ожидая возвращения товарища.
Купейные кончились, пошли общие вагоны. И в первом же из них Моргунов увидел хозяина потрёпанного дождевика…
Только один беглый взгляд позволил себе Костя бросить в сторону человека с полевой сумкой. Но то был взгляд фотообъектива. Он запечатлел в памяти всё, что следовало: вздрагивает рука, плотнее прижимая сумку. Язык спотыкается на очередном слове. Чего не уловил взгляд, Костя угадал: напрягаются мышцы, на секунду останавливается дыхание, как при нажатии спускового крючка.
Поезд замедлял ход.
С видом полнейшего безразличия студент прошел мимо. Впереди проводница открывает дверь в тамбур — сейчас будет остановка. Константин последовал за нею, чувствуя, что за ним наблюдают. В тамбуре, прикуривая папиросу, дважды сломал спичку — пальцы непроизвольно сжимались в кулак.
— Карымская? — притворясь беспечным, спросил он проводницу.
Та посмотрела лукаво. Видимо, она была не прочь поболтать:
— Угу… А вы заблудились, что ли? Или потеряли что?
— Проходил по вагонам. Где-то знакомые должны ехать…
— Как же это она не сказала, в каком вагоне? — засмеялась проводница.
— Не «она», сослуживец один, уже пожилой, — даже не пытался подхватить игривую фразу Костя. Но железнодорожница явно намеревалась продолжить беседу именно в таком тоне:
— Рассказывайте! В моем вагоне один такой «сослуживец» от Ерофей Павловича едет…
Колеса загромыхали на стрелках.
Вспомнив, что надо убрать подножку и просигналить фонарем, девушка заторопилась. А в тамбур вошел пассажир в полосатой пижаме — Пряхин. Косясь на проводницу, стоявшую теперь в открытой двери с поднятым фонарем, буркнул:
— Боюсь, что заставил насторожиться. Неудачно получилось…
— Кажется, и на меня обратил внимание, — сознался Костя. — Что делать?
— В Чите будем стоять самое малое полчаса. Надо зайти в милицию, объяснить.
— А здесь?
— Бесполезно. Дежурный милиционер два часа станет созваниваться с начальством. Периферия. Ну, я по перрону пробегу, чтобы лишний раз не показываться. Вашему товарищу все объясню. Разрешите мне пройти, девушка…
Проводница посторонилась и, поворачиваясь к Косте, с насмешливой улыбкой спросила:
— Интересно, какая у вашего пожилого сослуживца причёска?
Пожалуй, это было на руку Косте Моргунову — перебрасываясь шутками с хозяйкой вагона, можно в нём задержаться. До Читы не выпускать парня из вида. Прикуривая папиросу, он ответил так же игриво:
— Такая же, как и у сослуживца в вашем вагоне…
— Скажите! У той коса самая обыкновенная, да у неё и сослуживец другой. Целый день из вагона не вылезает, только что в ресторан сходили пообедать. И вчера чуть не до полночи сидел.
Костя не видел лица собеседницы «геолога», когда проходил по вагону. Он видел только её темно- синий свитер. Но речь шла безусловно о ней.
— А чего же вы разрешаете гостям полуночничать?
— Не разрешишь вам, как же! В Яблоновой у меня два пассажира выходят, так он хочет к нам перебраться.
«Хитёр», — подумал студент.
Поезд тронулся, стал набирать скорость. Девушка плотно затворила дверь, опустила подножку и носком ботинка передвинула защелку. Но уходить не торопилась.
— Вы к своему сослуживцу в соседи перебираться не собираетесь?
— Не зовет, — особо значительно промолвил Костя, на мгновение забыв, что разговор этот — только способ застрять в вагоне. С горестной ужимкой он обвел взглядом тамбур. — Даже в комнату не приглашает, в прихожей держит.
— Вот вредный сослуживец, — притворяясь недогадливой, девушка довольно заулыбалась, на щеках обозначились веселые ямочки. — Вы хоть к нам зайдите погреться. А я фонарь поставлю на место…
Потушив окурок, Костя открыл дверь, пропуская вперед проводницу. И в тот же миг, скользнув взглядом по проходу, увидел широкую спину уходящего человека с кирзовой полевой сумкой на боку. Костя остановился соображая, что предпринять, а тот уже затворял за собой стеклянную дверь на другом конце вагона.
— Одну минуточку, — сказал Костя проводнице, — только предупрежу товарища, что я не отстал от поезда…
Проходя мимо отделения, в котором отсиживался «геолог», почти непроизвольно скосил глаза. Женщина в темно-синем свитере поправляла волосы. Во рту она держала несколько шпилек. Голова была закинута назад. Лица не удалось рассмотреть. На левой нижней полке два очень пожилых пассажира склонились над шашками.
Подходя к первой — стеклянной — двери, студент хотел толкнуть её, когда следующая дверь — в тамбур вагона — приоткрылась и моментально захлопнулась опять. Костя успел заметить всё ту же полевую сумку.
Помедлив, чтобы «геолог» успел пройти через тамбуры и переходный мостик между вагонами, нажал дверную ручку. Громыхание стремительно несущегося поезда оглушило его после тишины вагона. В лицо ударил свежий, холодный воздух. Костя рванулся вперёд, уже догадываясь, что случилось.
Правая дверь тамбура была распахнута настежь. За ней куда-то неслась лязгающая, гремящая темнота. Она неслась так стремительно, что студент отшатнулся и, не веря своей догадке, побежал в следующий вагон.
— Где он? — встретил его в тамбуре этого вагона Семён. — Понимаешь, увидел меня и повернул…
— В тот вагон? — большим пальцем, через плечо показал Костя.
— Ну да. Вы же встретились?…
— Встретились… — засовывая руки в карманы, обескураженно протянул Моргунов и вдруг кинулся обратно. Когда Гостинцев догнал его, Костя держался левой рукой за поручень, прикрываясь правой от ветра. Он старался заглянуть между вагонами, где позванивали, сталкиваясь, буфера, — беглец мог перебраться туда с подножки вагона. Не довольствуясь осмотром, Костя сам проделал это. Потом попытался взобраться на крышу, что не удалось даже при его способностях.
— На такой скорости спрыгнул, а? — развел он руками.
Видимо, только теперь Семён, растерянно наблюдавший за действиями товарища, понял, что произошло.
— С-семён!.. — с ужасом крикнул Костя, когда Гостинцев на мгновение задержался на нижней подножке. — Сем-мён!..
Крик опоздал. Он беспомощно повис в воздухе, покрывая грохот колес. Тот, кого он должен был остановить, успел выпустить поручни и шагнуть туда, где по скатам выемок, по рогатым кустам за кюветами скользили робкие пятна света из окон.
Студент метнулся к стоп-крану, уже протянул руку и… медленно опустил её, не трогая красной рукоятки.
Глава третья
Иван Александрович, понимаете, я подумал, что поезд останавливать нельзя. Он же тогда сразу в
