– Во-первых, он у меня брал вещи для одного сериала – часть вернул в совершенно непотребном виде, а часть потерял. Нехорошо, согласись? Это во-первых. Во-вторых, как мужик – он сука.
– Что ты хочешь сказать?
– То, что он переспал со всей Москвой и со всем Питером и ни разу никому на следующий день не позвонил. Это так, в общих чертах. Он – честная давалка. От него все приличные девушки разбегаются.
«Лика!» – осенило Машу.
– У него одинаковая схема: обед, мотоцикл, поездка на ночь в Шереметьево – посмотреть на самолеты, спонтанное приглашение слетать на Кипр, секс на пляже или в отеле – в зависимости от сезона, ранний завтрак в ресторане – и все!
– Ха-ха! И что, никаких отклонений от плана?
– Даже не надейся! Есть, правда, бюджетный вариант – Воробьевы горы, ресторан, секс в загородном отеле. Зимой – снегоход. У него дом в Шереметьевке. Оттуда до аэропорта на снегоходе рукой подать.
– Ага. Я поняла, – Маша сделала вид, что не огорчилась, потому что огорчаться не было повода...
Поболтав еще немного, Маша вернулась к Тине, сказала, что хочет домой, по дороге съела пять королевских креветок, поймала такси и в каком-то унылом настроении отправилась на Патриаршие.
Лежа в ванной, Маша уже не была так уверена в том, что смелая, решительная, сильная и свободная – это про нее. Чего она хочет? Замуж? Ха-ха...
Дело в том... Ей понравился Андрей! Это можно было сравнить только с первой влюбленностью – когда ты стоишь, мычишь, потеешь, трясешься, не знаешь, куда люди девают руки, не можешь произнести ни слова, а потом три часа подряд – пока телефон не задымится, описываешь подруге, как он на тебя смотрел и что ты об этом думаешь.
Это была искра. Химия.
Именно за это Маша его и возненавидела – потому что он с Ликой, потому что он никогда не полюбит ее и не скажет: «Моя королева! Жар моих чресел! Как только я увидел тебя, сразу же понял, ты – моя единственная, я схожу по тебе с ума, я страстно хочу тебя, я желаю тобой обладать, я готов отдать полжизни и полцарства за один твой поцелуй!»
Да! Да, она хочет все! Хочет, чтобы мужчина бросал соболиную шубу в лужу, хочет, чтобы он за нее дрался, хочет, чтобы он продал кров и купил алых роз, чтобы он подарил ей весь мир – и Луну, и Солнце, и Большую Медведицу! Чтобы как в сказке!
А зачем тогда жить?
Маша набрала в легкие воздуха и нырнула – там, под водой, стуча коленками о ванну, она успокаивалась.
Он не красивый, нет! Он... мужественный. Не такой, как Шварценеггер, и не такой, как Хэмфри Богарт – никакого мачизма! Просто кроме того, что у него отличная фигура, у него такое лицо... волевое. Не очень большие глаза, нос гладиаторский, губы какие-то обветренные, хоть и чувственные... И скулы. И челюсть. И в то же время ощущался лоск – заметно было, что Андрей любит хорошие кремы, модные духи, что он ухаживает за кожей, ест много овощей и фруктов, ходит в салон красоты...
Маша вынырнула, так и не найдя успокоения. Она чувствовала себя, как перед грозой – одновременно и страшно, и красиво. Что-то грядет, поэтично думала Маша, нечто опасное, но удивительное.
На следующий день она приехала в контору взвинченная, со странной укладкой – одну половину головы удалось привести в божеский вид, а другая никак не поддавалась ни гелям, ни лакам, ни фену, ни утюжкам.
Тина немедленно вызвала ее к себе, вздохнула, закатила глаза и заявила, что в таком виде она ее в люди не выпустит. Машу отправили в парикмахерскую, после чего Тина развела руками и сказала:
– Ну вот, теперь ясно, что ты – женщина, а не веник. Значит, так... – она задумалась. – А как тебе Андрей?
– Как кто? – усмехнулась Маша.
– Слушай, он такой чудной тип! – не дожидаясь ответа, Тина бросилась в атаку. – Самый модный жених Москвы.
