Минут десять все трое молча курили. Потом из-за угла дома показался ещё человек. Один из разговаривавших с Костей пошёл навстречу ему, вполголоса обменялся несколькими словами и кивнул стоявшему на крыльце.
— Пошли, товарищ! — предложил тот Косте.
Поодаль стояла дымчатая «победа». Костин провожатый услужливо распахнул дверцу:
— Прошу.
Начиная нервничать, Костя нагнулся и увидел в машине Люду.
— А Сенька? — спросил он.
— Я ничего не знаю, — сказала девушка. — Что-нибудь произошло?
Косясь на спутника, занимающего место рядом с шофёром, студент передернул плечами:
— Видите, делают из всего тайну.
К автомобилю подошёл ещё человек, через стекло внимательно оглядел Костю. Отворив дверцу, спросил:
— Как одет ваш товарищ?
— Как и я, — сказал Костя и презрительно шмыгнул носом. — В черной флотской накидке. Китель, фуражка.
— Благодарю вас, — сказал человек, закрывая дверцу «Победа» сорвалась с места, заставив Костю и Люду откинуться на мягкую спинку сидения.
— Смешно, — сказал студент девушке. — Создается впечатление, что они ищут Семёна, а не этого…
— Я попрошу вас не разговаривать, — обернулся сосед шофёра.
Костя опять раздраженно фыркнул и хотел возмутиться, но мысль остановилась на им же произнесенном слове: «ищут!» Ищут Семёна? Значит, Семёна нет? Да что за чертовщина такая?…
Машина остановилась у подъезда милиции.
В коридоре, по которому пришлось проходить, Семёна не было. Не было и в том, где их попросили присесть и подождать — опять-таки в присутствии неразговорчивого человека в штатском. Минуты ожидания казались часами. Росло беспокойство за судьбу товарища, и чего только не приходило в голову!
Например, зачем спрашивали, как одет Семён? Какая им разница? Если только… если только не требовалось установить, кто Гостинцев, а кто — Подклёнов? А это нужно, когда… когда люди ничего не могут сказать о себе. Только так! Неужели Семён погиб? Нет, конечно! В крайнем случае — тяжело ранен, без памяти. Но ведь выстрелов не было? И, потом, у Семёна с собой документы. Из них же ясно, кто он такой!
— Пройдите, гражданка!
Это Люду пригласили в кабинет. Одёрнув плащ, она поднялась и, даже не посмотрев на Костю, скрылась за дверью.
— Можно курить? — спросил Костя опекуна.
— Закурите.
Жадно затягиваясь, он представил Семёна, входящего в дом. Удар рукояткой пистолета из-за угла — неожиданный, зверский. Преступнику нужны документы, он обшаривает неподвижное тело. И — спокойно выходит на улицу, пока растяпа Костя Моргунов, открыв рот, разглядывает сад. Пока Люда ищет телефонную будку. Пока милиция раскачивается, собираясь ехать…
Наконец, дверь снова открылась.
— Пройдите, гражданин!
Не почувствовав ожога, пальцами потушил папиросу. Ноги слушались неохотно. Непомерно широким плечом накидки задел за косяк.
— А вы плащ-то снимите, чтобы не мешал, — посоветовали ему.
Костя покорно стянул накидку, повесил рядом с чьим-то серым, военного образца, плащом.
Покорно прошёл к глубокому креслу возле массивного письменного стола и, только опускаясь в него, увидал, что напротив, в точно таком кресле, сидит Люда. Отделенный от них столешницей, капитан милиции барабанил пальцами по папиросной коробке.
— Скажите, где мой товарищ, Гостинцев? — спросил Костя.
— К сожалению, мы тоже не знаем, — ответил капитан. — Я попрошу вас рассказать, что произошло, когда Раменкова отправилась нам звонить. Можете?
— Пожалуйста. — И студент, стараясь сохранять предельную точность, рассказал о том немногом, чему был свидетелем.
— Вам или Гостинцеву пришла в голову мысль, что парадная может быть проходной?
— Не помню, знаете…
— Вы в дом не входили?
— Даже не заглядывал.
— Так… — Капитан снова начал барабанить пальцами. — Странно. Очень странно…
— Ничего странного нет, — прервал его Костя. — Мы же разделились. Я наблюдал во дворе…
— Странно, — жёстко сказал капитан, — что мы не обнаружили в доме Гостинцева. И Подклёнова — тоже.
— Не может быть! — не удержался от наивного выкрика студент.
Капитан чуть заметно усмехнулся, потом спросил:
— Вы уверены, что вошедший в дом номер семнадцать человек был Подклёновым?
Костя растерянно посмотрел на него, потом на Люду. Даже развел руками.
— Конечно…
В тоне его капитан не услышал уверенности. Не услышал её и сам Костя. Больше того, он вдруг перестал верить в то, что человек в мокром пыльнике был Подклёнов. Они с Семёном видели только спину. Люда тоже видела одну спину. И у человека не было полевой сумки, наконец!..
— Это Подклёнов, — твёрдо сказала Люда, точно угадав сомнения Кости.
— Видите ли, — капитан пододвинул к себе пачку, достал «беломорину», но не прикурил её, — парадная не проходная. Четыре коммунальных квартиры. Не только мужчины, похожие на Подклёнова, но и вообще мужчины, которых можно было бы заподозрить в связи с такими, как он, в доме не проживают. В момент осмотра мужчин в комнатах оказалось трое: два пенсионера и шофёр «Скорой помощи», спавший после ночного дежурства. Вот так! — Он поднял глаза на Костю, перевёл на Люду и, вычиркнув спичку, стал с нарочитым усердием раскуривать папиросу.
Костя понимал, что пауза выполняет какую-то служебную нагрузку. Он ждал, что скажут дальше. А капитан не торопился, затягивая молчание. Наконец, выдохнув дым, сказал:
— Но мы знаем, что посторонние мужчины в доме были.
Неслышно открылась дверь, некто в штатском спросил:
— Разрешите?…
— Готово? — вопросом ответил капитан.
— Точно так. — Вошедший положил на стол зелёный форменный бланк, густо исписанный от руки.
— Мужчины были. У гражданки… — капитан покосился на принесённый бланк и зажёг настольную лампу, так как дневной свет начинал меркнуть. — У гражданки Карпенко Галины Сергеевны с утра находился её знакомый. Есть основания считать, что действительно с утра. Во всяком случае, продолжительное время, не час и не два, — дольше. Он никуда не выходил. Некто Букетов; личность его выясняется. Минут за пятнадцать до прихода наших работников к нему явились два товарища. Карпенко в это время якобы переодевалась, укрывшись за открытой дверцей шкафа. Пришедших она не видела. Но слышала, как один из них отрекомендовал второго «своим корешком». Вам известно, что это означает?
— Приятель, — кивнул Костя.
— Вот именно. Когда все трое после короткого разговора в дверях уходили, Карпенко уже переоделась и выглянула из-за шкафа. Она утверждает, что по крайней мере один из незнакомцев был в черной плащ-накидке, — капитан снова заглянул в бланк и, очевидно, прочёл:- «в такой, как у офицеров- моряков». То же показали и дети соседей.
