– Вот как? – удивился тот. – Кто же ты у нас?
– Меня зовут Вадик.
И Вадик рассказал дяде Мише все, о чем не хотелось говорить другим.
33
Саянов изредка приходил домой. Но как бы против своей воли он всегда являлся в отсутствие жены. По-прежнему пользуясь ключом, он извещал ее о цели своего визита коротенькими записками.
Пожалуй, он и себе бы не признался, что не только не желает встреч с женой, но и боится их. Его мучила совесть, что она, оставленная без средств, ничего от него не требует. Чем она живет? Он несколько дней носит в кармане зарплату. Людмила заявила, что пока их брак не оформлен, деньги он должен отдавать жене. Но как поймет это Мария, если не объясниться с ней?
На этот раз он вошел в комнату, не снимая шинели. Марии Андреевны не оказалось дома. В квартире было тепло и прибрано, как и прежде. На письменном столе лежал портфель сына, а на круглом он заметил швейную машину, прикрытую белым лоскутом. «Вот почему ты денег не требуешь! Портнихой сделалась!» – догадливо улыбнулся он.
Любопытство заставило его приподнять лоскут и посмотреть на работу жены. Крохотные детские распашонки разных цветов, сложенные одна к другой рукавчиками в одну сторону и перекинутые через корпус машины, заставили его отшатнуться. «Что за фокусы!»
Николаю Николаевичу стало жарко. Распахнув шинель, он закурил, а глаза так и не отрывались от недошитого детского белья.
Будто остерегаясь, что распашонки обратятся в преследователей, он поспешно вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. В это время вошла жена.
Мария Андреевна не ждала встречи. Легкий испуг промелькнул на ее лице, но она отвернулась. Пока жена раздевалась и вешала пальто, он, почти столкнувшийся с ней при входе, теперь стоял поодаль и пристально наблюдал. В ее движениях и фигуре он заметил перемену.
Мария Андреевна прошла в комнату, Саянов последовал за ней.
Увидев раскрытую машину, Мария Андреевна вспыхнула от гнева и повернулась к мужу, который стоял в дверях:
– Ты не живешь в этой квартире и оставь ключ!
– Я, Мария Андреевна, еще хозяин этой квартиры, – возразил он мягко.
– Понимаю, – сказала она со вздохом, – но двум хозяйкам здесь все равно не жить!
– Можешь быть совершенно спокойна: вторая хозяйка на эту квартиру не претендует!
Мария Андреевна строго и холодно взглянула на мужа. Ее серьезные зеленоватые глаза сейчас так напоминали Вадика, что Саянову стало не по себе. Он вышел в кухню и снял шинель. Когда он возвращался в комнату, жена накрывала машину.
– Подожди, – он подставил руку, чтобы колпак не опустился. – Что это такое? Для кого?
– Для
Она произнесла слово «моего» так, что Саянов даже отступил от нее, будто его ударили.
Краской гнева вспыхнуло лицо женщины» презрением сверкнул ее пронизывающий взгляд. Она прошла к дивану и села.
– Подумала ли ты, как будешь жить с двумя детьми? – спросил он.
– Думать об этом мне было некогда, а теперь уже поздно. Но не беспокойся, детьми удерживать тебя я не стану.
– Связать человека по рукам и ногам, и после этого… его не удерживают! Умно придумано, Мария Андреевна!
– Замолчи!
И Саянов затих. Ему хотелось узнать, нет ли каких-нибудь известий о сыне, но теперь, когда он так неосторожно рассердил жену, трудно было перейти к этой теме.
«Дернуло же меня упрекнуть ее в том, в чем она, действительно, не виновата!» – досадовал он.
Не решаясь заговорить с женой, он ходил от окна к окну, курил и ждал, пока пройдет ее гнев.
«Надо же отдать ей деньги. Но как это сделать?»
Но вот он задержался у окна, затем поспешно вышел в кухню.
Мария Андреевна вздохнула с облегчением: она так устала за эти минуты напряжения. Она понимала, что муж пришел не зря. «Ему что-то нужно, и он ищет подходящий момент. Может быть, желает приблизить развод? Только
Она не успела еще подумать, как расценить такой внезапный его уход, как Саянов, взволнованный, появился в комнате. В руке его было невскрытое письмо.
– Наверно, о Вадюшке, – и он робко протянул его жене.
Мария Андреевна разорвала потертый конверт, развернула желтый неровный листок, исписанный карандашом. Лицо ее покрылось красными пятнами, задрожали руки.
Саянов, не смея приблизиться, с тревогой следил за растерявшейся матерью. Она читала долго. Так утомительны казались ему эти секунды.
– Что с ним? – не выдержав, спросил он.
