Андрей выбежал из машины, купил самый большой букет роз – штук сто свежих розовых цветов, и вернулся.
– Вот это тебе, – и он всучил Маше розы. – Скажи, что я тебя до метро проводил. И что я хороший. Обещаю сделать копию паспорта и лично вручить ее твоей маме.
Маша неожиданно рассмеялась.
– Ладно! – улыбнулась она. – Во сколько ты за мной заедешь?
Договорились на семь, после чего Андрей быстро развернулся, припарковал машину подальше от входа в метро и увидел, как Маша встречается с крупной женщиной в спортивной ветровке, которая ведет на поводке здоровенную псину.
Маша что-то возбужденно ей говорила, а мамаша при этом выглядела вполне мирно.
«Обошлось», – решил Андрей и поехал домой.
Он не сразу нашел Алину – она заперлась в ванной и не открывала, пока он не пообещал выломать дверь.
– Да что такое! – возмутилась она и вернулась в джакузи.
На лице у нее была маска, голова замотана полотенцем, из-под которого стекал бальзам для волос. По краям ванны стояли свечи, играл Леонард Коэн.
Алина закрыла глаза.
– Детка… – позвал Андрей.
– Пошел вон отсюда! – прошипела Алина.
– Ни фига себе! – удивился он. – Что произошло?
– Я смою маску через десять минут. Тогда и поговорим.
Андрей переоделся в халат, сел в шезлонг и дождался, когда Алина смоет маску, скрепит волосы заколкой и отопьет половину витаминного коктейля.
– Можешь даже не начинать всякие там упреки! – предупредила она. – Я права на сто процентов, так как это я схватила тебя за задницу! С каких пор тебя просят флиртовать со всякими лохушками и развозить их по домам, а?
Поначалу Андрей даже и не понял, о чем она говорит.
– Что?! – Алина была в ярости. – Ты думал, я поверю в твои бла-бла-бла насчет планов на вечер? Ты просто решил отодрать какую-то телку, а мне слил убогую дезу и думал, что я на это куплюсь?
– Ты за мной следила?! – расхохотался Андрей. – Да не может быть!
– Еще как может! Кто она такая? Что ты себе позволяешь? Пошел вон отсюда! Урод! – вопила Алина.
– Стоп! – заорал Андрей так, что стакан с витаминным коктейлем чуть не треснул. – Мне на фиг не надо тебе врать! Я провел вечер с ужасной, заторможенной девкой, которая живет рядом с Битцевским парком, не потому, что это мое экзотическое сексуальное извращение! Я не врал тебе! Меня попросили! И я не могу отказать этому человеку, потому что я ему до хрена должен! Вот он звонит, наверное!
Андрей бросился к телефону.
– Да! – закричал он, выведенный из себя и подозрительной Алиной, которая скоро будет шляться в париках и очках в стиле Йоко Оно, и смешением прошлого с будущим.
– Познакомился с девушкой? – спросил Герман.
– Конечно.
– Еще раз?
– Вроде того.
– Завтра ты должен ее соблазнить. Точно так же, как тогда.
У Андрея свело желудок. Тогда он пригласил заторможенную Машу в «Рай». Он ее поил. Он уговорил ее попробовать экстази. Он был убедителен, как Гитлер.
А спустя два месяца Маша наглоталась кислоты и вышла из окна. Нечаянно.
– Ты еще здесь? – спросил Герман.
– Я так не могу, – прохрипел Андрей. Голос его не слушался.
– Ты ведь не собираешься мне отказать?
– Я не знаю, что делать. Не вижу смысла… – Андрей закашлялся и бросился на кухню за водой.
Герман помолчал.
– Твой ответ – «нет»? – уточнил демон.
– Мой ответ – «пойду-ка я, пожалуй, перережу себе вены», – с грустью усмехнулся Панов.
Герман размышлял.
– Вот что, – произнес он. – Встретимся через… минут двадцать на крыше высотки на Котельнической.
– И как я туда попаду? – фыркнул Андрей.
– Просто. Зайдешь в пятый подъезд, доедешь до последнего этажа, а там все двери будут открыты.
В коридоре Андрей столкнулся с Алиной, про которую начисто забыл.
– И не смей за мной следить! – закричал он. – У меня проблемы! Посмотри телевизор!
Он схватил ключи и выбежал из дома.
Дверь в пятый подъезд поддалась, словно и не было ни домофона, ни консьержа. Андрей поднялся на одну из башен, где было холодно, ветрено и страшно. Германа он принял за одну из теней, что скрывают пыльные углы, и даже всерьез испугался, когда у этой тени появились руки, ноги, голова и неплохие ботинки, которые демон чистил промасленной губкой.
– Учти, я делаю тебе большое одолжение, – сообщил Герман. – Но, видишь ли, у нас произошла небольшая накладка… Случайность, мой друг…
– Я, наверное, вам не друг, – сказал Андрей. – И накладка произошла не у нас. А у вас.
– Ладно, напарник, не рассчитывай, что я всерьез собирался поднять в тебе командный дух, – усмехнулся демон. – Просто… Ну, ты все понял насчет случайностей?
– Вообще-то нет, – Андрей пристроился у колонны в надежде, что та спасет его от ветра.
– Человек появляется на свет маленьким, беззащитным и чистым, – Герман закурил сигару, дым которой несло прямо на Андрея, и тот перебрался на противоположную сторону. Но дым почему-то упрямо сдувало на него. – В детстве ты радуешься всему, что видишь, но очень скоро многие люди знакомятся со словом «справедливость». У одних родители богатые и добрые, а других бьют и кормят на ужин хлебом с перловой кашей. Многие, а если уж честно, большинство, принимают свою жизнь такой, какая она есть, сгибаются под грузом обстоятельств и медленно ползут к ожидаемому концу. Но есть и такие, мой друг, что отказываются принять то, что им уготовила судьба. Они сопротивляются. Они меняют себя и свои недостатки обращают в достоинства. Это сложные люди. Они, как ты, надеюсь, понимаешь, достойны уважения. Мне такие нравятся. Но и они – лишь предмет спора между добром и злом. Им трудно что-либо навязать, но можно так организовать их жизнь, чтобы туда проникли эти едва заметные паразиты – случайные совпадения, подчас роковые, которые меняют если не историю, то душевный вектор. Сильный, но несчастный человек – благодатный материал для лепки. Вот подумай, что можно сравнить со смертью ребенка, который погиб в машине лишь потому, что на встречную полосу вылетел пьяный водитель «Газели»? Будет ли несчастный отец прежним? Сохранит ли он веру в справедливость всего сущего?
– Это жестоко, – сказал Андрей.
– А писатель, который сделал свой выбор между славой и вечностью? И в результате не получил того, о чем мечтал? Все свои заслуги он готов променять на любовь одной женщины? Будет ли он жить так, как раньше? А ведь рана уже болит, и скоро кровь станет черной, как грех…
– Но зачем это нужно?
– Уныние, между прочим, все еще смертный грех.
Андрей не видел Германа, а только кончик зажженной сигары.
– Но Маша? – растерялся Андрей. – Почему она? Что она такого сделала?
– Да ничего не сделала. – Сигара качнулась. – Ты что, думаешь, все люди, попавшие в катастрофу, ставшие жертвами ограбления, насилия, потерявшие близких, работу, части тела… Ты думаешь, они это заслужили?
– А в чем же суть? Почему именно они? – Андрею казалось, что он перекрикивает ветер.
