не понимают в том, как обращаться с женской грудью, – одни трогают ее так, словно ощупывают на предмет рака молочной железы, другие крутят, вертят и порываются прикусить сосок, третьи гладят где-то сверху... Виктор же делал все так, что Маша кусала губы от удовольствия, – он чувствовал ее, понимал, чего она хочет...
Маша ощущала себя настоящей – она не видела себя со стороны, вся была в процессе, и еще ей казалось, что она прекрасна, если мужчина может так ее хотеть...
В ванной Маша думала об Артеме и не могла понять, что чувствует. Она намыливала голову и чуть не задохнулась от ужаса: «Черт! Черт! Черт! Что же я наделала?!»... Вчера была любовь, вчера был «лучший секс в ее жизни», а сегодня выясняется, что никакого такого «лучшего в мире секса» не существует, а любить она то ли не способна, то ли готова любить всех подряд....
И вообще, все эти стильные девочки вроде Саши – себе на уме, и работать успевают, и тусоваться, и на следующее утро выглядят, как после отпуска в Виши, и кругов под глазами у них не бывает – они же опасные, стремные, Маша их недолюбливает! Как же так?
Но, возможно, это психология неудачницы – клуши, которая жить боится, которая уверенность в себе принимает за самовлюбленность, и только и умеет, что исподтишка злорадствовать? Может такое быть?
Признав, что может, Маша смыла с головы бальзам, вспомнила Тему, который отчего-то не вызвал в ее душе бурного отклика, перевела дух и решила пока ни на ком не зацикливаться. Они же с Темой не помолвлены, к тому же он сам придумал всю эту историю с «серьезными» отношениями – она ведь с самого начала просто хотела с ним переспать.
Когда она вышла из ванной, Виктор лежал на кровати – все еще голый, сексуальный и красивый.
– Ну что, женщина, которая не любит шампанского, может, закажем суши? Или поедем в ресторан?
– Слушай, я спать хочу, – призналась Маша, которая уже думала о завтрашнем дне, о встречах с клиентами, о распределении бюджета и сеансе массажа в сочетании со спа-процедурами.
– О’кей, – согласился Виктор, оделся и, поцеловав Машу на прощание, ушел.
«Как легко», – подумала Маша, которая решила, что если бы они пытались влюбиться друг в друга, то все было бы намного сложнее. В конце концов, Виктор ей нравится – теперь уж точно, он не напрягает, и она от него ничего не хочет – только секс, ну и, может, немного общения. Зачем ей сейчас такая обуза, как возлюбленный, который будет чего-то требовать, капризничать, качать права, настаивать?.. Конечно, в серьезных отношениях есть и хорошее, но, возможно, сейчас она к этому не готова. Потом. Когда все будет ясно с карьерой.
На следующий день позвонила Дуня.
– Ну как твой бурный роман? – спросила она.
– Который из них? – усмехнулась Маша.
– Ого! Чувствую, надо срочно встречаться, – возбудилась Дуня.
– В восемь?
– В девять. Давай встретимся в Художественном проезде и найдем там какое-нибудь кафе?
– Давай лучше посидим в «Бульваре».
– Ты имеешь в виду ресторан?
– Ага.
– Ну... Там не очень дорого?
– Нормально.
– Тогда ладно. Пока?
– Пока.
Ровно в девять Дуня влетела в ресторан, нашла Машин столик, уставилась на нее и выпалила:
– Девушка, простите, столик заказан на мою подругу, так что если не трудно – пересядьте, пожалуйста!
Маша расхохоталась.
– Ну ты даешь! – воскликнула Дуня, оглядывая ее с головы до ног. – Просто звезда американской поп- рок-глэм-панк-сцены! Скажите... – Она плюхнулась на стул, схватила приборы, завернутые в салфетку, и поднесла к лицу подруги – наподобие микрофона. – Что повлияло на ваш новый имидж?
– Новая работа, новая зарплата, новый парень – два парня...
– На этом месте попрошу поподробнее! – Дуня положила приборы на место, облокотилась о стол и наклонилась вперед.
Маша рассказала.
– Та-ак... – протянула Дуня. – Значит, любовь до гроба отменяется?
– Дуньк, я вообще подумала и решила: а на фиг мне эта любовь? Ну, прямо сейчас... У меня отличная работа, офигенная зарплата...
– Которую ты пока ни разу не получила, – перебила ее Дуня.
– У меня квартира в центре... – Маша подмигнула подруге, имея в виду, что не видит никаких препятствий к получению денег. – Может, я пока не готова?
– К чуйствам? – уточнила Дуня.
– Дунь, подожди, давай иронию на потом отложим, – попросила Маша. – Понимаешь, у меня вдруг как гора с плеч упала! Мы, девочки, ведь живем в каком-то пещерном страхе – а вдруг он не позвонит, а вдруг ему понравится другая, а вдруг он мне ребенка сделает и оставит, босую и беременную, с малолетними детьми... А вдруг никто замуж не возьмет? А я не хочу ничего делать из страха, я хочу все делать по любви...
– По любви к себе? – вставила Дуня.
Маша с подозрением взглянула на подругу, но, убедившись, что та не ехидничает, продолжала:
– Хотя бы к себе! Я хочу заниматься чем-то потому, что мне это в кайф! И я чувствую – сейчас у меня есть такая возможность!
– Не подумай, что я тебя осуждаю, но ведь встречаться с одним мужчиной тоже можно потому, что это в кайф, – заметила Дуня.
– Ну, значит, мне Артем не в кайф! Значит, он не мой единственный.
– Ну и черт с ним! – подытожила Дуня.
– Ура! – поддержала ее Маша и подняла стакан с клубничной «Маргаритой».
Зоя, которая сидела за несколько столиков от подруг, быстро расплатилась, вышла из ресторана, перешла дорогу и встала рядом со своим розовым «БМВ».
– Тин, это Зоя, – сухо проговорила она в трубку. – Надо встретиться. Сегодня! Предлагаю решить это между нами, если, конечно, ты не горишь желанием встретиться с боссами. Хорошо. Я скоро буду. Да, я знаю, где это.
Она села в машину, побарабанила пальцами по рулю, включила поворотник и сорвалась с места, напугав водителя внедорожника «Ниссан», который еще долго бибикал и ругался ей вслед. Покружив в районе Петровки, Зоя оставила машину около старинного административного здания, прошла во двор и постучала в неприметную, обитую железом дверь, походившую на дверь заурядной дворницкой. Минут через пять та распахнулась, явив заспанную толстую тетку с недовольным лицом. Тетка неприветливо разглядывала Зою, пока она не сказала:
– Я к Тине, вас предупреждали!
С большой неохотой тетка пропустила посетительницу, бормоча под нос какие-то ругательства, захлопнула дверь и вернулась к себе за шторку. Зоя принюхалась – из-за шторки, отделявшей вахтершу, попахивало чем-то подозрительным – свежим мясом, что ли... Зоя поежилась и начала спускаться по лестнице, которую смело можно было менять на эскалатор – таким длинным и неудобным был спуск. Крутые деревянные ступени, сырые каменные стены, редкие свечи в покрытых патиной бронзовых канделябрах – все это было немного жутковатым, особенно если учесть странное урчание, похожее на рычание, доносившееся непонятно откуда.
Очутившись внизу, на небольшой площадке перед тяжелыми дубовыми дверьми, Зоя вдохнула, выдохнула и потянула на себя левую створку. Когда она переступила порог, у Зои подкосились колени – стоило войти в комнату, как музыка обрушилась на нее, словно ливень.
В просторном, но не очень большом зале, который как был подвалом – пусть со сводчатыми
