от него отвернулся, а теперь не хочет признаться, что сделал неправильный выбор. Он скорее застрелится. Он все старается быть таким, каким он, по его разумению, должен быть, и еще хочет сделать вид, что оно всегда так и было, — вот поэтому он и не признался тебе, что он твой отец.
Вскоре они повернули и поехали назад к стаду.
— Странно, — заметил Август. — Я знал своего отца, он был джентльменом. Он мало чем занимался, разве что разводил лошадей и охотничьих собак да пил виски. Он пил каждый вечер, чем ужасно огорчал мою мать, но обе мои сестры обожали его так, будто он единственный мужчина на земле. Кстати сказать, одна из них до сих пор — старая дева, уж слишком обожала папочку. Но меня отец никогда не интересовал, — продолжал он. — Я вырвался оттуда в тринадцать лет и с той поры не возвращался. Я никаких чувств к нему не испытываю. Я просто видел, что и лошади, и охотничьи собаки надоедают, если сделать их делом своей жизни.
Наверное, я бы разрушил все браки в Теннесси, останься я там. Или бы меня убили на дуэли.
Ньют понимал, что мистер Гас старается показать доброе к нему отношение, но он, по сути, не слушал его. Большую часть своей жизни он все думал, кто же его отец и где он может быть. Он думал, что обрадуется, узнав правду. Теперь он знал, но никакого облегчения не испытывал. Что-то здесь было такое, что будоражило его, — он сын капитана Калла! — но еще больше заставляло грустить. Он порадовался, когда мистер Гас пустил лошадей в галоп, — это мешало думать. Они поскакали через травянистую равнину к видневшемуся на расстоянии стаду. Коровы казались не больше муравьев.
94
Ковбои начали говорить о реке Йеллоустон, как о месте, где кончается земля или, по меньшей мере, где кончится их поход. В их глазах река приняла магические свойства, в основном потому, что никто ничего толком о ней не знал. Джаспер Фант где-то прослышал, что Йеллоустон по размерам как Миссисипи и такая же глубокая. Все дорогу на север Джаспера пытались убедить, что не имеет значения, насколько глубока река, если уж она достаточно глубока, чтобы лошади приходилось переправляться через нее вплавь, но Джаспер считал, что это утверждение противоречит здравому смыслу. Чем глубже река, тем она опаснее — для него это было аксиомой. Он слышал о каких-то так называемых глубинных течениях, которые якобы способны тебя засосать. Чем глубже река, тем скорее тебя может засосать, а Джаспер ужасно этого боялся. Ему особенно не хотелось, чтобы его засасывало на реке Йеллоустон, так что он соорудил себе пару грубых поплавков из пустых ведер на тот случай, если Йеллоустон окажется такой же глубокой, как и Миссисипи.
— Я не затем сюда тащился, чтобы потонуть в последней реке, — уверял Джаспер.
— А она не последняя, — заметил Август. — Монтана не заканчивается на Йеллоустон. Там еще где- то и Миссури, а это кит-река.
— Ну, я через нее переправляться не собираюсь, — заявил Джаспер. Ему уже стало казаться, что он всю жизнь провел, представляя себе, как это — быть втянутым под воду в глубокой реке, и он хотел, чтобы все знали, что он на крайности не пойдет.
— Если капитан решит двигать дальше, то придется и через нее переходить, — вмешался Диш Боггетт. Страхи Джаспера по поводу рек действовали всем на нервы. Никто не любил переправляться через реки, но никто и не говорил постоянно о связанных с этим опасностях на протяжении трех тысяч миль.
— Ну, Джейк упомянул реку Милк и еще одну, называется вроде бы Маро, — заметил Август.
— А вам все реки подавай, — рассердился Джаспер. — Разве мы недостаточно далеко зашли? Мне уже хочется зайти в приличный салун, как в Форт-Смите. Хочу дом и родителей повидать, пока они живы.
— Ну, такого не запланировано, — сказал Август. — Мы сюда явились, чтобы соорудить ранчо. Дом и домашний очаг нас не должны интересовать. Мы вас всех наняли пожизненно. Вам с родителями следовало распрощаться перед отъездом.
