– Конечно, – кивнула Оксана и хлебнула еще текилы.
Даша задумалась.
– Это не моя проблема, – заявила она. – А твоя. Я с самого начала предупреждала, что мы на равных. Что никакой субординации не существует. Я могу на тебя орать – ты можешь на меня орать. Можешь хлопать дверью, но всегда должна возвращаться.
– Это тебе подходит! – рассердилась Оксана. – А мне проще прийти на работу, сделать свое дело и уйти домой! Я не хочу быть частью твоей жизни!
Боже... Она только что поняла, в чем тут фокус. Даша привязывалась к людям. Для нее сотрудники были частью «семьи» – она втягивала их в свою жизнь, делала сообщниками, приятелями, в то время как Оксана не хотела дружить, было проще сохранять вежливые рабочие отношения, а не становиться доверенным лицом.
– Почему? – искренне удивилась Аксенова.
Почему? Н-да, действительно, почему?
– Дай! – воскликнула Оксана и вырвала у нее из рук бутылку. Текила заспешила по венам. – Потому что...
Потому что она не хотела быть «девушкой Дарьи Аксеновой».
– Ну знаете Оксану, она работает на Аксенову...
Она хотела спустя несколько лет говорить журналистам что-то вроде: «В свое время я работала на одну писательницу, Дарью Аксенову... Не слышали? Тогда она была довольно популярна. Неважно. В общем, это был хороший опыт, и ведь именно так я придумала свою первую книгу, ставшую бестселлером...»
Она не могла любить Дашу. Та была соперницей. Противником.
И не могла стать ее другом, так как такие, как Даша, начисто лишены страха остаться одной, они гордятся и упиваются своим одиночеством – возможно, именно поэтому им не хватает одной записной книжки для номеров всех своих знакомых. Легко дружить с человеком, который ничего не требует. Но для Оксаны эта тема была закрыта.
– Где мы? – спросила она, когда машина остановилась на берегу реки.
– Это Успенское, – пояснила Даша. – Река мелкая, зато есть вид.
Вид, если честно, был так себе – обыкновенный среднерусский пейзаж. Речка, вытекающая из-под моста и заворачивающая направо, широкий берег, на берегу ресторан, за ним поле. Правда, в лунном свете все это выглядело немного таинственно.
Даша вынула из багажника плед и настоящую корзину для пикника.
– Вот! – Она потрясла корзиной. – Нарочно купила! – С этими словами она протянула Оксане диванные подушки.
Валера остался в машине, а Даша с Оксаной устроились на берегу.
– И что? – произнесла Оксана, ощутив всю неуместность этого вопроса.
Она не ничтожество! Она не завистница. Просто с Дашей трудно быть рядом. Сразу ясно, кто тут главный.
Она, Оксана, вряд ли решилась бы осуществить такую безумную затею – собраться на пикник в два... уже три... часа ночи.
Но в этом что-то было.
Даша молча распаковывала еду – жареная курица, явно из палатки, сандвичи, определенно из ресторана, салаты, что-то сладкое.
Оксана неожиданно поняла, что голодна, и они молча ели, рассматривая луну.
– Искупаемся? – предложила Даша.
– Холодно? – то ли спросила, то ли заметила Оксана.
– Ерунда!
Даша скинула с себя одежду и бросилась в воду. Оксана тоже разделась, но осторожно, оглядываясь по сторонам, и бочком пробралась к реке.
Вода была холодной. Но не смертельно. К ней даже можно было привыкнуть. Немного поплескавшись, они выскочили на берег, и Даша протянула Оксане бумажные салфетки – достаточно большие: пачки хватило, чтобы вытереться. Кое-как натянув одежду на влажное тело, они завернулись в плед и уставились на звезды.
– Даш... – позвала Оксана.
Та не отвечала. Ждала.
– Объясни мне, – сказала Оксана в надежде, что та поймет.
– Ну-ну... – усмехнулась Даша. – Ненавижу недомолвки. Ты можешь уволиться. Твое право. Но какой в этом смысл? Ты же наверняка хочешь написать книгу...
– Что?! – подалась вперед помощница.
– Оксан... – протянула Даша. – Я не такая тупая, как кажется. И я тебя сто лет знаю. Я даже знаю, как ты боишься. И могу тебе помочь.
– Почему это?
– Потому это, – передразнила Даша, – что я просто не выношу, когда талант зарывают в землю. Когда даже не пытаются. И потому это, что в одном из кругов ада мучаются поэты, не написавшие ни одной строчки. Вот я хотела спросить: чем я тебя раздражаю? Что я такого делаю?
– Не знаю. Может, я просто тебе завидую, – призналась Оксана.
– И правильно делаешь! – хохотнула Даша. – А если серьезно, то любое безумие – лишь фарс. Есть глубоко несчастные люди, которые не могут по-другому, а есть клоуны вроде меня, которым нравится удивлять. Возмущать и раздражать. Это я. Меня всегда влекло искреннее безумие, но один раз я была сумасшедшей и больше не хочу.
– То есть?..
– После смерти мамы я рехнулась. В прямом смысле. Все было так плохо, что меня кормили литием. А после лития ты от депрессии переходишь к эйфории, когда тебе кажется, что ты всесильна, все можешь, но со стороны это выглядит так, словно переусердствовала с амфетаминами.
– Я не знала...
– Да никто не знал. На самом деле никому не интересно, что ты сходишь с ума. Это грустное зрелище.
Оксана была на похоронах ее матери. И даже умудрилась обидеться на Дашу, хотя это и было откровенно глупо. Даша словно никого не замечала, кивнула ей, кажется, а может, ее соседу, а Оксана уже воображала, как Даша рыдает у нее на груди... Наверное, она всегда хотела быть ее подругой. И это раздражало, потому что в таком желании было нечто от рабской покорности, слепое восхищение...
Кумиров необязательно придумывать – иногда они сами находят тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Наверное, даже в своем сумасшествии Даша была очень сильной. Не сдалась. Поднялась.
– Смотри, вон Сириус! – воскликнула Даша.
– Сириус? – удивилась Оксана.
– Звезда влюбленных и сумасшедших! – с нежностью провозгласила Даша. – Моя звезда. Знаешь, ведь... Ну, как это объяснить? Мы все думаем: есть судьба, нет судьбы, что будет – ад, рай, перегной... Жизнь – трудный маршрут. Нужен компас. Или путеводная звезда. Моя вот такая. Светит по ночам. Потому я и сова – надо же иметь возможность любоваться тем, во что ты веришь. У меня с ней контакт. Она напоминает мне о том, кто я есть. Я сумас– шедшая и всегда немного влюблена.
– В Захара? – уточнила Оксана.
– Я влюблена не в кого-то, просто влюблена, – улыбнулась Даша. – И это самый-самый кайф... Когда ты любишь конкретного мужчину, все твои помыслы сосредоточены на нем, но когда ты влюблена просто так, ни в кого, есть странное чувство, что ты занимаешься любовью со всем миром.
– А ты любила когда-нибудь? – не удержалась Оксана.
– Еще как! – хмыкнула Даша. – Это было здорово, но мы расстались. Он бросил меня, когда умерла мама, – понимаешь, ему тяжело было рядом с моим горем, – а потом, когда я вылечилась, вернулся, пожелал начать все сначала. Хороший был человек, тонкий... И понимаешь, я сделала выводы. Крылья вырастают лишь тогда, когда ты влюблена. Потом вы узнаете друг друга, сталкиваетесь с тем, что два
