— Поедем завтра, — предложила она.
— Но ребята стартуют в понедельник, — напомнил он ей.
— Это же не наше стадо, — возразила она. — Почему мы должны его ждать?
Что-то отличало ее от других. Красивое лицо, красивое тело, но плюс к этому отстраненность, какой он не встречал ни в одной другой женщине. Такие горы бывают, например Бигхорн. Воздух вокруг них настолько чист, что ты можешь ехать к ним несколько дней и так и не приблизиться. Но если ты упорен, то в конце концов доберешься. Но он не был уверен, что сможет когда-либо добраться до Лори. Даже когда она отдавалась ему, между ними сохранялось расстояние. И все же она его не отпускала.
Когда они задули лампу, лунный свет, проникающий через окно, осветил их тела. Лори разрешила ему по тереть себе спину, поскольку ему это доставляло удовольствие. Спать ей не хотелось. Мысленно она уже уехала из Лоунсам Дав; она ждала, когда закончится ночь и они смогут тронуться в путь. Джейку надоело тереть ей спину, и он попытался перевернуть ее, чтобы еще раз овладеть ею, но она не позволила. Она оттолкнула его, что ему вовсе не понравилось.
— Ну что теперь? — спросил он.
Лори промолчала. Говорить было нечего. Он сделал еще попытку, и она снова оттолкнула его. Она знала, он терпеть не может, когда ему отказывают, но ей это было безразлично. Придется ему подождать. Слушая его тяжелое, прерывистое дыхание, на сначала подумала, что он попробует взять её силой, но он такой попытки не сделал. Обиделся, но вскоре начал зевать. Вертелся и крутился, надеясь, что она смилостивится. Время от времени он как будто случайно утыкался ей в бедро. Но все-таки он весь день работал и устал, поэтому вскоре заснул. Лори лежала без сна, глядя в окно, и ждала, когда наступит утро и они смогут тронуться в путь.
21
Джейк проснулся вскоре после восхода солнца и обнаружил, что Лорена уже встала. Она сидела в ногах кровати и смотрела, как первые солнечные освещают заросли мескитового дерева. Ему хотелось спать, он бы с радостью проспал несколько дней, ничего бы не решал, ни с каким скотом не возился, просто бы дремал и все. Но даже над своим сном он не был хозяином. Мысль о том, что надо вставать и уезжать из города, причем вместе с Лори, мучила его и враз покончила с его сонливостью. Минуту-другую он наслаждался тем, что спит на матрасе. Пусть он набит соломой, но все лучше, чем то, чем Джейк будет располагать в ближайшие несколько месяцев. Потому что тогда это будет лишь земля, вне зависимости от погоды.
Он минуту задумчиво смотрел на Лори и прикидывал, не передумает ли она, если он попытается напугать ее индейцами.
Но когда он приподнялся на локте и посмотрел на нее, освещенную первым светом дня, ему расхотелось ее отговаривать. Разумеется, это слабость с его стороны, но он не любил разочаровывать женщин, даже если в конечном счете имел в виду их же собственную пользу. По меньшей мере, он не мог их разочаровывать, говоря правду прямо в лицо. Он предпочитал сбегать, но понимал, что еще не готов бросить Лори. Ее красота окончательно разбудила его, а ведь она просто глядела в окно, и ее длинные золотистые волосы струились по плечам. На ней была хлопчатобумажная изношенная сорочка, которую давно уже надо выбросить. Ни одного приличного платья, ничего, что бы подчеркнуть красоту, и все же мужики на границе не ленились проехать тридцать миль до салуна, чтобы сидеть и смотреть на нее. У нее был такой вид, будто она еще не начала жить, лицо свежее, не типичное для ее профессии. Ему пришла в голову мысль, что на пару они могли бы неплохо устроиться в Сан-Франциско, если только им удастся туда попасть. Там много богатых людей, и красота Лори вскоре привлекла бы их.
— По тебе не скажешь, что ты передумала, — заметил он. — Похоже, мне надо вставать и идти покупать тебе лошадь.
Она дала ему те самые пятьдесят долларов Гаса.
