самом верху красовался лифчик.
С точки зрения Оксаны, это было ужасно – ее учили убирать за собой, и уж точно ни в коем случае не показывать чужим такие интимные части гардероба, как бюстгальтер.
На столе в кухне с вечера осталась грязная посуда – Оксану даже передернуло, – Даша быстро сгребла все в раковину, но помыть не удосужилась.
– Помочь тебе помыть посуду? – предложила деловитая Оксана.
– Домработница в понедельник придет, не волнуйся! – отмахнулась Даша.
Была суббота.
– Как я понимаю, уже день, и надеюсь, он добрый! – послышался из коридора низкий женский голос.
Дашина мама Оксану ошарашила.
Несколько раз она видела ее издалека и знала, что ее собственная мать осуждает Дашину за слишком дорогие шубы.
Но сейчас, вблизи, та ее просто шокировала.
Ее мама никогда не появлялась при отце несобранной, неумытой. А Дашина явно не успела зайти в ванную – светлые волосы собраны в какое-то воронье гнездо, под глазами – остатки косметики, в руке – сигарета. Дашина мать куталась в красивое черное кимоно.
И Оксана даже не могла сказать, что та плохо выглядит – было в этой небрежности нечто притягательное.
– Даш, ты мне кофе сделаешь? – томно произнесла та.
– Мам, сделай сама, я же ребенок! – возмутилась Даша.
– Ты завтракала? – поинтересовалась мама.
– Как обычно. Шоколад и торт «Полет», – усмехнулась Даша.
Оксана чуть не подпрыгнула. На завтрак? Шоколад?! Такого просто быть не может!
Дашина мама сварила себе кофе, девочкам налила чаю с молоком, выставила на стол остатки торта, конфеты и мармелад.
– Я есть хочу, – заявила Даша.
Мать с неприязнью уставилась на нее.
– Какой жуткий ребенок! – пожаловалась она в никуда. – Хочет есть три раза в день. Куда это годится? Сейчас Андрей проснется, поедем в ресторан.
– Ура! – обрадовалась дочь.
В ресторан? У Оксаны кружилась голова. Просто так – «поедем в ресторан»? Средь бела дня?
Андрей проснулся спустя четверть часа.
Отца Даши Оксана вблизи не видела, но знала, что он «интересный мужчина».
Оксаниному папе было тридцать семь, Дашиному – тридцать девять, но ее собственный отец выглядел солидно, как положено – полнеющий мужчина в костюме, рубашке и галстуке, с короткой стрижкой, залысинами, небольшим животиком.
А Дашин... Высокий, поджарый, загорелый красавец, в которого вполне можно было влюбиться без памяти. Бритый налысо. Чем-то он ей напомнил Микки Рурка. Или Брюса Уиллиса. В нем определенно было нечто голливудское.
Дашина мама как-то плотоядно улыбнулась и приветствовала мужа продолжительным поцелуем.
Родители Оксаны не допускали даже намека на то, что у них есть секс. Сама мысль об этом была Оксане неприятна – будто она становилась третьей в их любовных утехах. Но вот то, что родители Даши занимаются сексом, не казалось ей отвратительным. А уж мысль о том, что Дашин отец мог бы ее обнять...
Обедали они в ресторане «Олимп» в Лужниках, на открытой террасе. Все официанты знали Андрея, усадили за лучший столик, сообщили, что сегодня самое свежее и вкусное.
Ближе к десерту к ним присоединились друзья Дашиных родителей: томная, немного унылая блондиночка с каре, темпераментный грузин – известный режиссер и его жена, актриса одной роли.
Андрей и грузинский режиссер выпили.
Мама Даши скучала в обществе заторможенной актриски.
На Дашину мать Оксана косилась с удивлением. Из растрепухи в мятом кимоно та превратилась в диву – пышные волосы падали на плечи, черные укороченные брючки с низкой талией обтягивали стройные ноги, а довольно пышную грудь облегала маечка с глубоким вырезом.
Ее мама никогда так не одевалась. На работу – костюмы, на праздники – платья, скромные, шелковые, цвета овсянки или бледно-зеленые, в быту – слаксы и рубашки.
И уж конечно, ее мама никогда не ходила на таких каблучищах – тоненьких, как спица, и высоких, как Эйфелева башня.
Она слышала, что другие женщины из их двора говорят о Дашиной маме. И о ее папе. О его предполагаемых любовницах. Но она своими глазами видела, как эти двое любят друг друга. Они держались за руки, украдкой, словно незаметно для самих себя, целовали друг друга то в шею, то в висок, Андрей прижимал к губам руку жены, а она отвечала ему чувственным взглядом...
В ресторан вызвали такси и заплатили водителю за то, что он отвез всех домой на их же машине.
Конечно, Оксана рассказала матери, что ужинала в ресторане. Та не без раздражения передернула плечами. Из разговора матери с отцом Оксана поняла – они осуждают Дашиных родителей за то, что те бездумно тратят деньги, шикуют, напропалую наслаждаются жизнью.
Но это было так соблазнительно!
И Оксана стала дружить с Дашей. Ей хотелось хоть одним пальцем прикоснуться к этой, может, и безалаберной, но красивой и притягательной жизни.
Мама этого не одобряла – боялась, что Даша дурно повлияет на ее дочь, – но и не запрещала.
Мама была права. Оксана, хоть сама и осуждала их, и сплетничала, и презирала, не могла оторваться от этих странных людей, с ни на что не похожим жизненным укладом.
Она не могла понять, каким образом эти успешные люди, родители, так и не повзрослели – сохранили совершенно детский эгоизм, наивную веру в то, что у них-то все будет хорошо, что жизнь создана для наслаждений...
Переезд Даши на Остоженку стал настоящим горем. Оксана знала – как прежде уже не будет.
С глаз долой – из сердца вон: Даша ее забыла. Оксана превратилась в «девочку, с которой я дружила, когда жила на „Аэропорте“.
Все бы ничего, но семена упали на благодатную почву и взошли – Оксана уже не хотела жить по правилам, за которые радели отец с матерью. Она боялась и новой, знакомой-незнакомой странной жизни, где не было никаких правил, кроме одного: «Получай удовольствие, пока можешь!», и той, к которой ее готовили, – пристойного буржуазного существования с супницами, молочниками и семейными традициями.
Она застряла посредине.
И сейчас вдруг ощутила, как выбирается из своего болотца, почувствовала себя, свою силу. Поняла, чего хочет.
Наверное, ее воспитали в строгости, а Дашу – в любви, и это жизнелюбие и делало Аксенову такой необыкновенной, а Оксану все эти «но»: «ты, конечно, вольна поступать, как хочешь, но...»; «мы отпустим тебя на всю ночь, но...»; «если ты уверена, что хочешь стать журналистом, – твое дело, но...» – превратили в какого-то зомби, который все присматривается, принюхивается, но никак не может начать жить.
И вот – любовь. Не к такому, как ее отец, – образцу нравственности и ответственности, а к такому, как Захар, – сладкому мальчику, с которым не хочется задумываться о будущем, потому что настоящее сияет и греет.
Глава 10
– Привет, – Даша облизала ложку и мило улыбнулась.
Что-то с ней не то...
Даша сидела в гостиной на разложенном для спанья диване – она часто так делает, чтобы можно было вытянуть ноги, – закутанная в черный махровый халат, в теплых махровых же тапочках, ела мороженое и смотрела «Счастливы вместе».
