и душить, пока та во всем не признается.
Девушки с неимоверными усилиями спустились по лестнице на набережную: и сама лестница была старая, и перила будто вросли в землю – чтобы опереться на них, нужно было сгорбатиться. А на ступенях были такие наслоения льда и такие колдобины, что Даша на своих невозможных шпильках чуть было не рухнула вниз вместе с Авророй, в которую вцепилась мертвой хваткой.
– Уф! – выдохнула наконец Даша, ступив на ровную поверхность. – Ну и спуск... Ну, как настроение?
Аврора прислушалась к себе. Настроение у нее вроде было все еще приподнятым.
– Тогда поедем знакомиться с мужчинами?
Аврора энергично закивала.
– С нормальными мужчинами... – бубнила Даша себе под нос, ловя машину. – Миллионеры, знаменитости, дети политиков... Никакого беспредела! Вот я маме расскажу, что тут Ярик вытворяет!
– А твоя мама знает Ярика? – вмешалась в ход ее мыслей Аврора.
– Знает... – фыркнула Даша. – Да она один раз его в подвале закрыла, и он там год просидел... Ой! – приложила она руку к губам. – Слушай, отстань от меня со своим Яриком!
– Это, между прочим, твой Ярик! – возмутилась Аврора.
Но поссориться не вышло – они уже приехали на Мясницкую.
– Тут все по-другому, – предупредила Даша.
Они прошли один двор, второй и очутились перед старым розовым домом в форме буквы П.
– Туда! – Даша ткнула пальцем в угловой подъезд, и скоро они уже поднимались в старом лифте, еще с решеткой в качестве двери, на последний этаж.
Дверь им открыл пьяненький мужчина в очках, который ел что-то аппетитное из глубокой тарелки и одновременно пританцовывал. Из квартиры слышались трели Пугачевой.
– Даша! – воскликнул мужчина. – Вот счастье привалило! Егор! – завопил он, проглотив еду. – Тут к нам Зверева пожаловала! С красавицей-подругой!
Авроре, конечно, стало приятно оттого, что ее назвали красавицей, так что она быстро позабыла странности предыдущей вечеринки и улыбнулась во весь рот.
В коридоре появился высокий, мускулистый мужчина в брюках галифе, майке в обтяжку и кошмарном женском парике: старом, рыжем и лохматом. К тому же парик то ли сидел криво, то ли был надет задом наперед.
– Даша! Чмок-чмок-чмок! А я такой холодный, ла-ла-ла...
Даша на секунду будто замерла, а потом расхохоталась – да так, что сползла по косяку.
– Ну, что же ты, скотина, гостей на пороге держишь! – все тем же манерным голоском говорил мужчина, обращаясь к первому, с тарелкой. – И жрет, и жрет, как будто и так в штаны не влезает! – Он выхватил тарелку, подцепил с нее на вилку нечто и сунул неопознанную еду в рот. – Ой, клянусь Пугачевой, это божественно...
Даша тем временем поднялась с пола, утерла слезу, которая вытекла из глаза вместе с тушью.
– Знакомься! – торжественно объявила она. – Это моя подруга Аврора, а это – Денис, худший певец в мире.
Денис снял парик и шлепнул им Дашу по голове.
– Тьфу! – возопила Даша. – Из него же животные разлетаются!
– Нет никаких животных! – обиделся Денис. – Это парик моей бабушки, царствие ей небесное.
– Знаю я твою бабушку, – кивнула Даша.
– Бабушка, святая женщина, завещала мне эту квартиру, так что я о ней – только хорошее! – воскликнул Денис. – С тех пор как я здесь живу, ни разу не вспомнил, как она орала мне с пятого этажа: «Эй, говнюк, иди обедать!» Ну, что вы встали, что встали?! – закричал он. – Как маленькие! Давай, – бросился он к Авроре, – ручку сюда, ножку сюда, ботиночки снять... Или сама справишься?
Аврора рассмеялась и сняла дубленку.
