улетит. Характер, верно, у него не особенно хороший, но ты его укротишь. Ты настойчивый и сильный. Хочешь, я подарю его тебе?
— Ничего мне от вас не надо, — нахмурился Володя и, как будто бы не ему дарили, а он сам щедро одаривал всех, проговорил:
— И шкуру свою забирайте, и рога, и эту птицу.
Снежков прикрикнул:
— Не смей обижаться на меня!
— А я и не обижаюсь, — горячо задышал Володя, — очень надо.
Снежков подошел к нему и сказал:
— Понимаешь, да ты только пойми! Не могу я ответить на твой вопрос, пока не поговорю с мамой. Ведь это все она решить должна. Все будет так, как захочет она…
— Ну, ладно, — вялым голосом утомленного человека проговорил Володя, — я пойду.
Снежков встал и положил руку на его плечо.
— Подожди. Самое главное, знаешь, что? Самое главное вот что. Я, понимаешь, хочу, чтобы ты был мой друг, на вечные времена. Чтобы ты был мой сын, а я твой отец… Как ты на это смотришь?
— Она даже слышать про вас спокойно не может!
— Да ты пойми, что это очень хорошо! Это отлично! — воскликнул Снежков так радостно, что Володя растерялся. Что же хорошего, если человека ненавидят?
— Она мне не позволяет и думать-то про вас!
— Отлично! — ликовал Снежков. — Ты только скажи свое слово, а мы с тобой все пересилим- победим.
Он забегал по комнате, захлопал дверцами шкафа, ящиками стола, как будто в избушку ворвался ветер и закрутил все, что попалось на его пути.
— Ты пока посиди здесь… Вот, смотри, еда! Вот тут картинки всякие: захочешь — посмотри! У тебя есть медвежья шкура: захочешь — ложись!..
— Ага! — проскрипел Тимофей Тимофеевич, блестя в темноте черным глазом.
Володя воскликнул:
— Я ничего не хочу без вас. Я с вами! Подождите!
ВСТРЕЧА
Все, что было дальше, промелькнуло, как в кино. Вот они выбежали из дома. Белая веселая собака подпрыгнула на крыльце и, повизгивая, залаяла от радости. Снежков проговорил:
— Лучше бы ты остался дома. А теперь не отставай!
На ходу застегивая пальто, Володя бежал по тропинке, пересеченной синими вечерними тенями.
Солнце, наверное, чтобы ему лучше было видеть все, что происходит, пригнулось к самой горе за рекой и заглядывало под сосны.
— Я не отстану! — крикнул Володя.
Белка, думая, что люди бегут только для того, чтобы поиграть с ней, вертелась перед Володей, прижималась грудью к земле, виляя не только хвостом, но и всем телом. А когда Володя добегал до нее, тогда она вдруг вскакивала под самым его носом и летела догонять Снежкова.
И вдруг Снежков остановился. Навстречу ему спешила мама. Подол красного платья трепетал вокруг ног. Голубой шарфик дрожал за спиной. Она была похожа на стрекозу, трепещущую на солнце.
Белка очень обрадовалась и кинулась к ней навстречу. Она думала, что игра продолжается. Мама остановилась, глядя на Снежкова. И он тоже остановился, постоял и тихо пошел навстречу.
А за мамой невдалеке виднелся Конников. Он шел не спеша, поглаживая красную бороду и ни на шаг не отставая от мамы.
А мама и Снежков шли навстречу друг другу, не обращая на Володю никакого внимания. На Конникова тоже. Снежков сказал:
— Любимая сестра Валя!
Мама сказала:
— Нет. Наверное, совсем не то.
Снежков сказал:
— Да. Я вижу.
Мама сказала:
— Все это никому не надо.
Снежков сказал:
— Простите.
Мама засмеялась:
— Бог простит.
При чем тут бог? Какой тут бог? Ну что они там говорят! Что они делают!
Конников спросил:
— Да что вы делаете-то?..
Но ему не ответили.
Белка, наверное, поняла, что никакой тут игры не получится, посидела около елки, потом завертелась на месте и, щелкая зубами, начала чесать бок своим черным носом.
— Вот ваш мальчик, — сказал Снежков. — Для него я готов на все.
— Я тоже, — сказала мама. — И вы уже сделали все, что от вас требуется: вы его привели. Надеюсь, вы не поддержали его выдумку?
— Не знаю, — ответил Снежков, — я старался…
Мама сказала:
— Спасибо…
— Пожалуйста, — сказал Снежков.
И мама сказала:
— Пожалуйста. Спасибо.
— До свидания, — сказал Снежков.
Но он никуда не ушел. Он стоял на тропинке, обхватив руками свои плечи, как будто ему стало холодно. Он сейчас совсем не был похож на человека, который убил медведя.
И солнце тоже, наверное, поняло, что смотреть тут совершенно не на что, оно тоже немного почесалось о нагорные елки и спряталось.
Все кругом поголубело. От реки потянуло холодом. Зашумели верхушки сосен.
Тогда и Володе стало понятно, что все кончилось, что ждать уже больше нечего. Он устало проговорил:
— Эх, вы!
И пошел к хорошему, красивому человеку. Он пошел к Конникову. Для этого пришлось обойти Снежкова, маму и Белку, которая все еще стояла на тропинке и чего-то ждала. Проходя около мамы, Володя позвал:
— Ладно уж… Пойдем.
— Снежков! — веселым голосом позвала мама. — Хотите поужинать с нами?
Непонятно, отчего это она вдруг развеселилась?
Володя догнал Конникова, и они вместе пошли по тропинке, тихие, молчаливые. Белая собака бежала впереди. Они шли, не слушали, о чем говорят мама и Снежков. Какие уж тут могут быть разговоры? Вот к чему, например, Снежков спросил:
— Приговор окончательный?
На что мама ответила:
— Вы ожидали встретить любимую сестру Валю? Но ведь с тех пор прошло пятнадцать лет. И мне уже тридцать два. Так что все ясно…
