«Мужчина моей жизни! Буду часов в десять – навожу красоту. Уже скучаю», – крикнула домработнице, что уезжает, и вывела машину из гаража.
– Еще раз повторите... – попросила сонная Настя.
– Алексей Епифанцев приглашает вас на пробы в новый фильм, который выпускает студия СТВ. Сегодня на студии «Золотой век» в три. Вы приедете?
– Конечно! – заорала Настя. – Ну, конечно!
Епифанцев! Гений! Сумасшедший питерский гений, снимающий только хиты! Ура!
Настя сбросила одеяло, с которого полетели обертки от конфет, крошки, журналы и пульт. После разговора с Гайсинским Настя улеглась в кровать и съела, как ей казалось, килограммов двадцать шоколада, батон хлеба с соленой форелью и штук сто... или, может, даже тысячу ирисок «Сливки с клубникой». Включив воду в ванной, Настя перетряхнула гардероб и остановилась на фантастическом платье с зап*! *а*!*хом: темно-синее, в белый и зеленый горох – настоящие шестидесятые, сексуально и просто. За час Настя уложила голову, накрасилась, стерла макияж, заново накрасилась, осталась наконец довольна, к платью надела синие сапоги-чулки, посомневалась и все-таки взяла черную сумочку от Биркин из крокодиловой кожи – подарок Амалии на двадцать три года, накинула кожаное пальто и, чрезвычайно довольная собой, отправилась на студию.
Работать с Епифанцевым очень хотелось. Говорили, он большой чудак, не может сам поймать такси, боится выходить из дома, может уволить негодного актера посреди съемок и под это переписать сюжет... Но он был лучший!
– Мы сегодня небольшим составом – приехали буквально на день, но, вы знаете, Алексей увидел вас в базе и очень захотел с вами познакомиться, – тараторила ассистентка.
В небольшой комнате Настю ждали: молодой стройный мужчина в джинсе – как выяснилось позже, сценарист, – грузная дама в пончо и с ручной камерой – помреж, и сам Епифанцев – с длинными, до плеч, тонкими волосами, с лысиной на макушке и в каких-то невразумительных тряпках коричневой гаммы.
Глянув на Настю сквозь очки, Епифанцев произнес тихим, как будто срывающимся голосом:
– Будьте любезны, прочитайте нам вот это. – Он протянула ей листок.
– Я могу подготовиться? – поинтересовалась Настя.
– Не надо готовиться! – с раздражением ответил режиссер. – Ну, прочитайте там сначала про себя, а потом уже нам... Хотелось бы приблизительно понять, на что вы способны. Я буду произносить реплики за партнера.
Настя пожала плечами, пробежала глазами отрывок сценария. Это была сцена, в которой герои – девушка Марина и молодой человек Денис – заблудились в катакомбах.
Настя подошла к стене, кивнула, помреж хлопнула в ладони и громко крикнула: «Поехали!»
Настя прислонилась к стене, одной рукой схватилась за грудь, наклонилась и положила вторую руку на колено.
– Денис... – хрипло проговорила она.
– Что? – откликнулся Епифанцев.
– Мне... нехорошо... – прошептала она.
– Что случилось? Что? Марина? – разволновался Епифанцев.
– Сердце... стучит часто-часто... – промямлила Настя и сползла на пол. – Мне... страшно! – Она обхватила голову руками. – Мы не выберемся отсюда... – простонала она. – Останемся здесь навечно и сожрем друг друга...
– Этого нет в сценарии! – возмутился сценарист. – Ничего такого про «сожрем»! И вообще, это истерика!
Режиссер выставил вперед ладонь.
– Погоди! Так даже лучше.
– Понимаете, у нее паника, ком в горле от страха, руки леденеют, тело как будто ватное – это такая безнадежность, что Марина уже не может, скажем, орать или биться в истерике... – обратилась Настя к автору.
– Настя, продолжай, все нормально! – одернул ее режиссер.
Настя доиграла сцену, вернула листок Епифанцеву и, не сдержавшись, спросила:
– Ну?
Епифанцев снова осмотрел ее сквозь мутные очки, вздохнул и сказал:
– Нормально.
Настя расстроилась. «Нормально»? «Нормально» годится для сериалов, которые показывают в четыре часа дня, – вот там, если актриса умеет минут двадцать подряд ломать руки и завывать, значит, она хорошая актриса. Но вдруг Настя уловила, что помреж и сценарист как-то особенно на нее смотрят – едва ли не подобострастно, и подумала, что, возможно, в понимании Епифанцева «нормально» значит «гениально».
– Нам бы еще вот этот эпизод, – засуетилась дама в пончо.
– Да, давайте попробуем другую сцену, тут у нас любовь... – Режиссер покопался в сценарии и выудил листочек.
Настя изобразила любовь, на что Алексей даже сказал: «Хорошо». После чего засопел, откинул с лица засаленную прядь и сообщил:
– Знаете, Анастасия, я доволен. Но мы вам еще позвоним – надо как следует все обсудить... – Он с неудовольствием посмотрел на помрежа и добавил: – Вы мне нравитесь.
– Спасибо! – Настя даже подпрыгнула на каблуках. – Спасибо большое!
– Вы водку пьете? – с тоской поинтересовался вдруг Епифанцев.
Настя с удивлением посмотрела на режиссера.
– Нет. Только текилу.
Алексей расцвел.
– Очень хорошо.
В коридоре Настя бросилась на ассистентку, сжала в объятиях, расцеловала и вприпрыжку помчалась по длинному холодному коридору, который в данный момент казался ей самым красивым, элегантным и уютным местом на земле.
После изнурительного, но блаженного дня в магазинах, после вечера в салоне СПА и замечательного обеда в рыбном ресторане для гурманов Саша ехала домой, к Игорю, и ощущала себя живой на двести процентов. Ей даже нравилось, что сейчас рано темнело. В отличие от других женщин Лемм, которые больше других времен года любили осень и зиму, Саша обожала весну и лето – как все нормальные люди. Дамы Лемм, конечно, с удовольствием загорали на курортах (самое меньшее, пять раз в год), но голая, белая, неуютная зима и сырая, меланхоличная осень будили в их душе особенные чувства. Осенью Аглая предсказывала вплоть до того, где и когда заболит зуб, зимой Амалию посещало вдохновение, и она придумывала невероятные настойки и бальзамы, а Анна в ноябре—декабре выпускала всем бестселлерам бестселлер. А Саша по осени хандрила, зимой же иногда погружалась в такое уныние, что по две недели не выходила из дома.
Но сейчас... Душа ее пела, сердце трепетало, и Саша радовалась даже тому, что похолодало, даже темноте, и тучам, и грядущим дождям... Главное – что в уютном, элегантном и просторном доме ее ждет Игорь.
– Лена? – Игорь с удивлением уставился на изображение в интеркоме.
– Ты меня пустишь, или так поговорим?
– Н-да... – буркнул Игорь и открыл ворота.
Елена оставила машину на дороге, зашла в дом и замялась. Она долго думала, что надеть для этого визита, и остановилась на простых джинсах, кашемировой майке поло, кожаном пиджаке и кроссовках.