– Так! – завопил Денис. – Наша сегодняшняя вечеринка посвящается Алле Пугачевой! Парик... Где парик? Парик верните!
Аврора подняла с пола парик и протянула ему, Денис кое-как надел его ей на голову:
– Хором поем под караоке! Вперед!
Они прошли в комнату, в которой люди в блестящих красных, черных и каких попало париках и шиньонах отплясывали под песни Пугачевой. Денис бросился к микрофону и запел:
– До сих пор стою я у той черты...
Голос у него, кстати, был сильный, хорошо поставленный, и он так артистично изображал приму эстрады, что все замирали от восторга.
– Вот мои друзья детства, – сообщила Даша. – Дружим, так сказать, семьями.
– Класс! – произнесла Аврора.
– Вы есть хотите? – подошел к ним симпатичный молодой человек. – Меня Витя зовут.
– А что это такое? – полюбопытствовала Аврора.
– Ну, вообще-то сначала были калифорнийские роллы, только они у Миши развалились. Но все равно ужасно вкусно, – охотно рассказал Витя и, зачерпнув вилкой кашу загадочного цвета, предложил Авроре.
Она попробовала и поняла, что страшная на вид еда действительно очень и очень вкусная.
– Будешь? Пойдем на кухню, а то у меня от Пугачевой уже раздражение на коже.
Они перебрались на кухню, Витя переложил роллы с подноса в тарелку, налил в высокий бокал колы со льдом и уставился на Аврору.
– Я бы хотел жить на последнем этаже небоскреба, – сообщил он, пока Аврора жевала. – На тридцать пятом, например. Я бы каждое утро орал: «Я король мира!» И чтобы стиль был японский, аскетичный: все белое, дерево коричневое, а спать и есть на полу...
– А ты где живешь? – поинтересовалась Аврора.
– В соседнем подъезде.
– Но... – Аврора отложила вилку и отпила колы, – ты же можешь переехать.
– Дело в том, – вздохнул Витя, – что меня бесят небоскребы, я боюсь высоты и мне не нравится минимализм. К тому же японцы – жестокая нация.
– А как же... – удивилась Аврора. Видимо, в этот вечер ей суждено было все время удивляться.
– Ну, просто прикольно представлять себя этаким Микки Рурком в расцвете сил, крутым парнем, который считает, что у него член, как небоскреб, и которому для счастья нужно три вещи: бритва, пистолет и диск Тома Уэйтса.
– А ты чем занимаешься? – спросила Аврора, которую Витя занимал все больше и больше.
– Прямо сейчас? – уточнил Витя.
– Слушай, я в здравом уме, так что вполне ясно представляю, чем ты занимаешься СЕЙЧАС.
– Чем? – усмехнулся Витя.
– Пытаешься произвести на меня впечатление.
Витя смутился, но не больше чем на секунду.
– Получается? – полюбопытствовал он.
– Вполне, – кивнула Аврора. – Так какая у тебя профессия?
– Я режиссер, – быстро ответил Витя и перечислил нашумевшие театральные постановки и очень, ну просто сверхпопулярный фильм, после которого стали говорить о возрождении русского кино.
Авроре вдруг почудилось, что она в невменяемом состоянии поддалась на развод лохотронщиков и очнулась лишь тогда, когда в сопровождении громилы сняла с карточки последние деньги. Да не может такого быть! Она, Аврора, запросто беседует с режиссером номер один? Черт! Нет, и правда. Просто она как бы в том самом небоскребе, о котором говорит Витя, но боится высоты... Все эти мысли за секунду пронеслись в голове девушки – она даже не успела как следует испугаться, но развеялись, поблекли, и Аврора с искренним воодушевлением сказала:
– Твой фильм – мой любимый фильм! Ты молодец!
Витя расплылся в улыбке и согласился с тем, что он – гений и гордость нации. А потом они пошли танцевать и лихо отплясывали под «Не обещай». Затем Аврора исполнила «Паромщика» и «Эти летние