– А что, собственно, в этом чудного? – насупилась Маша.
– Ну, говорят, он очень привередливый – ему нужна и красавица, и умница, и чтобы работала, и с чувством...
– Ты почему мне все это говоришь? – спросила Маша и покраснела.
Ну, в самом деле – она уже не девочка, чтобы смущаться при одной только мысли о завидном – вернее нет, модном, женихе. Просто в последнее время ее то и дело кому-то сватают, словно поставлена некая сверхзадача – найти жениха Маше Полянской.
– Потому что ты красавица, умница, делаешь карьеру, и с темпераментом у тебя все в порядке.
Маша рассмеялась:
– Слушай, разве у меня в контракте написано, что работодатель обязан выдать сотрудника замуж?
– Замуж тебя никто не просит, – хмыкнула Тина. – Мне в принципе интересно – есть ли такая женщина, в которую влюбится Андрей, или она существует только в его воображении.
– А моя миссия – стать очередным кроликом? – надулась Маша.
– Нет, дорогая, смотри дальше! У меня тут подпольный тотализатор, ставки делает вся Москва. Так что ты должна лечь во втором раунде.
Маша уставилась на Тину и расхохоталась. Тина тоже повеселилась.
– Ничего не гарантирую, – сказала Маша и поднялась со стула. – Я ведь не профессионалка – только любительница.
– Ладно, ладно... Смотри там, держи его в ежовых рукавицах! – крикнула вдогонку Тина. – А то он тебе все мозги прочистит!
Маша вышла из кабинета начальницы со странными мыслями. Вчера – Зоя, сегодня – Тина, и все, так или иначе, говорят об Андрее. Судьба?
И вообще такое ощущение, что ее все опекают, – может, она выглядит беспомощной? Это, конечно, выгодно – выглядеть беспомощной, но ей вовсе не хочется быть таким лютиком-цветочком...
Проклиная Андрея, о котором она поневоле думала уже вторые сутки, Маша завела машину, которая со вчерашнего утра скучала на стоянке, и поехала на Цветной бульвар. Там, в отдельном двухэтажном особняке – все, как у взрослых, – находилась студия Андрея.
Она позвонила из проходной, он спустился и с ходу предложил на выбор несколько ресторанов – Маша выбрала демократичную «Япону-маму», чтобы у нее была возможность расплатиться самой. Конечно, бесплатная еда – это всегда приятно, но раз уж она, Маша, за женское равноправие, то почему мужчина должен ее угощать?
Причем это не было делом принципа – это был вопрос безопасности.
С одной стороны, платить за себя на свидании – почти неприлично, потому что есть всякие там традиции и бессознательные движения. Традиции – мужчина заботится о женщине, завоевывает ее, ухаживает, бессознательные движения – ты проверяешь его, может ли он, хочет ли он взять на себя ответственность. Но так как в начале двадцать первого века секс на первом свидании стал не менее устойчивой традицией, то слишком многие мужчины расценивают ужин, а уж особенно в хорошем ресторане, как некий аванс – и с его, и твоей стороны. Сколько раз Маша увертывалась от слишком настойчивых поклонников, сколько раз врала о маме, которая осталась у нее ночевать, бормотала о том, что завтра рано на работу... Может, неделикатность некоторых нахалов не связана с оплатой счета, но ведь если женщина, например ее знакомая Анжела, уверяет, что мужчина для нее не существует, если в ресторане предлагает платить пополам, то, наверное, мужчина тоже что-то такое имеет в виду. Типа: если я за нее заплатил, значит, это сигнал: «Я готова!»
Ей, Маше, не нужно, чтобы о ней заботились, потому что знает она эту заботу – муж ее подруги заставляет ту собственными руками убирать квартиру двести пятьдесят квадратов, потому что «женщина должна сама все делать по дому», – и это при том, что подруга работает в очень крупной фирме дизайнером. Муж, конечно, старше и, конечно, богаче, но разве это подходящий повод для домашней тирании?
В общем, когда они вошли в ресторан, Маша била копытом и готова была отстоять все женские права
