следует приучить к поводьям, а также, если возможно, заинтересовать коровами.
Когда через неделю вернулся капитан с заказом на триста коров, которые должны были быть доставлены в Форт-Бентон к Рождеству, Ньют как раз находился в небольшом загоне, работая с гнедой с мордой как утюг. Ньют с опаской взглянул на капитана, ожидая выговора за то, что занимается не своей работой, но тот молча сидел на Чертовой Суке и наблюдал. Ньют постарался забыть о его присутствии, не хотел нервировать и расстраивать гнедую. Он обнаружил, что лошади успокаиваются, если с ними непрерывно говорить. Он что-то бормотал гнедой, пока капитан наблюдал. Наконец Калл спешился и расседлал лошадь. Ему понравилась спокойная манера, в которой работал парень. Он сам никогда особо не разговаривал, если что-то надо было сделать, и тем разительно отличался от Гаса, который только и делал, что болтал. Ему понравилось, что парень способен на такое. Когда они погнали коров в Форт-Бентон, он взял Ньюта и еще двух парней с собой.
За зиму им пришлось ездить несколько раз, и не только в Форт-Бентон, но также и в Форт-Буфорд. Однажды, как раз когда они появились в Форт-Бентоне, солдаты пригнали небольшой табун полуобъезженных лошадей. Когда они пригоняли коров, в форте всегда было полно индейцев, и возникали споры между майором и старым вождем Черноногим, которого солдаты звали Пилой за его заостренный профиль, как поделить скот между солдатами и индейцами. Там также были и Кровавые индейцы, и Калл разгневался, поскольку понимал, что видит перед собой воинов, убивших Гаса. Когда индейцы уехали, он испытал острое желание поехать за ними, хотя и не знал точно, кто именно это сделал. Он сдержался, но и чувствовал себя неуютно из-за того, что не ответил ударом на удар.
Майор откуда-то узнал, что Ньют умеет объезжать лошадей, и попросил Калла оставить его в форте на несколько недель, чтобы помочь с лошадьми, если он не возражает. Каллу не хотелось выполнять эту просьбу, но майор всегда вел дела честно, так что ему неудобно было отказать, тем более что на ранчо почти не было работы. Они занимались достраиванием дома, начали строить сарай да проверяли стадо после очередных снежных бурь. Большая часть ковбоев в свободное время охотились, и они уже запасли больше лосиного и бизоньего мяса, чем можно было съесть за зиму.
Поэтому Калл согласился, и Ньют остался в форте на месяц, объезжая лошадей. Погода улучшилась. Холодно, но солнечно. Ньюту довелось перепугаться только единожды, когда сильный гнедой мерин, на котором он впервые выехал на прогулку за город, закусил удила и вынес его на лед Миссури. Как только конь выскочил на лед, он поскользнулся и грохнулся, проломив лед, но, к счастью, на мелком месте, так что Ньюту удалось выбраться самому и вывести лошадь. Солдаты, которые собирали топливо для костра, помогли ему обсушиться. Ньют понимал, что все могло кончиться куда хуже, вынеси его лошадь на середину реки и провались там.
В следующий раз, когда он выезжал из форта на малообъезженных лошадях, он немедленно сворачивал в сторону, подальше от реки.
99
Джули Джонсон сделал Кларе предложение в первую неделю нового года. Несколько месяцев он пытался удержаться от этого и все равно однажды высказался, когда принес по ее просьбе мешок картошки. Стоял мороз, и картошка замерзла, так что Клара хотела, чтобы она оттаяла на кухне. Когда он вошел, его сын Мартин ползал по полу, а Клара сбивала крем для очередного торта, без которых она не могла жить. Стоило ему поставить мешок картошки, как слова вырвались сами:
— Вы когда-нибудь выйдете за меня замуж? — спросил он и немедленно почувствовал себя ужасным болваном, в такие корявые слова облек он свое предложение. За те месяцы, что он у нее работал, их отношения не изменились, так что скорее всего она решит, что он либо пьян, либо свихнулся, раз ему в голову пришла такая мысль.
Вместо того чтобы рассердиться, Клара сделала странную вещь — она сунула палец в крем и протянула ему попробовать, как будто предполагала, что он с радостью съест его из ее рук.
— Попробуй, Джули, — предложила она. — Похоже, я перестаралась с корицей.
Джули решил, что она не расслышала его вопроса. Может быть, она просто хочет быть вежливой. С другой стороны, он понимал, что должен радоваться, что она его не услышала. Он уже собрался повторить свои слова, но Клара взглядом остановила его.
