Наверное, переживала. Делала что-нибудь женское: ела конфеты, смотрела фильмы о любви, слушала Шер.
Женская печаль всегда хорошо пахнет и выглядит симпатично. Мужская отдает бензином, тем сложным похмельным букетом, что производят на свет водка с пивом, и завершающей нотой нестираной одежды.
– Подожди! – Катя метнулась в ванную и вышла минут через десять свежая, с гладким конским хвостом на затылке, в нарядной майке.
Потный и разбитый Андрей валялся на диване.
– А ты бы хотела, чтобы я остался жив? – спросил он.
– Издеваешься? – нахмурилась она. – Конечно. Как ты можешь сомневаться?
– Я серьезно. Не просто жив, а с тобой. В твоей жизни. Хотела бы, чтобы я был твоим парнем? Единственным? На всю жизнь?
– Почему ты меня спрашиваешь? – Катя была очень серьезна.
– А почему ты не отвечаешь?!
– Андрей… – Она потянулась к бутылке с водой и выпила сразу много. – Ты хочешь ответа на определенный вопрос? Так задавай его.
– Кать, вопрос в том, стоит мне жить ради тебя? Стоп! Я объясню. Я не боюсь смерти. Но вот ты представь, что у меня есть шанс… остаться. Стоит мне им воспользоваться? И ради чего? Может, ради тебя?
Катя думала долго. Глаза, когда она подняла их на Андрея, были полны печали и сочувствия.
– Не знаю, Андрей, как я могу… сказать… Разве тебе пригодится мой совет? Я даже представить не могу такой постановки вопроса: жить ради кого-то… Знаешь, есть люди, очень здоровые, они говорят, что живут ради детей, или потому, что у них старенькие родители… И я знаю, что это хорошие, в общем-то, люди, но мне так их жаль, ведь они не знают вкуса своей собственной жизни. Они пустые. Я тебе могу сказать, что надо бороться в любом случае.
Андрей вздохнул.
– Ладно. Но я тебе нужен?
– Сейчас – да. Мне тебя не хватает. Но как я могу сказать – это просто секс или что-то большее? Я, наверное, живу ради того, чтобы это узнать, но я – не ты. Я бы очень хотела сказать тебе, что ты – все для меня, но боюсь тебя обмануть. То есть я боюсь себя обмануть, если честно.
– Ты не думаешь, что я сошел с ума? – уточнил Андрей.
– Поверь, это не имеет никакого значения. Мы все не в своем уме. Это нормально.
Андрей закрыл глаза.
– У меня ничего не осталось, – говорила Катя. – Ни работы. Ни мужчины. Я не знаю, как мне жить дальше. Но у меня есть будущее, на которое я могу надеяться. У меня есть горизонт. Все говорят, что надо жить настоящим, но это чушь, потому что мы без прошлого – пустое место, и бывает так, что только мечты, только наши надежды на то, что в будущем станет лучше, поддерживают нас на плаву. Тебе важно, кто ты здесь и сейчас, но ведь иногда, когда плохо, мы можем вообразить себя кем-то еще. Тем, кому хорошо.
Андрей ушел от нее за полночь.
– Я еще тебя увижу? – спросила она.
– Конечно, – он потрепал ее по щеке.
– Легче не стало?
– Пока не знаю.
Дома у Маши он сначала помылся, переоделся, а уже потом сел рядом с ней и положил руку ей на живот.
– Ты ничего не почувствуешь, – усмехнулась она.
– Я очень постараюсь, – пообещал он. – Маша, ты ведь понимаешь, что я был бы не очень хорошим отцом.
– Кто знает?
– Ну… Может так получиться, что у меня не будет для тебя денег. Ни капельки.
– Хреново.
– Эй! – Андрей встряхнул ее. – Ты меня слышишь?
– Слышу, конечно! – Маша повернулась к нему. – Андрей. Мне это по фигу. Честно. Ну… То есть было бы здорово, если бы деньги были. Но я, видимо, устала беспокоиться. О том, прилично ли я выгляжу. О том, престижная ли у меня работа. О том, волнуется ли мама. О том, сколько денег я отложила на черный день. Понимаешь? Я не хочу ни о чем волноваться. Я даже не могу ни о чем волноваться. У меня резерв беспокойства истощился. Не будет у тебя денег – я отниму у мамы ключи от дачи и буду жить там, а квартиру опять сдам. Главное – то, что у меня внутри происходит. И я не только ребенка имею в виду.
– Видимо, я один – тупой идиот, который ничего не понимает, – Андрей положил на колени диванную подушку и уткнулся в нее лицом. Это было самое безопасное положение на сегодняшний день.
– Я завидую тебе, – сказал он в подушку.
– Вот видишь! Вчера я завидовала тебе. Сегодня – ты мне. Так всегда и бывает. Все меняется.
Андрей лежал на диване и смотрел телевизор без звука. Маша принесла ромашковый чай.
– Я себя не узнаю, – сказала она. – Месяц назад я была другим человеком. Ты даже представить себе не можешь, что будет с тобой в следующее мгновение.
– Ага! – воскликнул Андрей, вскочив с дивана. – Маша, прости, но мне очень надо уйти!
– Чай выпей… – растерялась она.
Андрей схватил чай, опрокинул его внутрь, спалив небо, горло и желудок, рассовал по карманам документы и бросился ловить машину.
Не открывали очень долго. Наконец, дверь распахнулась, и заспанная Марианна появилась на пороге:
– Ты в своем уме?! – заорала она. – Я милицию вызову! Я убью Сидура! Ты пьян?! До утра подождать не мог?!
– Нет! – крикнул ей в лицо Андрей. – У меня есть время только до восьми часов!
– Придурок! – фыркнула Марианна. – Что тебе надо?
– Почему я должен воспользоваться этим шансом? А если я не хочу?
Марианна долго на него смотрела.
– Очень большой соблазн послать тебя на х… – сообщила она.
– Поверь мне…
– Ладно! Заходи.
Без косметики гадалка выглядела не менее странно. Бело-желтый халат в крупных рюшах со шлейфом смотрелся пародией на дворцовые наряды. Кожа блестела от жирного крема.
– Ты меня прямо вывел из себя, честное слово, – сказала она, залпом опустошив пузырек с боярышником. – Хочешь? – предложила она ему другой такой же флакон.
– Давай! – Андрей немного развеселился.
Пузырьков с настойками в шкафу было много.
– На здоровье! – пожелала Марианна, чокаясь бутылочкой.
Пока Андрей корчился от горького и крепкого боярышника, Марианна закурила сигарету с золотым ободком и сказала:
– Я знаю лишь то, что ты будешь очень сильно жалеть, если не воспользуешься этим шансом. Я не ясновидящая. Не медиум. У меня есть контакт и озарения. Я не знаю твои мысли, но я ощущаю твои чувства.
– Мои чувства…
– Да. Я как фильтр. Ты видишь все вместе, а я могу отделить плохое от хорошего. Интуиция. Но это только слова. Я могу ошибаться.
– То есть…
– То есть никто не скажет тебе, что делать. В любом деле есть погрешности. В моем особенно. Это как лотерея. Так что зря ты сюда приперся и разбудил меня среди ночи.
– Может, еще по боярышнику? – взмолился Андрей.