— Черт, да все они мне не нужны, — сказал он. — Тут в городишке не найдется лошади за такую цену, если не считать кобылы Калла, а она не продается.
Но деньги взял, подсмеиваясь в душе, что на деньги Гаса он купит лошадь для поездки Лорены в Монтану, или куда они там еще соберутся. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что Гас обязательно как-нибудь исхитрится, но никогда не разрешит ему иметь женщину полностью только в своем распоряжении. Как понимал Джейк, Гас больше всего на свете любил соперничество. А что касается участия в этом Лори, что же, это освобождало его от некоторой доли ответственности за нее. Если она хочет сохранить свою независимость, то и он имеет на это право.
Лорена продолжала смотреть в окно. Как будто мыс ленно уже покинула Лоунсам Дав и отправилась в путь. Джейк сел и обнял ее. Ему нравилось, как от нее пахло по утрам; нравилось нюхать ее шею и плечи. Она не от толкнула эти его утренние ухаживания, но никак и не поощрила. Она ждала, когда он отправится покупать лошадь, и перебирала в уме то, что сможет взять с со бой.
Вещей у нее почти не было. Больше всего она любила перламутровую гребенку, которую купил ей Тинкерсли, когда они только что приехали в Сан-Антонио. У нее также было тоненькое золотое колечко, когда-то принадлежавшее ее матери, и пара других пустяков. Ей никогда не нравилось покупать вещи. В Лоунсам Дав это значения не имело, поскольку покупать там все равно было почти что нечего.
Джейк сидел и почесывался, принюхиваясь к Лорене и надеясь, что она снизойдет, но, поскольку она этого не сделала, он наконец оделся и направился хлопотать насчет лошадей и вещей, необходимых в дорогу.
Не успел Джейк уйти, как неожиданно для Лорены раздался робкий стук в дверь. Она приоткрыла ее и увидела Ксавье, который стоял на лестнице и плакал. Вид у него был такой, как будто наступил конец света, по щекам текли слезы и капали на рубашку. Она ничего не понимала, но, поскольку была не одета, не хотела его впускать.
— Так Джейк правду говорит? — спросил он. — Вы сегодня уезжать?
Лорена кивнула.
— Мы едем в Сан-Франциско.
— Я хочу на тебе жениться, — взмолился Ксавье. — Не уезжай. Если ты уедешь, я не хотеть жить. Я сжечь это заведение. Все равно это сущая помойка. Я завтра его сжечь.
Ну что же, подумала она, это твое заведение. Жги, если хочешь. Но промолчала. Ксавье всегда был с ней добр. Он дал ей работу, когда у нее не было ни гроша, и всегда исправно платил, если пользовался ее услугами. И вот он стоял на ступеньках такой расстроенный, в слезах, так что почти не видел ее лица.
— Я уезжаю, — сказала она. Ксавье в отчаянии потряс головой.
— Но Джейк все неправда, — взмолился он. — Я его знать. Он тебя где-нибудь бросать. Ты никогда не попа дай в Сан-Франциско.
— Попаду, — возразила Лорена. — Если не с Джейком, так с кем-нибудь другим, но попаду.
Он покачал головой.
— Ты где-нибудь умереть, — лепетал он. — Он тебя возить не туда. Мы можем жениться. Я продавать это место. Мы можем ехать в Калвестон и потом на корабль, до Калифорния. Я там купить ресторан. У меня есть деньги Терезы. Мы будем держать чистый ресторан, со скатерть. Тебе не придется больше обслуживать мужчин.
«Но мне придется обслуживать тебя», — подумала она.
— Пусти меня, — взмолился он снова. — Я дать тебе все… больше, чем Гас.
Она покачала головой.
— Джейк тебя убьет, уходи.
— Не могу, — все еще рыдал он. — Я по тебе умереть. Если он меня убить, я только рад. Я дам тебе все, что ты хотеть.
Она снова покачала головой, не зная, что и думать. Она видела и раньше, что у Ксавье бывают приступы, но то обычно были приступы гнева. Здесь совсем другое. Грудь его вздымалась, а из глаз катились слезы.