— Не стоит повторяться, — сказала она. — Я тебя слышала. Так как насчет корицы?
Джули чувствовал себя неловким и неуклюжим. Он вовсе не собирался прямо с ходу задавать такой вопрос, и тем не менее задал. Он не знал, как поступить с кремом, но не считал возможным просто наклониться и слизнуть его у нее с пальца. Он протянул руку, взял немного своим собственным пальцем и попробовал.
— По-моему, вкусно, — одобрил он, но Клара выглядела либо раздраженной, либо презрительной, во всяком случае, явно недовольной. Он никогда не мог определить ее настроения, единственное, что он знал точно, — то, что чувствовал он себя неуютно.
— Не думаю, что ты большой специалист по части сладкого, — произнесла Клара довольно запальчиво, но в ее серых глазах плавали льдинки.
Она слизнула остаток крема с пальца и снова принялась за пирог. Через минуту в кухню вошла Лорена и взяла ребенка. Джули надеялся, что она уйдет с ним из кухни, но вместо этого она села и принялась напевать ему. Хуже того, появились обе девочки и тоже стали играть с Мартином. Мартин смеялся и пытался выхватить ложку у одной из девочек. Клара снова взглянула на Джули, и под этим взглядом он ощутил себя полным кретином. Ответа на свой вопрос он так и не получил, а ему уже пора приниматься за работу.
В тот вечер он раздумывал, а не уехать ли ему. Он не мог оставаться рядом с Кларой и тешить себя надеждами, но он и не видел никаких признаков того, что он ей небезразличен. Иногда ему все же казалось, что он ей нравится, но когда он обдумывал вопрос получше, то всегда приходил к заключению, что это все плоды его воображения. Все ее замечания были язвительного характера, но он не сразу соображал, что над ним подсмеиваются. Когда они в приличную погоду занимались с лошадьми в загонах, она всегда учила его, как с ними обращаться. Ей казалось, что он недостаточно внимателен к ним. Джули никак не мог понять, как кто-то мог уделять внимание лошадям в ее присутствии, но чем больше он смотрел на нее, тем хуже у него шли дела с лошадьми и тем сильнее она раздражалась. Но он не мог оторвать от нее глаз. Она взяла в привычку носить пальто и сапоги мужа, которые ей были слишком велики. Перчаток она не надевала, уверяла, что это не нравится лошадям, и ее крупные костлявые руки порой так замерзали, что ей приходилось на несколько минут засовывать их под пальто, чтобы согреть. Она обычно носила какую-нибудь из своих многочисленных кепок — судя по всему, она испытывала к кепкам такую же страсть, как и к тортам. Ни одна из них не подходила для климата в Небраске. Больше всего она любила армейскую кепку, которую Чоло подобрал где-то на равнине. Иногда Клара завязывала сверху шарф для тепла, но обычно в процессе работы шарф развязывался, так что, когда они возвращались обедать, ее волосы всегда были рассыпаны по воротнику огромного пальто. И тем не менее, по разумению Джули, она была прекрасна, настолько прекрасна, что даже просто прогулка рядом с ней к дому, когда она была в хорошем настроении, вышибала из его головы на месяц все мысли об отъезде. Он уговаривал себя, что должен довольствоваться работой рядом с ней. И тем не менее он все-таки задал этот вопрос.
Она не ответила на него, и он всю ночь страдал. И все же он его задал, дал понять, чего он хочет. Ему казалось, что когда она все обдумает, то будет думать о нем еще хуже.
Только через три дня им снова удалось остаться вдвоем. Приехали несколько солдат за лошадьми, и Клара пригласила их остаться переночевать. Потом у Мартина начался жуткий кашель и поднялась температура. Чоло послали за доктором. Клара большую часть дня просидела около ребенка, который кашлял не переставая. Она безуспешно опробовала все способы снять кашель. Из-за него Мартин не мог заснуть. Мальчик был его сыном, а Джули не знал, как ему помочь. Клара сидела на стуле с прямой спинкой, держа ребенка на руках. Еще утром он спросил, нет ли чего-нибудь такого, что бы он мог сделать, но Клара отрицательно покачала головой. Болезнь ребенка заставила их забыть обо всем остальном. Когда Джули вечером вернулся с работы, Клара все еще сидела на стуле. Мартин слишком ослаб, даже кашлять не
