Угрюмая Даша рухнула в кресло и уставилась на себя в зеркало.
– Капец! – произнесла она и закрыла глаза. Но только гримерша занесла кисть, Даша очнулась и рявкнула: – Никакой подводки! Забудьте!
Девушка отложила кисть.
– Не надо мне челку на левую сторону укладывать! – возмущалась Даша, когда гримерша взялась за прическу. – Послушайте! – оборвала она робкие возражения гримерши. – Это уже сто первая съемка или двести первая, так что, поверьте, я точно знаю, что мне идет, а что – нет!
Захара тем временем обхаживали координатор из журнала – надменная девица, ассистентка фотографа и, собственно, сам фотограф, который раскручивал молодого человека на один из своих высокохудожественных проектов.
– Начнем? – поинтересовалась Даша, отодвинув гримершу и смерив собственное изображение недовольным взглядом.
Есть люди, которые на публике становятся милыми и вежливыми, а дома по пустякам срываются на близких. Даша принадлежала к противоположному типу – в узком кругу она была довольно интеллигентна, но вот на публике делалась брутальной. У нее это называлось «давать звезду» и считалось атрибутом образа.
– Кому интересна тихая, вежливая знаменитость? – вопрошала она. – Что обо мне скажут: ой, она такая приятная... И все!
Не то чтобы она хамила. Нет. Скорее держалась слишком уж... непосредственно. Что на уме, то и на языке.
Когда началась съемка, Оксана замерла. С самого начала она отошла подальше – и от Захара, и от Даши.
Прячется в углу тихое такое существо, никому не нужное.
О-о-о... Вчера она даже пыталась целоваться с Сергеем. Как она проделывала это целый год с хвостиком?! Бр-р... Технически целовался Сергей вполне прилично. И с губ у него слюна не капала. По крайней мере, подбородок он ей не облизывал. Но... Он показался Оксане таким убогим... В этой своей рубашке и слаксах. И от него несло мужчиной. Взрослый такой, немного тяжелый, с легким привкусом пота, настоящего самцового пота, запах человека, который неудержимо матерел и нес на себе тяжкий груз ответственности за свою взрослую жизнь. А от грузчиков, знаете ли, пахнет... черт-те чем.
Захар же пах чем-то неуловимо южным – жарой, когда просоленное тело источает исключительно приятности: от него веет морем, тонким ароматом крема от загара, перегоревшими духами, свежестью ветра, принесенного из-за гор, и немного вином...
У всего есть свой запах. У грусти, радости, ненависти, любви... Почему в квартирах у одних стариков стоит тяжелая дымка из валерианы, корвалола, нафталина, затхлости какой-то, а у других – обычный запах человеческого жилища? Может, именно так и пахнет смерть? Или человек, которому надоело жить?
Как могут одни жить с тремя кошками, которые, судя по жуткому амбре, гадят на диваны, шторы, ковры – повсюду, и люди как-то снюхиваются, не замечают?
Как можно к этому привыкнуть?
Не так давно они с Дашей заехали к одной важной даме, критикессе, которой Аксенова притащила свой роман, и едва они переступили порог, Даша зажала нос и воскликнула:
– Мать моя! Как же вы живете в такой вонище?
Критикесса обиделась.
– А ты не боишься, что она тебя заругает после этого? – поинтересовалась Оксана, когда они спускались на первый этаж.
Даша ухмыльнулась:
– Она и так заругает. Я же пишу коммерческую литературу. Будет плохо себя вести – опишу ее в романе.
Знала бы Оксана, как переживала Даша свое падение – падение тиражей, – преисполнилась бы злорадства.
Даша всю жизнь боялась, что в одно ужасное мгновение вдруг потеряет хватку и с ней произойдет то самое, что происходит с большинством, – она начнет работать на голой технике, на мастерстве без души.
Это случилось, и читатель все понял.
Когда она так расслабилась? Когда решила, что она под защитой неких высших сил?
Но Оксана об этом не знала, потому, насупившись, сидела в своем углу. И завидовала.
Даша и Захар снимались голыми. Никаких трусов. Странно было предложить это именно «Космо» – «Максим» бы оторвал такую съемку с руками и ногами, но Даша, видимо, понимала, что делает.
Студия просто трещала от переполнявшего ее секса. Казалось, Даша и Захар не замечают никого вокруг.
А Аксенова, оказывается, профи. Едва очутившись перед объективом, перестала кукситься, расцвела...
Она бы, Оксана, так не смогла. Ее пугала даже обычная «мыльница» – Оксана напрягалась, лицо принимало выражение «без комментариев», на лбу сами собой образовывались грубые складки.
И вот посмотрите теперь на Дашу: сияет, глаза блестят – перед камерой стала еще красивее.
Хотя красоткой ее не назовешь. Если честно, она, Оксана, лучше. И это не зависит от самомнения – как раз самомнение у Даши такое, что все считают ее Афродитой, а вот Оксана шныряет серой мышкой, несмотря на то что ее лицо почти идеально.
Надо с этим что-то делать. Сходить в салон. Правда, она никогда не красила волосы, но готова к переменам.
– Даш! – Оксана окликнула Аксенову в перерыве. – Я тебе нужна?
Она была не нужна, и повезло ей дважды. Мастер Даши в салоне оказался не занят – и тут надо принять во внимание, что даже Аксенова записывалась к нему за неделю.
– Мне нужен стиль и класс, – объявила Оксана и смутилась.
Где она этого набралась? Стиль и класс! Ха!
Но мастер все понял. С оттенком неодобрения ощупал ее пепельные волосы ниже плеч, кивнул, оценив черты лица, состояние кожи, и принялся что-то смешивать в мисочках.
– Я же не стану радикальной блондинкой? – с нервным смешком поинтересовалась Оксана.
Мастер был занят и не услышал ее.
Спустя три часа Оксана очнулась от громких возмущенных гудков. Она стояла на светофоре, уставившись на себя в зеркало.
Ничего не изменилось. И за это «ничего» Оксана отдала почти шесть тысяч.
Он даже не покрасил ей волосы – так, сделал что-то вроде мелирования, после которого ее пепельные кудри приобрели теплый ржаной оттенок, а лицо выбралось из тени и засияло. Он всего несколько раз чиркнул ножницами – все осталось как было, но появилась чудесная небрежность, которой не добиться ни феном, ни пеной для волос, ни тремя часами колдовства с расческами разного калибра.
Наверное, он гений.
Когда Оксана вернулась, съемки только закончились.
– О боже! – воскликнула Даша и метнулась к ней. – Что ты с собой сделала?
– Да ничего... – краснела Оксана, которая и смущалась, и торжествовала.
– Слушай – слушай – слушай! – носилась вокруг нее Даша. – Тряпки! Надо что-то с этим делать!
Оксана насторожилась. А что такого в ее... «тряпках»?
Нормальная майка, нормальные штаны с карманами. Майка – розовая, брюки – хаки...
Но Даша уже оттащила ее в сторону.
– Ты во всем этом выглядишь как туристка!
– Но это нормальная одежда! Все так носят! – уверяла ее Оксана.
– Как американская туристка из Омахи! Ладно! – с шумом выдохнула Даша. – Это нормальная одежда для женщин, которые добровольно отказались от секса в пользу книг Татьяны Устиновой!
– Тебе же нравится Устинова.
– Оксан, не прикидывайся тупой! Сколько времени? – закричала она.