— Ну вот мы пришли, а что теперь? — спросил Липпи. Этот вопрос интересовал всех. Обычно, перегнав скот, ковбои возвращались назад в Техас. Но ведь большинство шли только до Канзаса, который сейчас уже казался домом, из такой-то дали. Многие из работников в душе сомневались, что найдут дорогу назад. Разумеется, они представляли себе общее направление, но им придется проделать этот путь зимой, и, кроме того, индейцы, не беспокоившие их на пути на север, могут захотеть напасть на них, если они отправятся на юг.
— В город хочется, — добавил Липпи. — Пусть не Сент-Луис, просто городишко. Парочка салунов, где бы я мог устроиться. Я не приспособлен жить на открытом воздухе зимой.
Калл знал, что люди недоумевают, но он все еще не был готов остановиться. Джейк говорил, что самые прекрасные места дальше к северу, около Канады. Глупо останавливаться и выбирать, как следует не оглядевшись.
Он подумывал, а не оставить ли стадо и не поехать ли самому подальше на север, за Йеллоустон, чтобы взглянуть, что к чему. Но он отказался от этой мысли в основном из-за индейцев. Все вокруг выглядело мирно, но это вовсе не означало, что так оно будет и дальше. Весьма возможно, что им придется ввязаться в драку, а он не хотел в это время быть в отъезде. Наконец он решил послать Августа.
— Мне страшно жаль, что именно ты увидишь все первым, но кто-то же должен посмотреть, — сказал он. — Ты не возражаешь?
— Да нет, — ответил Август. — С радостью уеду от этого тоскливого разговора. Проеду, пожалуй, через этот Милс-Сити и погляжу, не приготовили ли его жители ящик шампанского к нашей встрече.
— Уж потрудись, осмотрись сначала по сторонам, — попросил Калл. — Сомневаюсь, что главная улица Милс-Сити — подходящее место для ранчо, а я уверен, что если ты заметишь салун, то дальше ты не двинешься. Нам нужно найти место и построить какое-нибудь жилье, пока не ударили морозы. Возьми с собой кого-нибудь на случай, если попадешь в беду.
— Я в состоянии сам выбраться из беды, — заявил Август. — Но если мне придется тащить за собой какого-нибудь нытика, вроде Джаспера Фанта, это сильно меня затормозит. Мы похоронили последнего надежного человека на Паудере, разве ты забыл?
— Не забыл.
— Тебе не стоит часто ошибаться в этом краю, — предупредил Август, — а то можно кончить в качестве медвежьего дерьма.
— Возьми Пи, — посоветовал Калл. — Пи умеет подчиняться приказам.
— Верно, это он может, — согласился Август. — Наверное, придется взять его, хоть разговоров от него не дождешься.
Пи Ай энтузиазма по поводу разведки вместе с Августом не проявил, но, поскольку так велел ему капитан, он быстренько скатал постель и собрался. Кроме постели, все его сборы состояли в затачивании ножа. В одно Пи Ай верил твердо: нельзя пускаться в путешествие без хорошо заточенного ножа. Во время путешествия наверняка может понадобиться кого-нибудь освежевать, что-нибудь разрезать или подправить. Как только нож показался ему достаточно острым, Пи Ай счел себя готовым. Он знал, что в этой поездке ему отдохнуть не придется, раз уж он ехал с Гасом, а Гас говорит, не закрывая рта ни на минуту. Кроме того, у Гаса была привычка постоянно задавать вопросы, которых Пи не понимал, не говоря уж о том, чтобы ответить.
В то утро, когда они пустились в путь, дул ветер, на северо-западе повисло тяжелое облако, и все говорили лишь о снеге.
— Я еще в Лоунсам Дав предупреждал, что придется нам переходить эту чертову Йеллоустон по льду, если мы не поторопимся, — напомнил всем Джаспер. — Теперь похоже, что я оказался прав.
— Даже если ты и был прав, то все равно ты ошибаешься, Джаспер, — сказал Август, засовывая еще две коробки с патронами в свои седельные сумы.
— Хотел бы я знать почему, — вызверился Джаспер, раздраженный тем, что Гас его вечно критиковал.
— Объясню, когда вернусь, — пообещал Август. — Давай, Пи, шевелись, посмотрим, удастся ли нам найти Канаду.
