRYOLASER. Картриджи хладагента оксид азота».
«Я был прав, — подумалось мне, — У него всё-таки есть портативный криохирургический аппарат».
Прав-то я был прав, только что толку?
Побродив ещё какое-то время по квартире, я понял, что ничего мне здесь не светит. Надеяться на то, что Антонов-Демон вдруг заявится, было глупо.
«Что ему тут делать? — рассуждал я. — Ему сейчас не до своей мазни. Он сейчас в иных эмпириях витает. У него на уме встреча с Хозяином. Хочет силой потусторонней разжиться и все свои проблемы — житейские и ментальные — на раз решить».
Проклиная свою нерасторопность, я пошёл на выход, но едва взялся за ручку двери, вдруг почувствовал: что-то не так.
Какие-то магические флюиды тянули меня назад, в комнату
Тянули настойчиво.
Я не стал сопротивляться родному бессознательному и вернулся. Встал посреди комнаты и, полностью раскрывшись, прислушался к своим ощущениям.
Сила исходила от одной из картин, висящих на стене.
Это было мрачное по сюжету полотно: воин-легионер вспарывал коротким мечом живот привязанного к столбу пленника. Рваную плоть, море крови и выпадающий на зрители ливер автор выписал с фотографической точностью. Подписана была картина фирменной аббревиатурой «ДЧХ»
Известно, что картины великих мастеров по Силе не уступают иным волшебным артефактам. Лично я знаю несколько таких картин, одна из них — «Жалость» Уильяма Блейка. Могу закрыть глаза, и сходу представить: на земле неподвижно лежит безучастная ко всему женщина, а две другие несутся по тёмно- синему небу на слепых конях. И ночь, и ветер, и звёзд ночных полёт. И ещё развивающиеся волосы наездниц. У одной из них в руках крошечный ребёнок, и она, склоняясь, показывает его той, что лежит на земле. Будто хвалится.
Эта картина — иллюстрация к «Макбету» Шекспира. Если точнее, то к тому эпизоду, где герой размышляет о последствиях убийства Дункана:
Даже репродукции этого полотна имеют заряд не меньше пятидесяти кроулей. А подлинник, говорят, так и вообще — атомная бомба. Силён Блейк. Нет спору, силён. Я потому Блейка знаю, что стихи его люблю. Ведь он же ещё и поэт. Кто «Мертвеца» Джармуша смотрел, тот в курсе. Поэт. И поэт отличный. Большой мастер.
А вот Евгений Антонов по прозвищу Демон ни коим образом не тянул на звание мастера. Неплохой ремесленник и только. Даже судя по этой его картине: за натурализм исполнения можно поставить оценку «отлично», но, как говорит в подобных случаях моя грамотная помощница Лера, тема не раскрыта. Мученика, к примеру, жалко не было. Ничуть. Выражение лица у него такое, будто он получает наслаждение от всего происходящего. Чего такого мазохиста жалеть? А палач выглядел каким-то бесстрастным, ни ожесточения не было в его лице, ни сострадания — так, мясник на рынке, равнодушно разделывающий замороженную тушу. В общем, картина не вызывала никаких эмоций, помимо понятного физиологического омерзения. Нормальная реакция на это полотно — закрыть глаза и отвернуться. И я искренне не понимал, почему от него веет Силой.
До тех пор не понимал, пока, ведомый интуитивным порывом, не снял картину с гвоздя.
Тут-то секрет и открылся.
За картиной прятался вмонтированный в стену сейф. Стало ясно, что магические флюиды излучает вовсе не картина, а некий предмет, сокрытый в тайнике.
«Вот она где, Чаша долголетия, — смекнул я, постучав рукояткой пистолета по дверке сейфа. — А может и не только Чаша, но и все остальные артефакты».
Сейф был из дорогих, с кодовым замком, такой Ключом Лао Шаня не вскроешь. Был бы я при Силе, снял бы комбинацию заклинанием и произвёл изъятие украденных вещей без шума и понятых. Изъял бы, и на том бы вся эта безобразная история, пожалуй, и закончилось. Но только Силы у меня на данную минуту было по-прежнему ноль целых кроулей и ноль десятых. Даже полученную от Михея Процентщика в качестве аванса и ту истратил. До последней капли.
